[indent] Он сидит совершенно один в пустом лекционном зале перед высокой черной доской и пытается сосредоточится на сложных формулах зажигательных смесей для бомб, которыми она исписана. На стене, обращенной к улице, тоже висят огромные бесконечные таблицы с формулами и правилами, маленькие окна расположены под самым потолком горизонтально, как в склепах; через них виден только кусочек неба, серого, как кремень, да безобразные морды гаргулий, изогнувших длинные шеи вниз, чтобы удобнее было изрыгать потоки дождевой воды на тех, кому не повезет под ними пройти. Все указывает на то, что погода скоро изменится (справедливости ради, в Кеттердаме она меняется по два раза на дню): небо темнеет на глазах, слышны отдаленные раскаты грома и даже в сухом и теплом воздухе зала ощущается особое напряжение, которое бывает перед сильной грозой. Или перед очередным зверским убийством.
[indent] За два месяца в Кеттердаме сходным по почерку и жестокости методом лишили жизни двух студентов. У обоих жертв отсутствовали носы, губы и уши, а их одежда была изорвана в клочья (Доминик подозревал, что она была не изодрана, а изрезана, но возможностей подтвердить свою теорию у него не было — искать правдивую информацию в газетных статьях было бессмысленно, а заявится в полицию и потребовать показать ему тела жертв он, разумеется, не мог). Все в университете только об этом и говорили. Студенты боялись покидать по вечерам общежития и оставаться в своих комнатах одни тоже боялись, чем некоторые, особо дерзкие даже умудрялись пользоваться, предлагая самым смазливым трусишкам свою компанию и защиту. Так что он особо не удивляется, когда выходит из лектория и слышит, как старый профессор медицины обсуждает с его наставником по оружейному делу детали тех убийств:
[indent] — Им не затыкали рты, — говорит Ван Гелст, но осекается, видя застывшего в дверях Доминика. Доминик делает вид, что ничего не слышал.
[indent] — Профессор, я закончил, — обращается он к наставнику и, получив очередную непомерную порцию задач для самообучения, уходит. Сейчас он не слишком переживает о том, как и когда будет готовить собственные снаряды, если он до сих пор не запомнил, в каких пропорциях необходимо смешивать фосфор, серу  и… что-то там еще, чтобы ненароком не подорвать себя же. Слова профессора Ван Гелста крутятся у него в голове, заставляя его собственные мысли кружится в танце. «Им не затыкали рты — они могли кричать — убийцу не заботили крики или радовали?» В глубине его мозга начинает формироваться идея, пока еще неоформленная, призрачная, как очертания дороги в густом тумане, но он знает, что найдет выход. Не зря же тетя Дарина зовет его маленьким лисом — у него есть нюх.
[indent] Он выходит из главного корпуса и, не взирая на промозглый ветер, решает идти к общежитию через набережную, чтобы быстрее добраться. Ему не терпится поговорить с Ильей.
[indent] В студенческой гостиной необычное оживление. Желтое пламя свечей, расставленных по комнате в хаотичном беспорядке, мешается с синим мутным сумраком и сизым горьковатым дымом — это шумная группа старшекурсников курит в углу какую-то траву. Они громко смеются и в целом ведут себя так, словно впереди выходные, а не унылые учебные будни. Доминик натыкается взглядом на знакомое лицо, подходит и спрашивает об Илье, в ответ знакомый, понятия не имеющий где Илья, предлагает ему затянуться. Неожиданно для себя Доминик принимает предложение и делает пару затяжек. Удивительно приятная штука. Ему кажется, что теперь он способен неделю обходиться без сна. Или в одиночку поймать сумасшедшего убийцу.
[indent] Его туманная идея обретает вдруг убийственную четкость.
[indent] Не задерживаясь на кухне, он поднимается по широкой лестнице и идет до конца длинного коридора, в конце которого находятся его с Ильей комнаты. Он толкает дверь и оказывается в спальне, как две капли воды похожей на его собственную. Та же односпальная кровать, те же книжные шкафы и сундуки для одежды. На одном —  внушительный навесной замок. Доминик знает, что в этом сундуке Илья хранит книги, связанные с Малой наукой гришей. Сам Илья за столом, со своего места Доминик видит только корешки книг с керчийскими и равкианскими названиями.
