Неожиданно для всех, и в особенности для Горгона, что нёсся на врага, собираясь снести его одним мощным, полным ярости ударом, наглый незнакомец отвлекается на осмотр местных достопримечательностей.

- Здесь наверняка было очень красиво, до того, пришёл я. – С некоторой грустью в голосе, отстранённо изрекает Роберт, неспешно поднимая уже порядком обуглившуюся книгу. – Верно, Горгон? – Стоя боком к Нелюдю, монстр переводит на оного один лишь взгляд, когда расстояние между ними сокращается до возможного предела. Алые, словно рубины, глаза, успели пересечься с взглядом нападавшего. Казалось бы, словно само время остановилось. А затем – столкновение. Сокрушительное, способное вызвать землетрясение, что пошатнуло бы весь Аттилан. Боба наверняка должно было разорвать на кусочки, но…

Он стоял абсолютно недвижимый, посредине взметнувшегося облака пыли и пепла. Судя по всему, в тот удар Горгон вложил все силы и гнев, ибо теперь в его взоре читалось искреннее недоумение. Даже одежду не потрепало, не говоря о самом пришельце. Как он выжил? Это же невозможно!

- С каких пор… - Сперва все они слышат голос в своей голове, и уже после видят, как массивный Нелюдь внезапно оказывается на коленях, словно промотали следующий кадр, а его горло стальной хваткой крепко сжимает неизведанный враг. – В Рай стали пускать коров?.. – Тон полный презрения и безумного ликования, что отразилось на лице Рейнольдса пугающе-маньячной улыбкой. В тот же миг, из глаз, ушей и прочих отверстий Горгона побежала кровь, а сам он взревел, стремительно теряя силы. Впрочем, прежде чем к нему кинулись на помощь или вообще что-либо предприняли, безвольное тело несчастной жертвы отправляется прямиком обратно в Грома. Причём, с такой силой, что если он как-то не смягчит урон, то бедного кузена размажет об своего же брата. А ведь тот всё ещё был жив, пускай оставалось ему недолго. Без надлежащей помощи, разумеется.

Вместе с этим, все остальные присутствующие чувствовали стойкое ощущение присутствия чего-то неземного, чуждого и отвратительного.
Эта аура, кою он излучал, одновременно напоминала безбрежный мрак мёртвого космоса и жар бесчисленного количества звёзд. Жар, тем не менее, иллюзорный. Он не мог навредить, однако, сильно давил на психику, буквально угнетая ту. Но и это ещё не всё. Многочисленные прибывшие поприветствовать Роберта, явственно ощущали, как под их кожу что-то пробиралось. Пыталось проникнуть прямиком в черепную коробку. Прорасти сквозь рассудок, расколоть тот, вырвать наружу всё самое потаённое и сокровенное. Их разумы буквально взламывались чрезвычайно мощной телепатией, коей, в свою очередь, обладал монстр, нокаутировавший Горгона парой секунд назад.

Обычные «смертные»» - то есть все, за исключением Короля и Джин уже извивались на полу, пуская пену изо рта и разрывая пальцами собственные лица, не в силах справиться с чудовищными видениями.

- Хм? – Он склоняет голову на бок, игриво всматриваясь то в девицу, то в рослого мужчину. – Стра-а-ано~ Почему я не могу вскрыть ваши мозги? М? Или у вас их нет? Ха-ха-ха… - И вновь он отвлекается, буквально на пару секунд. А после, практически сразу же замирает пугающим взором на Джин. – Это из-за тебя, да? Я не могу тебя прочитать. Ты телепат, верно? Сильный телепат. И очень вкусный. Прямо как Мэделин~ – Неожиданное осознание и радостный смех. – Джин, это ты, да?! Господи, как я рад тебя видеть!.. Хотя, постой. Но ведь ты меня не знаешь. А я знаю тебя. В общем неважно, лучше не заморачиваться. Ведь что даст тебе моё имя? Верно – абсолютное ни-че-го.

И вот наконец, Рейнольдс сделал шаг прямиком к парочке. Тяжёлый, отдающий весомой тряской и вибрацией, что свидетельствовало о необъятной силе незнакомца.

