Говорят, дорогу осилит идущий.

Больше всего Баки боится первого и последнего шага; что не сможет начать, не сможет остановиться; что тело в самый неподходящий момент подведёт его, соскользнёт с костей. Во снах его протез обретает волю. Баки остаётся лишь наблюдать. 

Когда он просыпается, утро медлит, и весь мир за окном движется с неохотой, ворочается под одеялом из густых облаков, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь по озябшему телу. Один за другим гаснут фонари, свет расползается по городу едкой дымкой. Будильник зазвонит через два часа. 

Тело вспоминает это оцепенение, когда Баки останавливается перед Земо (сегодня, в прошлую встречу и встречу до неё): как ни старайся, сон уже не придёт, и тело выдыхается от неподвижности, от бездействия, но если подняться

— Мне нужна твоя помощь.

будет день и будет дорога. 

Баки оттягивает этот момент, когда закрывается в ванной, чтобы застыть у раковины, подолгу подставляя ладони под струю горячей воды. В эти часы он не помнит, что левая рука уже в принципе не может замёрзнуть.

Хочется вернуться назад.

К середине пути движение вытеснит тревогу из тела, или, может быть, сама тревога изменится, чтобы стать движением. Усталость не напомнит о себе, пока Баки не остановится, и, к счастью, до этого далеко. У них ещё много работы.

— Снова.

С Земо сложно говорить грубо. Его вежливость обезоруживает, сбивает с толку, и Баки приходится уступить. Раздражение делает шаг назад, чтобы вернуться в середине разговора, выросшим вдвое: только обман может быть таким мягким. Баки сосредоточенно ищет подвох — и ничего, раз за разом. Проще ловить птиц руками. Однажды у него получилось; теперь они с Наташей избегают друг друга.

— Если, конечно, ты сможешь выкроить для меня немного времени в своём плотном графике, — криво улыбается Баки, наконец опускаясь напротив. Потребовалось много времени и личное вмешательство короля Т’Чаллы, чтобы им разрешили встречи; ещё больше, чтобы позволили проводить их без разделительного стекла. Довольно мягкие условия — для Рафта, конечно. Хотя Земо, по сравнению с другими заключёнными, не доставляет администрации особенных неудобств.

Баки тоже мог быть здесь; должен быть здесь. Нужно избавиться от этой мысли, пока она не оформилась до конца. Он помнит тюрьмы в России [prison; tyur’ma, koloniya, zona] — не тюрьмы даже, а целые города. Бараки, щербатые лица, гниющие доски, боги из снега, снег из богов; самые страшные из людей носят форму, чтобы им кланялись, узнавая. Холод удерживает заключённых надёжнее, чем стены и колючая проволока. Когда приходит смерть, никто из них не встаёт. Баки должен быть там.

Вместо этого он выкладывает на стол шесть фотографий.

— Всех этих солдат я тренировал в рамках программы «Западный Ветер». Предполагалось, что их отправят в Америку, когда придёт время, но в девяностых планы руководства изменились. Тогда всё контролировал полковник Карпов, — Баки поднимает взгляд и неожиданно хмыкает. — Василий Карпов. Насколько я знаю, вы встречались.

С тех пор, как Сэм решил принять щит, они видятся редко. У нового Капитана Америки мало времени и много обязанностей, поэтому Баки отвечает на сообщения всё реже и реже, пока в какой-то момент не решает перестать отвечать совсем. Работать в одиночку страшно и непривычно, но он не совсем один. В последние полгода Баки ни с кем так долго не разговаривал. В чём выгода Земо, он старается не гадать.     

— Я думал, что эти люди были убиты тобой на базе в Сибири, но неделю назад, — Баки выбирает фотографию и пододвигает поближе. — Неделю назад я столкнулся с ним. Леонид Новоков. Бывший агент КГБ. Я не знаю, был ли Новоков разбужен кем-то из Красной Комнаты или тобой, но теперь он, кажется, зол на меня.[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/e6/8d/2/110688.png[/icon]

Отредактировано James Barnes (2022-10-12 18:28:52)