— Я собираюсь изловить убийцу студентов, — вместо приветствия объявляет он и тут же поясняет: — я вычислил радиус его охотничьих угодий. «Кажется». Этого, конечно, он вслух не произносит.
— Я пойду к «Красной лилии» — этот тот бордель, куда Науд ходил в ночь своей смерти. Не перебивай. Я пойду к «Красной лилии», притворюсь обычным студентом, он на меня клюнет. А ты меня прикроешь. Я на это надеюсь.
[indent] Он уходит, лишая Илью возможности что-либо ответить или возразить, но вместо того, чтобы направиться в свою комнату, спускается на этаж ниже и просит однокурсника одолжить ему свой костюм. Переодевается прямо там, за ширмой, и выходит из-за нее другим человеком: не молодым царевичем, наследным принцем Равки, но обычным восемнадцатилетним студентом — и эта новая ипостась, свободная от ограничений и долга, нравится ему куда больше предыдущей.
[indent] Он критично осматривает собственное отражение — пиджак узок в плечах, брюки коротковаты — и остается доволен увиденным. Этот образ отличается от всех наигранно-небрежных, которые он примерял ранее. Он больше не выглядит идеальным принцем из сказки, и это именно то, что ему сейчас нужно.
[indent] Он благодарит Яна, обещая, что вернет его костюм в целости, и, взлохматив напоследок свою густую шевелюру, выходит спальню. Перед уходом он бросает последний нечаянным взгляд в зеркало и его пугает смертельная сосредоточенность, застывшая на лице зеркального двойника. И чего только он так хмурится? Он ведь не собирается сегодня умирать.
[indent] Не успевает он выйти из здания, начинается ливень. Приходится вернуться к Яну и одолжить еще и плащ-накидку. Мысль о том, что в дождевике Илья может его не узнать, в светлую голову Доминика отчего-то не приходит.
[indent] Он хочет поймать экипаж, но карманах пиджака Яна не находится ни одного крюге. Винить остается разве что собственную непредусмотрительность — мог бы и раньше об этом подумать. Остается только идти пешком.
[indent] Холод и бьющий в лицо дождь хорошо прочищают мозги так хорошо, что дойдя до Обруча Доминик наконец задается вопросом, для чего он все это делает? Вряд ли отец ждал от него этого, когда позволил поехать в Кеттердам. Наверняка он ждал, что Доминик будет усердно учиться или, что более вероятно, усердно покорять дам. Доминик пытается вспомнить, он когда он в последний раз пытался кого-либо покорить. Это было больше двух месяцев назад, в первый месяц их с Ильей пребывания в Кеттердаме. Их общий однокурсник тогда предложил им посетить выступление известной в узких кругах театральной труппы, как раз в Западном Обруче. Актеры играли прямо на улице и делали это ужасно, а после выступления зрители и актеры вместе отправились в кабак. Что было потом Доминик помнил смутно — он тогда сильно изрядно набрался, крепкий алкоголь заслонил собой все воспоминания о той ночи, и хорошие, и плохие. Илья утверждал, что он флиртовал со всеми подряд, возможно, и переспал с кем-то, но Доминик не был уверен, что на слова друга можно полагаться, учитывая, что перед этим они хорошенько поссорились. В последние же месяцы его личный фронт был удручающе пуст. Прямо как эта улица, на которой располагается «Красная лилия» — не самый дорогой и респектабельный бордель в Обручах.
[indent] В окнах особняка горит свет, но все они плотно зашторены. Доминик оглядывается: улица темна и пустынна. Дождь стих, но, судя по тому, что он слышал, квартал красных фонарей, к которому относились Обручи, славился тем, что даже преступники боялись ходить по некоторым его улицам ночью вне зависимости от погоды. Доминика настигает неприятное прозрение: он не сказал о том, куда отправился, никому кроме Ильи, и он действительно рискует погибнуть. Сознание опасности бодрит не хуже цветков юрды или здорового сна. Он чувствует неприятное покалывание в конечностях, словно каждая секунда ожидания вонзается в кожу острой иголкой. И тут он слышит за спиной торопливые шаги. Он вслушивался в ночь — до трясучки, до слабости в ногах. Оборачиваться нельзя, пока нельзя — так можно спугнуть преступника.
