Спокойная мелодия гуциня лилась по комнате, звуча так, словно была частью окружающего пространства. Пение птиц снаружи вплеталось в композицию, даже редкие капли дождя, что стучали по крыше, добавляли свои идеально подходящие ноты. Лань Ванцзи смотрел только на струны, что перебирал пальцами, и не обращал внимание ни на что вокруг. Разум его был чист, духовная энергия направлена на мелодию, что он играл. Музыку нарушало лишь тихое и немного рваное дыхание лежавшей на кровати девушки. Ванцзи, казалось, не замечал её вовсе, однако чем больше он играл, тем ровнее и глубже становилось её дыхание. Шло время, а он все также был неподвижен, и если бы не пальцы, перебиравшие струны, можно было бы подумать, что это не живой человек, а нефритовая статуя.
На пороге меж раскрытых настежь дверей села птица с малиновой грудкой и красноватым оперением. Чирикнув, она склонила голову набок, словно бы вслушиваясь в мелодию. Лань Чжань поднял голову и положил ладонь на струны, останавливая последние вибрации. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Птица с любопытством смотрела на заклинателя, а тот следил взглядом за ней. Нежданная гостья вновь чирикнула и, взмахнув маленькими крыльями, вспорхнула на ветку.
Лань Ванцзи встал, оправил ханьфу и неспешно подошёл к выходу. Он легко нашёл взглядом птицу, что прервала его игру, и какое-то время наблюдал за ней, пока не услышал за своей спиной вздох. Тут же мужчина потерял интерес к пернатому созданию и, закрыв двери, вернулся в комнату.
Девушка на кровати, похоже, приходила в себя, и Лань Чжань присел на край её постели, осторожно касаясь её запястья. Он немного послушал её пульс, затем так же аккуратно, как взял, положил руку поверх одеяла и встал.
Дева Вэнь не приходила в себя несколько дней. Три, если быть точным. Истощенная духовно и морально, она словно не хотела возвращаться в сознание, потому помимо залечивания её ран, Лань Ванцзи играл ей. Он понимал, что времени осталось не так много, наказание неминуемо найдёт его. Это не пугало заклинателя, но он считал своим долгом успеть добиться полного выздоровления Вэнь Цин.
Мягкие шаги были почти неслышны, подошва обуви едва касалась пола. Мужчина подошёл к столику и, взяв в руки чашку и небольшой глиняный чайник, вернулся обратно к девушке. Тишину нарушил плеск жидкости, после чего чайник с негромким стуком был отставлен, а чашку Лань Чжань протянул своей пациентке.
— Это укрепляющий настой, дева Вэнь, выпейте, — негромким голосом произнёс он. За последние три дня это были его первые слова, но хрипоты в голосе не было слышно.
Отдав чашку, заклинатель вновь встал, отходя обратно к гуциню. Играть он больше не собирался, желая лишь навести порядок в книгах, что он читал эти дни в попытках вылечить Вэнь Цин. Об этом его, конечно, никто не просил, но он сам счёл это важным, потому что это было важно для Вэй Ина.
Произошедшее в Безночном городе оставило неизгладимый след в душе Лань Ванцзи. Он находился в смятении довольно долгое время, но едва принял для себя решение, как это все оказалось уже не нужно. Бессмысленно. Вэй Ин погиб, и это словно выбило почву из-под ног. Впервые в своей жизни Лань Чжань не знал, что делать. Многочисленные правила, что он впитал с молоком матери, ничего не говорили на этот счёт. Он был растерян, со стороны наблюдая за остальными. Заклинатели даже не радовались, словно боясь поверить в то, что Старейшина Илин мёртв. Они боялись его даже сейчас. Ванцзи поднял голову к небу, слушая разговор нескольких алептов из разных кланов. А на землю медленно кружась, словно снег, опускался пепел. Странно, он даже не заметил, как что-то горит.
Лань Чжань бесшумно ступал по пещере, что недавно была убежищем Вэй Ина. Он сам не знал, что хотел здесь найти. Выживших? Да, скорее всего, хотя он и сомневался, что кто-то мог остаться. Но все остальное он просмотрел, оставалась лишь пещера.
