Икумацу привыкает с безоговорочной преданностью и терпением сносить удары — и улыбаться искренне, когда кожа горит и расцветает багровым цветком чужая воля на щеке, а свежие ссадины вновь воспаляются и начинают кровоточить. Легким движением руки прячет их под охлаждающим шелком нового прогулочного кимоно с ненавязчивым цветочным узором на ясном утреннем небе и впредь никогда больше не вспоминает, пока от болезненных воспоминаний не останется и следа. Как не остается места ни слабостям, ни сожалениям — жалеть себя Икумацу разучивается еще в детстве, тогда же забывает, как лить слезы, но до сих пор помнит, как брать дело в свои руки. И по-настоящему глупы господы, искренне верующие, что иначе, чем блеском меча и свежей кровью на стали ничего не решить.

Кажется, Икумацу всегда уверена в себе и знает, что и как говорить, действовать, порой даже — чувствовать, и чувства те показывать воочию, и как других заставить ощущать то, что будет выгодно ей. Когда обмануть, а когда отступить; когда сохранить интригу, лишь слегка обнажив, а когда следует выложить карты на стол и получить чужого туза, пойдя на оправданный риск.

И это — меньшее, чем она способна отплатить человеку, что дал ей нечто большее, чем просто жизнь без оков борделя.

Но укусы Волков Мибу — как бы они себя ни называли теперь — гноятся, и с каждой минутой Икумацу все сильнее хочет содрать с себя кожу там, где ублюдок Такеда прикасался к ней; скрести ногтями до тех пор, пока эта дрянь, эта отрава не начнет стекать по рукам. Пока Икумацу не освободится от боли и страха, что поселились в ней с вечера. Потому что что-то ломается и идёт глубокими трещинами, когда она вспоминает, чего на самом деле стоит в этом мире, принадлежащем мужчинам, вооруженным острыми клинками, и её ум ничего не стоит рядом с

А Когоро-сан не всегда будет рядом.

Сейчас, глядя на него снизу вверх, пряча дрожащие ладони в широких рукавах, Икумацу понимает это как никогда ясно.

— Прошу прощения, Кацура-сан, я не смогла предотвратить беспорядки в Мацунои, этот человек… — небольшая запинка, нет сил произнести имя Такеды вслух. — Я не смогла предвидеть его появления сегодня. Мне жаль.