[indent] Шаги уже совсем близко. Доминик оборачивается вовремя, чтобы заметить светлое лицо своего будущего убийцы, который подносит к его лицу тряпку. Доминик узнает приторный запах трихлорметана, ловит руку молодого мужчины, почти его ровесника, и на всякий случай задерживает дыхание. Самое время Илье появиться.
[indent] Его противник — молодой белобрысый амбал, сильный, но неуклюжий. Доминик может его победить. Может. Мог бы… но мелкая квадратная плитка, которой вымощена улица, усыпана опавшими листьями — влажными, скользкими, коварными листьями.
[indent] Он поскальзывается и летит вниз, от удара у него на мгновение темнеет в глазах, а в следующее мгновение он ощущает на себе тяжесть чужого тела. Убийца наваливается на него сверху и прижимает свой пропитанный отравой платок к его лицу. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-04-15 19:08:58)

[indent] Доминик не дышит. Он сопротивляется изо всех сил, но с тем же успехом — так же безрезультатно — мог бы их сэкономить. Недостаток воздуха уже дает о себе знать: у него закладывает уши, а в груди нарастает давление, будто бы еще немного и ее разворотит на куски. Убийца — бледнокожий, светловолосый, с широким подбородком, выдающимся вперед — идеал фьерданца — давит всем весом. Доминик видит лишь размытое пятно — светлая тряпица, которую фьерданец, или кто он там есть, прижимает к его носу, перекрывает обзор. Кулак Доминика, нацеленный напавшему в шею, рассекает воздух, тогда он бьет по корпусу — и ничего, напор убийцы не ослабевает, а у самого Доминика слабеют руки и начинает темнеть в глазах. Если он не сделает вдох — немедленно — то, очевидно, умрет, если сделает — умрет, но попозже, зато куда более мучительно. Он мертвец, с какой стороны ни погляди.
[indent] Он еще пытается бороться, извивается в корчах, нанося своему обидчику беспорядочные удары, но затем перед его взором опускается черный занавес, скрывающий перекошенное злобной гримасой смутное лицо. Доминику хватает сообразительности отбросить в сторону невесомую теперь тряпицу, пропитанную сонным раствором, а секундой позже тяжелое тело его убийцы наваливается на него снова, но на этот раз оно сотрясается в судорогах. В глаза и рот брызгает солоноватая вода. В ушах тоже, как вода, шумит кровь, но он слышит булькающие звуки и надеется, что это не он сам давится слюнями.
[indent] …а она все льется и льется, как вода из ведра — кровь.
[indent] Ему не требуется много времени, чтобы прийти в себя, он сбрасывает с себя крепкое тело — или это делает за него Илья? — хватается за протянутую ладонь, сжимая влажные и робки пальцы Ильи.
[indent] Поднявшись, он потрясенно оглядывается с выражением идиотского облегчения, словно не может поверить в то, что жив.
[indent] Он-то жив, а…
[indent] Доминик опускает взгляд вниз, к телу своего несостоявшегося убийцы. Тот лежит недвижно. Глаза открыты. Ладони полураскрыты. А Доминик зачем-то все равно наклоняется к нему в попытке нащупать на шее, перечеркнутой глубоким разрезом, признаки жизни.
[indent] — Мертв, — произносит Доминик, нарушая молчание. Он не шутя потрясен. Прежде ему не доводилось встречаться со смертью по-настоящему. Он видел трупы повешенных, болтающиеся в петле, и трупы на секционных столах, видел перепачканные кровью инструменты и ведра с окровавленными тряпками, а смерть, да еще так близко, не видел. Смерть перестала быть для него словом, абстрактным понятием из обширного лексикона будущего государя, став свершившимся фактом.