Мужчина зажёг огненный талисман и медленно углубился, вслушиваясь и приглядываясь. Хаос и разрушение были и здесь, однако все в этом месте дышало Вэй Усянем. Ванцзи скользил взглядом вокруг, отмечая какие-то записи, незнакомые ему талисманы и устройства. Небольшое ответвление он заметил не сразу, но именно там обнаружилось то, что он искал. Ханьгуан-Цзюнь поспешно присел у лежавших тел, проверяя их пульс и дыхание. Оба живы, но истощены до крайности. Откуда здесь Вэнь Цин, заклинатель предпочитал сейчас вовсе не думать, хотя и лично был свидетелем того, как прах её и Вэнь Нина развеяли над Безночным городом. В том, что это заслуга Вэй Ина, даже сомневаться не приходилось. Рядом же с девушкой, доверчиво прижавшись к ней, лежал тот мальчик, что крутился у ног Вэй Усяня. А-Юань.
Лань Чжань недолго размышлял над своими дальнейшими действиями. Решительно подхватив последних Вэней, он направился к выходу из пещеры.
Лань Сичэнь, казалось, даже не удивился, увидев, кого собрался укрывать брат в доме их матери. Он не стал в принципе ничего говорить или объяснять опасность. Глава клана знал Ванцзи как никто, а потому лишь помог залечить самые тяжёлые раны, да после недолгой беседы забрал мальчика. Тот, в отличие от своей родственницы, довольно быстро пришёл в себя и мало что помнил. Хорошо. Так проще. А-Юаню предстояло сменить клан, никто не узнает, что он Вэнь. Это было легко и просто.
Куда проще, чем Вэнь Цин, которую знал и ненавидел весь заклинательский мир. Конечно, для всех она была мертва, но едва ли клан Цзинь не заметил, что её праха там не было, а значит, искать её, безо всяких сомнений, будут.
Лань Чжань хорошо относился к деве Вэнь. Она меньше всего походила на остальных заклинателей из своего клана, но Ханьгуан-Цзюнь и не строил иллюзий относительно ужасности любого, кто носит фамилию Вэнь. Вэй Ин был прав, там было много простых людей, кто не хотел войны. Он сам их видел там, на горе Луанцзан. И Вэнь Цин, несмотря на свою близость к Вэнь Жоханю, была такой же. Но помогал ей Ванцзи не только поэтому. Она была важна Вэй Ину, он ради неё и остальных пожертвовал своей жизнью. Ну а Лань Чжань уже принял его взгляды.
Среди множества талантов Второго Нефрита клана Гусу Лань целительских, увы, не было. К счастью, на раны девы Вэнь его умений хватило. С чем-то помог брат, но основным лечением была мелодия гуциня. В дальнейшем за здоровье девушки волноваться не приходилось — она могла позаботиться о себе и сама. Сильная духом. Она наверняка справится.
Лань Чжань посмотрел на свою пациентку поверх книги, наблюдая, как она то ли пьет отвар, то ли просто нюхает, пытаясь, должно быть, на запах определить ее состав. Она все еще была довольно бледна, да и с последнего раза, как он ее видел, изрядно похудела. Но, судя по всему, ее жизни ничто больше не угрожало. Ханьгуан— Цзюнь вернулся к своему занятию, словно более никого в комнате не было.

Отредактировано Lan Wangji (2021-03-08 21:20:21)

Лань Ванцзи любил тишину. В Облачных Глубинах всегда было тихо: говорили все негромко и по делу, ходили почти бесшумно, музыку если и можно было услышать, то лишь в рамках обучения. Все звуки здесь были гармоничны, переплетаясь между собой и естественными звуками природы, словно нити шелка в едином полотне. На удивление, дева Вэнь, чуждая этому месту, вписывалась в него вполне гармонично. Одетая сейчас в привычно белый цвет Гусу, она была молчалива и тиха, жесты ее были мягкими даже в том состоянии, что она пребывала сейчас. Удивительно, как кто-то с ее фамилией мог настолько органично вписаться.