- Жители Аттила! – На сей раз, его голос оглушительным эхом разнёсся по всему городу. – Теперь Я ваш КОРОЛЬ! Стоит мне лишь пожелать, и я уничтожу всех вас одной лишь силой мысли! Посему, если хотите спасти свои жалкие жизни, вот вам первый указ – СЕЙЧАС ЖЕ РАЗОРВИТЕ БЛЭКАГАРА БОЛТАГОНА И ДЖИН ГРЕЙ В КЛОЧЬЯ!

Дикий, безумный оскал. Указательный палец наставлен на бедняг, на коих якобы должен был устроить охоту весь город.

- Не слишком пафосно получилось? – Непринуждённый смешок и чересчур беззаботный взгляд. – Фуф. Я давненько так не веселился. Как думаете, они действительно вас прикончат? Было бы очень грустно, мне ведь о стольком хотелось с вами поговоить… О. Вы слышите? – Показательно приложив к уху раскрытую ладонь, Боб словно прислушивается к окружению. – А вои и они~

В библиотеку ворвались многочисленные граждане. Обезумевшие и полностью лишённые рассудка, с потемневшими глазами, в коих нельзя было прочитать и крупицы свободы воли. Они и не думали предавать своего Короля. Просто пламенное чудовище, прибывшие с небес поработило их умы, сделав личными марионетками.

Чем дольше продолжалось всё это наваждение, тем сильнее весь город целиком, снаружи, обволакивала чёрная, беспросветная дымка. Вскоре, Аттилан погрузился во тьму, периодически освещаемый яркими, оранжевыми всполохами. Нависли тучи, прогремел вполне реальный гром. Началась самая настоящая буря – поднялся ураган, по городу то и дело начали ударять разрушительные, ярко-красными молнии. Словно сама погода подчинялась его настроение, подхватывая раж и безумие Часового. Аттилан трещал по швам.

- Ну, вы развлекайтесь. – Мимолётно махнув рукой, Роберт напоследок взглянул на рыжую телепатку. – Не волнуйся, я передам Тимми и остальным привет. Пока-пока~

Вылетев из библиотеки и зависнув над той, Боб вытянул над головой правую руку с раскрытой ладонью.

- Чуть не забыл, мой маленький подарок! – Вспышка света и вот массивный, энергетический шар несётся во сторону здания под Робертом, грозясь стереть его в порошок вместе с присутствующими.

Джина держит зеленые босоножки в руках и идет по влажной траве. Ей часто говорят, что ей идет зеленый. Что зеленый подходит к ее глазам и к ее волосам. Скотту нравится, когда она в зеленом, впрочем, Скотту нравится, когда она одета в любой цвет.

Трава приятно щекочет стопы, а солнце играет на огненно-рыжих волосах, делая Джину ярким рыжим пятном посреди зеленой поляны. В воздухе пахнет недавним дождем и скошенной травой. Джина смеется в кулак, когда видит этот неровный, наскоро подстриженный газон. Кажется, кто-то из мутантов со способностью управлять растениями, снова перестарался и старшим пришлось вооружиться газонокосилкой, чтобы хоть как-то привести задний двор в порядок. И все-таки смешную пародию на гигантский бобовый стебель у скамейки убрать не удалось, вероятно, кому-то сверхсильному придется его потом вырывать с корнем.

Джина смотрит в небо и видит, как расползаются тучи. Наверное, это Шторм разогнала их, чтобы трава погрелась в лучах солнца. Джин знает, что это ненадолго. Что буквально на следующий день во двор вывалят толпы студентов и снова начнут терзать несчастную поляну, перекидывая огненные шары, вызывая ураганы и молнии.

И все-таки Джина была счастлива, что они вообще могут это делать. Буквально пару лет назад мутанты сидели тише воды, ниже этой самой травы и нигде не чувствовали себя в безопасности. Сейчас их любят, их даже уважают. Джина все еще чувствует отголоски страха, но ее сердце полнится надеждой, что со дня на день даже такие мутанты как Курт и Мистик смогут спокойно ходить по улицам города и на них не будут пялиться, как на пришельцев.

Джин покачивает зелеными босоножками, а ее мысли, словно дикие птицы, стремятся туда-сюда: вот она думает о таких глобальных вещах, как будущее мутантов, а вот с улыбкой размышляет о том, что неплохо было бы надеть эти босоножки на свидание со Скоттом в следующие выходные. Они пойдут на третью часть Чужого и, несомненно, будут больше смеяться, чем бояться.