[indent] Его сегодня могли убить. (Как мать.)
[indent] Илье сегодня пришлось убить. (Из-за него.)
[indent] Свежий порыв осеннего ветра, но, скорее, свежее ужасающее знание пронизывает его до костей; проникающий под плащ ветер и леденящее душу знание. Доминик выпрямляется медленно и тяжело, как старик.
[indent] В свете редких красных фонарей, которым район обязан своим названием, блестящая от дождя плитка кажется залитой кровью, и Доминику становится страшно. Это тоже новое, незнакомое ему чувство. Боялись обычно другие — за него.
[indent] — Я такой идиот, — всхлипывает он слабо, поворачиваясь к Илье, — такой идиот…
[indent] Голос звучит слабо и задушенно, и эта слабость будто бы передается телу. Он подходит к Илье, кладет руки ему на плечи и тогда признается.
[indent] — Я ведь думал, что это ты… что ты убийца.
[indent] Многие в Равке опасались Александра Морозова, министра внутренних дел, чьи сила и авторитет, практически ничем не ограниченные, были сравнимы только с его преданностью королю, но мало кто знал, что прежде, чем сделаться главным приверженцем Николая Александр был его страшнейшим врагом — Дарклингом. Доминик знал. Не поэтому ли он так легко допустим, что его лучший друг, которого он знал с детства, мог помутиться рассудком и начать убивать людей? Он гонит от себя эту мысль, но она все крутится и крутится в голове, как заевшая пластинка граммофона (новейшее изобретение фьерданцев).
[indent] Доминик смотрит в глаза Илье, но пытаться разглядеть в них его мысли все равно что пытаться отыскать клад на дне одного из кеттердамских каналов.
[indent] — Это казалось таким логичным. Мы… наша ссора… этот город… твои чувства ко мне, — он старается, чтобы слова звучали небрежно, но получается паршиво, — извини, я не должен был это упоминать.
[indent] Он даже знать об этом не должен был.
[indent] Угрызения совести нападают внезапно, как тот убийца. Доминик подавляет желание отшатнуться — если Илья захочет ему врезать, у него должна быть такая возможность. Он только убирает руки. (Твердость плеч Ильи под его ладонями успокаивала его, но он поймал себя на том, что начал гладить шею друга одним из больших пальцев.)
[indent] — Как ты и сказал, я придурок. А что мы будем делать с трупом?
[indent] Вопрос не кажется насущным, но, без сомнения, таким является. Если их поймают здесь с трупом, последствия могут оказаться катастрофическими — для Ильи, для его отца и для Равки. А ему, конечно, следует думать о Равке, ведь он будущий король, хочет он того или нет. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-04-15 23:52:56)

[indent] Голос Ильи повисает в воздухе, как лезвие гильотины. Безжалостно и остро. На холодном лезвии блестит единственное слово: «Равка» (дом — долг — гигантский косой нож, готовый обрушиться на него в любую секунду). Куда бы Доминик ни пошел, куда бы ни сбежал, оно — она — он — это всегда с ним, мелькает где-то на краю зрения, не давая ни расслабиться, ни забыться. И Илья, конечно, прав. Он справится, а Доминику бы подумать о стране, но когда тени за спиной его первого — лучшего — единственного друга начинают рябить, ему кажется, будто бы его затягивает водоворот и чья-то жесткая рука выдавливает из его легких остаток воздуха.
[indent] «Святые, как же больно».
[indent] Он таращится на Илью (приятнее, конечно же, считать, что меряется с ним взглядом), открыв рот, точно оглушенный ударом, пока того не заслоняет тьма. Один кратчайший миг между двумя ударами сердца Доминик почти готов шагнуть за ним следом, но здравый смысл одерживает победу над чувствами. Илья справится, кроме того, лучше дать ему остыть, побыть наедине с самим собой и примириться с правдой, с которой сам Доминик давно смирился. Он сын своего отца и знает, каково это: играть теми картами, которые сдала судьба.