Услышав ее голос, Ханьгуан-Цзюн поднял голову от книг и, отложив их аккуратной стопкой, приблизился к ней. Он забрал из ее рук пустую чашку, затем налил еще и, вручив новую порцию настоя девушки, ответил:
— В Облачных Глубинах.
Первый вопрос был простым, наверняка Вэнь Цин и сама знала на него ответ, желая лишь подтвердить свои мысли. А вот второй был куда труднее. Заклинатель помедлил, ожидая, пока пациентка допьет настой, затем забрал чашку и, отойдя к столику, откуда их взял изначально, замер, размышляя.
— Мне жаль, дева Вэнь, — наконец, заговорил Ванцзи приличное время спустя, когда казалось, что он вовсе отвечать не намерен. — Но ваш брат мертв.
Он не смог бы ответить на многие ее вопросы. Как она спаслась из плена Цзиней, как оказалась в пещере, что произошло в остальное время. Скорее всего, здесь не обошлось без Вэй Ина, но наверняка сказать Лань Чжань, конечно, не мог, поскольку свидетелем этих событий не был.
— Я нашел вас на горе Луаньцзан и привез сюда.
А теперь нужно было придумать, куда ее деть дальше. Скорее всего, он не сможет больше укрывать одну из двух последних Вэней. Мальчик не в счет — едва ли кто-то заподозрит кровное родство с этим кланом, тем более что он сам об этом не помнил, а вот целительница — совсем другое дело. Второго Нефрита ждало наказание, в этом сомневаться не приходилось. Он не боялся его и не собирался избегать, прекрасно осознавая и принимая свои прегрешения. Вот только о пребывании здесь девы Вэнь знали лишь он и Лань Сичэнь, а глава вряд ли будет рисковать собственным кланом ради этой девушки.
Ванцзи аккуратно поставил чашку и чайник точно на прежнее место. Посмотрев на возникшую на столе композицию, он немного повернул ручку сосуда в сторону, чтобы предметы очутились в четкой симметрии, после чего вернулся к разбору книг. Нужно было вернуть в библиотеку те, что он взял оттуда, остальные  частично были его, частично брата. Мало кто знает об этом доме, поэтому стоило оставить все в порядке. Неизвестно, когда он вновь вернется сюда, да и вернется ли. Лань Чжань не хотел тратить времени впустую, потому и занялся этим. Кроме этого, он решил дать возможность Вэнь Цин побыть наедине с собой — настолько, насколько это возможно в одной комнате. Не каждый день узнаешь о гибели брата, а в ее теплых чувствах к Вэнь Нину сомневаться не приходилось. Он видел это на горе Луаньцзан, обратил на это внимание и раньше, в день их первой встречи. Тогда он не знал ее, она была всего лишь одной из Вэней, но затем, вспомнив о тех событиях, привычный замечать все Ханьгуан-Цзюн мог сделать определенные выводы.
Это было соревнование лучников в Цишане. Молчаливый Лань Ванцзи привычно наблюдал за происходящим вокруг. Он заметил пугливого и скромного Вэнь Нина — было сложно этого не сделать, ведь Вэй Ин за него вступился, привлекая внимание всех присутствовавших. Но пока остальные следили за дрожащей в руках юноши стрелой, сам Лань Чжань вдруг заметил девушку, находящуюся подле главы клана Вэнь, что глядела на незадачливого лучника с тревогой. О том, кто она, заклинатель узнал много позднее, уже на горе Луаньцзан. Каким образом она очутилась среди тех, кого спас Вэй Ин, он не знал, но это было не так важно. С некоторых пор он доверял мнению этого человека, а уж после его гибели и вовсе считал своим долгом хотя как-то почтить его память, раз уж остальной мир заклинателей назвал его врагом. Спасение этой девушки вполне подходило.

Отредактировано Lan Wangji (2021-03-08 21:20:56)

Вопросов было много, и на некоторые ответа не было. Дева Вэнь задавала все новые, то ли не ожидая, что он что-то скажет, то ли едва ли вообще слыша все, что происходит вокруг, погруженная в свою скорбь. Лань Ванцзи не смотрел на девушку, не желая вмешиваться в ее печаль, но отлично все слышал. Он старался двигаться тихо — еще тише обычного, не мешая своей пациентке. И лишь когда он почувствовал пристальный взгляд, от которого засвербило между лопатками, заклинатель обернулся.