Джин срывает одуванчик и крутит его в руке. Джин любит ходить на ужастики и чем страшнее, тем лучше. Любит не потому, что ее привлекает сам жанр, а потому что ей нравится осознавать, что она это может. Она, телепат, может находиться в толпе напуганных людей и не испытывать дискомфорта. Ее голова не лопается от чудовищных образов, что рождает фантазия других людей, в ушах не шумит от крика чужих мыслей. Она просто смотрит кино под попкорн со сладкой карамелью и время от времени ворует у Скотта кока-коллу.

Их называют супергероями и Джине всегда немного странно это слышать. Вечно на них вешают ярлыки: герои, злодеи, а они ведь просто люди. Ну или мутанты. Какая вообще разница? Не так уж сильно они отличаются от людей. Она, например, также в восторге от Звездных Войн, как и все остальные.

И все-таки ей нравится то, что они делают. Не так уж сильно, но все-таки они и правда отличаются от людей. И этими отличиями они могут спасать жизни. Ей нравится думать, что ее сила больше не проклятье, из-за которого ее сторонятся, а что-то, что она может использовать во благо: во благо себе, людям и мутантам. Они особенные. Но впервые общественность начинает думать, что они особенные в хорошем смысле.

Джина скорее чувствует, чем слышит Чарльза. У его присутствия всегда есть особенный оттенок. Это не чтение мыслей в прямом смысле, это что-то близкое к эмпатии, но несколько приглушенное. Она просто чувствует, что он рядом и что он настроен с ней поговорить. При желании она может капнуть глубже, но она этого не делает. Для телепата всегда важно иметь ввиду личное мысленное пространство других людей. Вмешиваться в чужие мысли просто так считается дурным тоном и несмотря на то, что Чарльз обычно реагирует мягче, чем любой не телепат, Джина все равно не хочет показаться не вежливой.

Точно также она не использует телекинез, чтобы подтолкнуть коляску Чарльза. Так, несомненно, было бы быстрее, но Джина не думает, что Ксавье нуждается в этой помощи. Джина слишком хорошо его знает, чтобы понимать, когда помочь стоит, а когда — нет. И даже когда стоит, она сделает это молча и лишь коротко кивнет, если Ксавье решит поблагодарить ее.

— Профессор, — улыбается она, когда Ксавье оказывается достаточно близко, чтобы услышать ее. Они стоят возле озера и Джина смотрит на противоположный берег, на то дерево, которое Скотт располовинел буквально в первый свой день пребывания в школе. А ведь когда-то там были прекрасные качели. Мутанты со связью с природой вроде как работали над этим. Джина понимала, что им куда легче вырастить новое, но они упрямо хотели порадовать Профессора и вернуть старое к исходному состоянию. Оказывается, ему все-таки удалось выжить, но пострадало оно после лучей Циклопа неслабо.
— Еще немного и у них получится, — мягко усмехнулась Джина, кивая на дерево на противоположном берегу, — кстати, Скотту до сих пор стыдно. Он этого не говорит, но я и без чтения мыслей чувствую.

Говорят, что эльфы любят всего один раз за всю жизнь. Правда об этом меняется с тем, как меняются уста рассказчика. Можно представить, что об этом думают смертные, для которых данная картина жизни кажется полной трагизма и злой воли.

Правда, которую услышал Торин в тот день, была похожа на игру света в гранях самоцвета. Она намного сложнее, чем способно предугадать сознание. И в то же время, ее способны выразить простые слова. Тогда еще, если слова и высекли искру в его горной породе, она сразу же улеглась куда-то на задворки сознания, дожидаясь своего часа.   

Жизнь королевства под горой как никогда прежде сверкала золотом и драгоценностями. Тьма ненадолго разжала стальные когти и на смену трауру неизбежно пришли улыбки. Скольких пришлось похоронить и оплакать для того, чтобы вернуть в эти земли хрупкий мир?

Внутри неизбежно поворачивается нож. В памяти оживают звуки горна, храп скакунов и лязг металла, сходящие на него оглушительной лавиной. Они отдаются от стен и кусают за уши, принесенные с запахом северного ветра и ночного снега. И вместе с ними - бывшие враги короля снова обретают голос в его снах.