[indent] И все же он позволяет себе маленькое жульничество. Делает небольшой крюк и доходит до той самой таверны, где они с Ильей гуляли, когда только прибыли в Кеттердам. Когда мир тонул в алкогольном дурмане, а сам Доминик сошел с ума и чуть было не поцеловал Илью. Это его единственное отчетливое воспоминание о той ночи. Единственное, которым он дорожит. Но когда он ступает в переполненный зал трактира, в памяти всплывают и другие отрывки: парень со светлыми волосами и широким подбородком, бледный, как зимнее утро в Равке, и его приземистый друг с диковатой улыбкой. Коби. Доминика продирает по коже мороз. Он видел этого Коби ухмыляющегося по любому поводу — прямо в университете видел!
[indent] Доминик срывается с места, проталкиваясь через гомон и толкотню не вполне трезвых, но неагрессивных посетителей, и несется так, как не бегал никогда в жизни, рискуя очередным падением на мокрой мостовой…

[indent] …взлетает по лестнице, перешагивая через две ступени за раз, проносится по коридору, который неожиданно резко обрывается знакомой дверью. Он разворачивается и толкает ту, что напротив. Дверь не поддается, но Доминик тоже сдаваться не намерен.
[indent] Ему удается сдвинуть дверь на пару дюймов.
[indent] — Открой, ты должен дать мне объясниться! — требует он, и это требование не принца, но друга.
[indent] — И не смей закрываться тенями! — Доминик все же вламывается в комнату.
[indent] — Я не то хотел сказать, там, — торопливо выпаливает он, всерьез переживая, что Илья встанет и уйдет или раствориться в сумраке, наполняющем комнату, — вернее, не то имел в виду. Вернее… ты все понял не так. Слышишь, эй?
[indent] Он садится рядом с Ильей и обхватывает того за плечи, как в детстве, будто надеется собственным теплом успокоить его. Или себя. Будто Илья – спасательный круг, а он — утопающий.
[indent] — Дело не в тебе. И не в твоей семье. Просто… это ведь основной постулат безумных маньяков: если хочешь, но не можешь получить — разломай, уничтожь, испорти…
[indent] Дело и правда не в Илье и даже не в его отце, хотя тот и перегибал палку (мягко говоря) в свое время. На самом деле, после всего того, что отец рассказал Доминику, он был готов поверить, что Александр удерживает жену силой, и поверил бы, если бы не знал их лично. Дело в самом Доминике. В том, что он хочет, но никогда не сможет получить. И в том, что он не хочет испортить.
[indent] — Я думал… я принял желаемое за действительное. Я рад, что ты не одержим мной настолько, чтобы срывать злость на моих заменителях.
[indent] Внутри него все кричит: «Потому что я вот настолько к этому близок! Разве ты не видишь?!»
[indent] Он ухмыляется.
[indent] (теряет себя в черном водовороте)
[indent] Какая-то его часть хочет, чтобы Илья разрезал его вопросами и вытащил на свет постыдную правду; или ударил; или прогнал; или поцеловал…
[indent] — Я решил нашу проблему с телом. — Свое тело Доминик контролирует идеально. Голос звучит самодовольно, как предусмотрено, когда он поворачивает голову к Илье и спрашивает: — Хочешь узнать как? [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-05-05 12:08:29)

[indent] Доминик каменеет.
[indent] «Ты это услышал? Только это?»
[indent] Ему хочется разразиться смехом, заржать на всю комнату, загоготать Илье в лицо, но мышцы сковывает болезненное напряжение. Хорошо, иначе следом он бы исторгнул из себя настолько бурный поток ядовитых ругательств, что посрамил бы всех гаргулий, демонов и химер Кеттердама.
[indent] Наверное, ему и впрямь следовало уйти. Дать Илье еще немного времени.
[indent] «Илье… времени». — Эта мысль настолько комична, что с губ срывается приглушенный смешок. Илья был гришем. У него было все время мира или, может, не все, но всяко больше, чем у Доминика.
[indent] «Больше времени, больше вариантов, больше свободы».
[indent] Он чувствует усталость; одиночество и… — облегчение.