— Великие кланы решили избавиться от Старейшины Илин, и тот использовал Тигриную Печать. Была бойня. Вэй Ин погиб, и заклинатели поспешили уничтожить все, что было с ним связано. Я нашел вас в пещере на горе Луаньцзан и привез сюда. Полагаю, Вэй Ин спас вас из плена клана Цзинь, — Лань Чжань говорил короткими рублеными фразами, и то речь получилась непривычно длинная для него.
— Клан Цзинь развеял прах ваш и вашего брата, так что все считают вас мертвой.
Ханьгуан-Цзюн замолчал, давая девушке возможность обдумать все сказанное им. Он как раз закончил с книгами, разложив их по трем стопкам. Одна тут же отправилась на полку у окна, двум другим предстояло вернуться туда, откуда он взял. И лишь закончив с этим делом, мужчина вернулся к столику, на котором лежал гуцинь, и сел на низкую скамью. Ханьфу свободно упало у его ног, складка к складке, будто ткань художественно разложили вокруг заклинателя. Он вскинул руки, кладя их на струны.
— Вы можете оставаться какое-то время в Облачных Глубинах, дева Вэнь, брат не расскажет о вас. Мне придется уйти на довольно долгое время, и глава Лань присмотрит за вами. Вот только покинуть это место вы не сможете. Для вашей безопасности.
Он прекрасно знал, что нарушил все возможные правила, и планировал понести наказание. Сичэнь, конечно, предлагал укрыть брата. Несмотря на то, какое положение он занимал в клане, он во многом был готов поступиться с традициями, чтобы помочь ему, но и сам Ханьгуан-Цзюн не давал себе поблажек. Он протянул несколько дней, чтобы убедиться, что спасенной им девушке ничто не угрожает, и нынче же вечером планировал идти к старейшинам и просить возмездие за свои прегрешения. Он был готов принять любую кару, но вернись он вдруг в прошлое, Лань Чжань, не сомневаясь, поступил бы так вновь.
Договорив, Ванцзи заиграл вновь. Он предполагал, какую боль испытывает Вэнь Цин, он и сам о потере знал непонаслышке. Вэй Ин, несмотря на всю свою раздражающую суть, стал близок ему, и теперь Второй Нефрит оплакивал Старейшину Илин, а дева Вэнь — своего брата. Лань Чжань смотрел прямо перед собой, но не видел ни комнаты, ни инструмента, да и о присутствии девушки не думал. По щеке скользнула одинокая слеза, и он прикрыл глаза, позволяя печали омыть его душу. Чтобы отпустить скорбь, требовалось сначала прожить ее, потому мелодию покоя он заиграл не сразу.

Отредактировано Lan Wangji (2021-03-08 21:21:18)

Музыка звучала печально, она лилась по комнате, затрагивая тончайшие струны души, будто бы заклинатель играл на них, а не на гуцине. Он вкладывал свою духовную силу в эту мелодию, а потому не подействовать она не могла. Ноющая рана в груди не затянулась, конечно, но покрылась тонкой пленкой, что позволяла хотя бы вдохнуть, наполнить легкие воздухом. Пленка была ненадежно, ее могло сорвать и резким вдохом или неаккуратной мыслью, но это был первый шаг на пути к исцелению.
Лань Чжань сыграл эту мелодию дважды, заглушать струны не стал, позволяя остаточным колебаниям удариться об окружающее пространство и тихо и естественно затихнуть. Едва это произошло, как последовал новый вопрос. Сложный вопрос.
Ванцзи не смотрел на Вэнь Цин, обдумывая ее слова. У него было время, чтобы поразмышлять об этом, а еще он знал, что дева умна и умеет видеть саму суть вещей. Он бы не стал ее обманывать.
- Я нашел вас в пещере. Оставить не смог бы, - коротко ответил он, продолжая сидеть. Руки его свободно легли на поверхность стола у инструмента, и больше мужчина не шевелился.
- Вы были важны Вэй Ину, - добавил он.