Вино горчит на языке, как и истории о минувших битвах. Буря отгремела, а вот раны по-прежнему стонут. Король закрывает глаза и видит перед собой жалящий блеск, обжигающий под веками наравне с драконьим пламенем. Ничего под сводами Эребора больше не отзывалось в глубине гордостью за величие богатств, давно затмивших по своей высоте макушки лихолеских пихт, жмущихся к небесному своду. В королевстве гномов словно и не существовало больше драгоценностей, кроме спокойной и сытой жизни для его народа. Правду говорят, что только едва не став пеплом ушедшей эпохи, некоторые по-настоящему начинают ценить дары жизни.

Торин смотрит в сторону края, наполненного тайными знаниями и лесной тишиной. Тяжелый воздух Лихолесья продолжал хранить секреты и испытывать всех, кто осмелился бросить вызов непроходимой чаще. В многовековых стволах этих мест по-прежнему гудела древняя магия и, кто знал, какое еще лихо притаилось среди мест, куда редко ступала нога человека? В прошлую луну, его гонца тяжело ранили на эльфийской границе и природа гномов такова, что они скорее дождутся гонца от своего союзника, чем пошлют ворона с новостями на враждебную территорию.

Он всегда верил лишь в то, во что выбирал верить. Возможно, что судьбе все равно, что однажды в этих местах Торин слегка подразнил ее и поднял стрелу на белого оленя, но с тех пор, то чей-то пони подвернет ноги, то провизии недосчитаются, а то и оползень сойдет поперек главной дороги. Систематические неприятности, приходившие вместе с новостями из королевства эльфов, не улучшали всеобщего настроения. И тучи над королевством сгущались все плотнее, а гномы уходили все глубже под землю.

В одном оказался прав маленький вор Бильбо. От гостей одни неприятности, если они нежданные. 

***

Король испытал легкое жжение в области, где спина заканчивала свое благородное название, увидев, что посланец перед ним - женщина. Его советник только покачал головой. Куда смотрели придворные Лихолесья, отправляя с важным донесением слабую и тощую эльфийку?

Опасности дороги, скажет старый и мудрый гном, не знают пощады ни к старцам, ни к детям, ни к женщине, ни к мужчине; для них - все равны - эльфы, гномы, люди… Но Торин больше не слушал.

Близилась зима. Все чаще на путников нападали ее слуги: ветра завывали в падовой пуще, точно дикие волки. Дни все меньше отличались от ночей, чья наступающая темнота застигала путников, точно отряд орков с секирами, внезапно и стремительно отрезая пути. В это тяжелое для многих время, каждый муж на счету; его плечо как-никогда необходимо здесь, в крепости гномов, под сердцем Одинокой горы. И все же, Торин убеждал себя, но годы скитаний не проходят бесследно для души, даже накрепко обрученной с ее хребтами:

- Постой, - жестом Торин остановил эллет, беседующую с одним из его людей, - Пускай король Лихолесья ждет моего прихода, как тронется лед и прозвучат первые трели…

Тогда минуют холода и лес вздохнет новой зеленью. Ледяная корка выпустит из цепких зубов землю, чтобы крестьяне смогли ее возделать.  И с этими словами, он отпустил гонца набираться сил для обратного пути.

***

Пускай горное племя не славилось своими голосами, берущими за сердце, оно умело вызывать самое прекрасное из камня. Рудокопы и рудознатцы, искуснейшие среди смертных ювелиры и камнерезы начали прибывать с востока, чтобы украсить и укрепить королевство эльфов, как и было обещано - с наступлением первого тепла и прилетом скворцов.

Ноги хорошо помнили дорогу вверх по ручью, пускай это было десять лет назад и большую часть спуска они преодолели, как сардины в бочонках. Сегодня эти водные потоки по-прежнему непокорные, словно грива диких жеребцов, уже не переправляли пустые винные дощники до озерных торговцев, ведь озеро, на котором стоял город, превратилось в ядовитое болото после падения в него туши драконьего червя.

К сожалению, в случае затерянных владений эльфов – недостаточно руководствоваться чутьем и памятью. Жители Лихолесья – мастера иллюзии и обмана, а Торин и его отряд – не большие любители поиграть в прятки после пары дней по слякоти и размокшей от влаги пайка.

Последний, кто осмелился охотиться под мрачно-лесистым куполом этих лесов, как раз смотрит на них с острия орочьего копья. Издали уже мерещится охотничий горн и знакомый топот копыт.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.