[indent] — Это все, что ты понял? Может, тебе подучить керчийский? — интересуется Доминик вроде и с вызовом, но без интереса.
[indent] Так… а когда понял он? Когда до него дошла вся ирония? Что ему, ненаглядному первенцу и обожаемому старшему брату, иными словами счастливому сукину сыны, которому повезло родиться первым, трагически, нет, катастрофически не повезло?
[indent] — Я…
[indent][indent] тобой
[indent][indent][indent] одержим.
[indent] Вот так просто. Выдал желаемое за действительное, совершил ошибку, потому что давно потерял голову, каждый раз теряет ее присутствии Ильи, когда, пользуясь его доверием и незнанием, ерошит волосы и обнимает за шею, обоняет, осязает и вдыхает. Даже риск обличения, риск разрушить дружбу и свою жизнь не останавливает его от этих опасных экспериментов.
[indent] А ТЫ, ДУРАК, НЕ ВИДИШЬ!
[indent] Так просто поднять руку и самому податься вперед, коснуться губами кожи, слизнуть теплую слезу, а потом…  Он обрывает эту мысль. Отец превыше всего ценит верность. Он ни за что не позволит любовнику сына остаться во дворце или столице, а Морозовы никогда не дадут Илью в обиду. Вот будет потеха, когда поданные узнают, что будущий король спровоцировал новую гражданскую войну. Даже интересно, как бы они его прозвали после этого? Доминик Распутный? Доминик Бесстыдный?
[indent] Но в Кеттердаме, где никто не видит…
[indent] Доминик Беспросветно Тупой
[indent] Безнадежно Влюбленный
[indent] и непростительно слепой.
[indent] Как он мог не увидеть? Как он мог забыть? Груз, лежащий на плечах Ильи. Груз, который он сам на него возложил. Потому что был самонадеян, и глуп, и слишком часто предавался мечтаниям.
[indent] В тираде Ильи, едкой, циничной и злобной, такая глубокая обида, такая бездна боли, какие Доминику слышать от него еще не приходилось. Как будто за Илью говорил кто-то другой, кто-то темный, вроде того Дарклинга. Это открытие полностью выбивает почву из-под ног Доминика, он и сам словно зависает над бездной. Он должен снять с плеч друга тяжесть убийства, а не накидывать еще больше: еще один секрет, еще один камень, который ляжет ему на сердце.
[indent] Признание крошится в горле.
[indent] — …нашел его подельника и сдал полицейским. Теперь никого не удивит исчезновение фьерданца, все решат, что он подался в бега, — договаривает Доминик на равкианском, будничным тоном.
[indent] Он наконец находит в себе силы отстраниться и встает.
[indent] — Спасибо, что выручил. Сожалею, что тебе пришлось.
[indent] Он крепко сжимает плечо Ильи. Как благодарный товарищ. Как выдающий одобрение царевич.
[indent] — Не переживай из-за него. Он забирал жизни, а ты спасал…
[indent] «Мою. И это меньшее, что я могу сделать».
[indent] Невысказанное признание царапает горло. Сводит челюсть.
[indent] — Жаль, что ты не умеешь читать мысли. Тогда бы ты знал, — произносит Доминик вместо прощания и протискивается за дверь.
[indent] Ему еще нужно вернуть чужой костюм. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-05-05 21:03:42)

[indent][indent] Та юу хийж чадахаа мэддэг, гэхдээ дайсан чинь үүнийг мэдэхгүй байх естой
                             — Тумур Хутагт, Трактат о военной тактике
[indent] В конце концов, все сводится к контролю. Никогда он не казался себе таким слабым и беззащитным, как в ту ночь в комнате Ильи. Кеттердам распустил его, расслабил, и это чуть не стоило ему жизни — это стоило жизни кому-то другому — но больше никогда. Сильнее всего на свете он боялся потерять лицо, опозорить свою фамилию и всех подставить, и этого страха хлебнул в полной мере, чтобы для себя решить никогда впредь так не рисковать.