Лань Чжань размышлял, стоит ли говорить девушке о том, что в пещере она была не одна, и пришел к решению, что не стоит. А-Юань доверчиво обнимал ее и прижимался, возможно, он потерял сознание позднее, но, так или иначе, мальчик ничего не помнил, а сама дева Вэнь о нем вопросы задавать не спешила. Потеря им воспоминаний была, при всей печальности, удачным стечением обстоятельств. Теперь он носил имя Лань Юань, а позже кто-нибудь из его наставников даст ему второе имя. Ребенку легче.
А вот Вэнь Цин - взрослая девушка с поломанной судьбой. Ни к чему было еще больше бередить ее раны рассказом о мальчике, ни к чему давать ей надежду. Лань Юаня ничто не должно связывать с Вэнями для его же блага.
- Никто не знает о том, что вы здесь. Никто не знает, что вы вообще живы. Только я и мой брат. Как только вы восстановите свои силы и здоровье, вы вольны идти, куда пожелаете, но вас никто не гонит. В этом доме… - Лань Чжань скользнул взглядом по комнате. Перед его мысленным взором, сменяясь, стали возникать картинки. Вот он учится каллиграфии, терпеливо и аккуратно выводя символы, а его мать, улыбаясь, треплет его по голове. Вот он собирается уходить, но мама останавливает его и поправляет налобную ленту, а после крепко обнимает. Вот они сидят вместе, и мама читает ему что-то в книге, а он изо всех сил борется со сном, но неизбежно проигрывает, убаюканный мягким нежным голосом.
Ванцзи вздохнул и, опустив взгляд, закончил:
- В этом доме вам ничего не угрожает.

Лань Чжань лишь кивнул в ответ на благодарность девы Цин. Он понимал, что благодарность ее - лишь проявление вежливости, и его ответ был таким же. Но не забрать ее он не мог. Дело даже не в Вэй Ине, хотя в нем тоже, конечно. Но кем бы он был, решив оставить юную девушку с малым дитя? Да, она враг для всех. Но он знал, что все куда сложнее. Усянь научил его, что в мире есть не только белое и черное.
Ванцзи опустил взгляд на свои колени, разглядывая белоснежную ткань с едва уловимыми голубыми узорами. Вэй Ин предпочитал черное, даже не фиолетовое. Он был в клане Юньмэн Цзян, разумеется, до того, как Цзян Ваньин разорвал все связи с ним, но, тем не менее, фиолетового не носил. По крайней мере, Лань Чжань такого не помнил.
Он поднял голову и бросил взгляд на немного потерянную деву Цин. Сейчас она тоже была в белом, теряясь на фоне обычного для Гусу Лань цвета - такая она была бледная. Обычно она предпочитала другой цвет. Красный. Алый как кровь. Правда, носила она такие оттенки в бытность свою в клане Вэнь, на горе Луаньцзан не было особого выбора по нарядам.
У каждого клана были свои предпочтения в нарядах, у каждого было свое объяснение, своя история - это знал любой заклинатель, конечно. Но почему-то именно сейчас Ханьгуан-Цзюн обратил внимание на эти оттенки. По крайней мере, на три из них. Белый, черный, красный. Как все смешалось.
- У меня нет ответа на этот вопрос, дева Цин, - произнес Лань Ванцзи, с трудом приходя в себя от размышлений. Он поднялся на ноги и привычным жестом перекинул ножны с мечом за спину. Рукой он было привычно потянулся за гуцинем, но замер. Нет, это ему не понадобится. Постояв немного с раскрытой над инструментом ладонью, он выпрямился. - Но как смогу, сразу же появлюсь. Поправляйтесь, - он вытянул руки перед собой, кланяясь, а затем развернулся и направился к выходу. Отсрочка окончена. Самое время принять свое наказание.