[indent] Доминик с головой ныряет в учебу. Этот нехитрый шаг помогает ему очистить разум, избавиться от иррациональных помыслов и мечтаний, вернуть контроль над собственной жизнью (по крайней мере, в тех пределах, что были ему доступны). Каждая прослушанная лекция, каждая сданная домашняя работа все равно что выигранная битва в войне с самим собой. Каждая минута, когда он не думает об Илье, о том, что он мог и все еще может сказать ему или сделать с ним здесь, в Кеттердаме, о чем никто не узнает, приближает его к победе.
[indent] В один из дней профессор Ван Руж интересуется у него самочувствием мэнеэра Морозова, не появляющегося на занятиях четвертые сутки. Доминик удивлен. Он отсутствия Ильи даже не заметил.
[indent] Дверь в спальню Ильи лишь притворена, даже не захлопнута полностью. Доминик входит без стука, по-хозяйски оглядываясь вокруг, и морщится с самым что ни на есть настоящим отвращением. В комнате стоит тяжелый дух можжевельника и дешевого самогона. Доминик отворачивается от Ильи, ничком лежащего на кровати, и опрокинутой бутылки с женевером, валяющейся на полу под его рукой. Закрывает дверь, на которой висит цветная литография с Александром и Дариной Морозовыми. Окна в спальне Ильи выходят на солнечную сторону, яркая полоска солнечного света превращает улыбки его родителей в одну сплошную ослепительную черту, от которой слезятся глаза.
[indent] Перед тем, как присесть у изголовья кровати, Доминик безжалостно раздвигает шторы: немного естественного света Илье не повредит.
[indent] — Ты не можешь лежать и жалеть себя вечно, — говорит Доминик, не пытаясь смягчить ни голос, ни формулировку. Это факт, с которым Илье придется смириться.
[indent] — Ты себя отравляешь, — произносит он уже мягче, с отчетливым сожалением. Борясь с желанием пройтись пальцами по темным волосами. Собирается сказать что-то еще, точно же собирался, но из-за того, что голова Ильи лежит на его бедрах, из его головы разом вылетают все мысли. Он остается на месте только из опасения, что, если поднимется сейчас, его желание окажется слишком очевидным для Ильи. Тихий голос рассудка замечает, что Илья не в том состоянии, чтобы что-то подмечать, но Доминик упорно его игнорирует. Рисковать в любом случае не стоит. Тем более с тем, что он намеревается сделать.
[indent] Доминик силой разжимает кисть друга и наклоняется к самому его лицу. Его обдает кислое дыхание.
[indent] — Илья, — зовет Доминик, беря Илью за подбородок и заставляя смотреть на себя, — Илья, приди в себя! — В голосе прорезаются царственные нотки.
[indent] «Сюда бы корпориала…» — думает Доминик, бросая нервный взгляд на дверь. — «Может, сходить поискать?» Отложить пока разговор. Это было бы правильно, но он решает иначе. Лучше высказать все Илье сейчас, а потом просто поставить его перед фактом.
[indent] — Тебе, похоже, неймется развязать войну, — начинает он, дивясь собственному малодушию. Вот он, отважный и решительный принц Равки, не осмеливающийся поговорить с лучшим другом на трезвом глазу. — Твой отец страшен в гневе, но ему далеко до твоей матери. Если с тобой что-то случится, она сожжет Равку дотла, и начнет с меня.
[indent] Шутливые слова, которые он заставляет себя произносить, отдают фальшью и горчат, как крепкое пойло, которым налакался Илья, но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.
[indent] — Вчера в порт прибыл равкианский корабль. Он отходит завтра с утра. — Еще один бесстрастный факт. — Плыви домой. — Непререкаемый… — Такой ты мне здесь не нужен.
[indent] Сохранять контроль сложно, но жизненно необходимо, особенно когда так велик соблазн сжечь мосты и обратить все — планы отца, надежды народа, собственное и его будущее — в пепел и руины. И это самый простой и надежный способ его сохранить, вернуть и больше никогда не терять. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-05-10 18:18:50)

[indent] Они с Ильей и прежде дрались, Илья и прежде использовал против него Силу (он всегда, любым способом, стремился заполучить преимущество — их общий наставник по рукопашному бою быстро оставил попытки с этим бороться), но вот так, запальчиво и несдержанно, он не нападал никогда. Видимо, алкоголь отключил какие-то ограничители в мозгу Ильи — с пьяными такое бывает, с Ильей — нет.
[indent] Доминик не успевает среагировать и летит вниз с высоты в половину собственного роста. В спине и затылке вспыхивает боль, в глазах — яркие точки, а потом темнота. В эту самую секунду он особенно остро ощущает собственную слепоту и ему становится страшно. Не от того, что может с ним сделать Илья, а от того, что он не увидел в нем тщательно подавляемую глубинную ярость раньше. (это хотя бы заглушает его недавние горячие переживания)
[indent] Он напрягает мышцы — срабатывает рефлекс, оплаченный долгими месяцами тренировок. Пытается перехватить запястья Ильи. Закрыться или ударить в ответ ему не приходит в голову. Голова занята другими вопросами. Где-то в потоке невнятных оскорблений, которыми бросается Илья — язык у него слегка заплетается — кроется ответ. Доминику необходимо его найти. Только тогда он сможет предпринять осмысленные действия.
[indent] — И правда, почему? — хрипло смеется Доминик, сбросив Илью с себя. Он чувствует на лице солнечные лучи, а, открыв глаза, видит иконически горящие лица Морозовых на двери.
[indent] Он долго обдумывает следующие слова:
[indent] — За что? — Доминик поворачивает голову к Илье — взмокшему, взъерошенному, но, кажется, немного протрезвевшему. — Я правда не понимаю. Я хочу понять, помоги мне понять. Тебя задело то убийство? Оно тебя гложет? Но почему? — Он в самом деле не понимает. — Нас ведь к этому готовили. Ты сделал все правильно. Я подтвержу это в любом суде, нет, не допущу никакого суда, но я вижу, что ты не в порядке, и не знаю, как тебе помочь… — Слова льются сплошным потоком. Не продуманная речь, но все вопросы, скопившиеся у Доминика на сердце. — Я не знаю, как все исправить, ты от меня закрылся…
[indent] Это ведь он делал с тенями? Закрылся? Но от чего? От вины? От осуждения?
[indent] — Ты ни в чем не виноват, и Равка — это не наказание. — Может, что и наказание, но точно не для него. — Я просто хочу тебе помочь, и надеюсь, что там смогут. Я желаю тебе блага. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-05-11 19:27:25)

[indent] — Санкта Маради и все святые, — только и может выговорить Доминик. От бьющего прямо в глаза солнца, они начинают слезиться, и он смотрит на Илью сквозь искрящееся разнообразие цветов, пытаясь подобрать слова, которых попросту не существует.
[indent] — Алкоголь, — повторяет он с хитрющей улыбкой. Двигает ногой, нашаривая початую бутылку женевера. Можно было бы глотнуть, чтобы выжечь остатки колебаний и комплексов. Если бы они были, эти комплексы. Но он не колеблется, когда, перевернувшись, кладет ладонь на грудь Ильи и ощущает учащенные удары его сердца, и, когда, склонившись, тянется губами к его губам, над которыми блестят капельки пота, не колеблется тоже.
[indent] Комната. Он чувствует затылком, который все еще болит, солнечные лучи, и думает, что у Ильи хорошая комната. На редкость удачно расположенная. Он мог бы в такой жить.
[indent] — Забудь о Равке, — выдыхает Доминик, — придумаем что-нибудь потом. У нас еще три года, и, кажется, я еще не отблагодарил тебя за спасение. [nick]Dominik Lantsov[/nick][status]внутренний конфликт[/status][icon]https://forumstatic.ru/files/001b/0e/e8/28585.png[/icon][fandom]grishaverse[/fandom][char]Доминик Ланцов[/char][lz]знание – сила, слова красивые, но я часто чувствую бессилие, понимая то, чего знать, не хочется. бесконечное одиночество[/lz]

Отредактировано Alina Starkov (2021-05-11 21:10:15)