Лань Чжань идет по длинному коридору вместе с сопровождающего его адептами. Вообще обычно наказанного ведут за руки, но никто не позволяет такого отношения ко второму молодому господину Лань. Тем более он пришел сам. Он не жалеет о своем решении. Ни об одном из них. Вернись вдруг каким-то магическим образом в прошлое он бы поступил также. Нет, он вовсе не испытывает радости от того, что ему пришлось скрестить мечи с другими заклинателями, тем более своего же ордена. Разумеется, это плохо. Но хорошо, что ему удалось обойтись без серьезных увечий. Он не ставил цели убить их, они не виноваты. Сейчас Лань Ванцзи даже рад наказанию. Он бы и раньше пришел, но пришлось задержаться из-за девы Вэнь. Еще одно нарушение, о котором он не жалеет. Но об этом нарушении сказать нельзя, увы.
- Второй молодой господин Лань?
Лань Чжань поднимает взгляд на сопровождающего его заклинателя и кивает. Да, он готов. Ему не нужно собираться с духом, у него было для этого достаточно времени. Должно быть, он один из немногих наказанных, кто осознанно приходит за столь суровым наказанием. Да, клан Гусу Лань воспитывает в своих адептах смирение, но боли боятся все. И Ванцзи боится, было бы глупо говорить, что не так. Однако то разрушение тела, что ему предстоит, не идет ни в какой расчет с разрушением духа.
Он входит в большое помещение и скользит взглядом по людям, что здесь находятся. Дядя, старший брат, те, на кого он напал. И, разумеется, те, кто будет приводить наказание в исполнение. Их несколько - ударов ему назначили слишком много, рука одного человека неизбежно устала бы.
Лань Чжань кланяется - низко, в пол - и произносит положенные по случаю слова. Он просит прощения, но раскаяния не испытывает. Дядя это понимает - это видно по его поджатым губам. Понимает это и Лань Сичэнь - но взгляд его, обращенный на брата, полон совсем других эмоций - это скорбь, боль, но и понимание. Вот кто не станет его осуждать. На других же Второй Нефрит не смотрит.
Он снимает верхнее одеяние, и кто-то забирает его - он не смотрит, кто именно. Это не важно. Ванцзи опускается на колени и опускает взгляд. Он стоит напротив своих зрителей и не хочет встречаться с ними взглядом. Лучше представить, что он тут один. Он и дисциплинарный кнут. Его привязывают - никто не выстоит от такого количества ударов. Это не просто удары и не просто кнут. Шрамы, что нанесут ему, останутся с ним до конца жизни. Эти кнуты способны сдирать кожу вместе с мясом, в клане ходят истории и о раздробленных костях. Любой даже самый сильный заклинатель имеет все шансы лежать и скулить, когда его наказывают дисциплинарным кнутом, но адепты Гусу Лань не позволят даже провинившемуся члену своего клана столь низменное поведение. Веревки помогут удержаться в вертикальном положении.
Первый удар вышибает воздух из легких, но Лань Чжаню удается даже не вздрогнуть, лишь мышцы инстинктивно напряглись, когда он обхватил руками удерживающие его веревки. И тут же он мысленно отдал команду своему телу расслабиться. Так легче.
Второй удар дается тяжелее - хлыст попадает по уже рассеченной коже. Но Ханьгуан-Цзюн знает, что это только начало. Остается лишь закрыть глаза, расслабить тело и считать.
Три, четыре, пять, шесть.
Ему кажется, что живого места на спине уже нет, но почему-то находится. Хлыст задевает и другие части тела - плечи, шею. Но там случайно, по касательной. Не так даже больно. А вот на спине - сплошная каша из крови и мяса.
Семь, восемь, девять, десять.
На одиннадцатом ударе сменяется палач, но передышка оказывается хуже всего. Те доли секунды, что адепты меняются местами дают короткую надежду, которая оканчивается новой порцией боли. Держать себя уже тяжело, и Ванцзи буквально повисает на веревках. Сознание пытается ускользнуть в спасительную темноту, но он не позволяет себе, остатками воли удерживая себя в реальности. Его наказание. Заслужил. Каждый удар до последнего.
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать.
Дыхание сбивается, и Лань Чжань закусывает губу, не позволяя вырваться из горла ни крику, ни стону, ни даже хрипу. Он зажмуривает глаза еще сильнее, потому что понимает, что стоит их открыть, как слезы неизбежно заструятся по щекам. Он не может плакать. Он заслужил. Каждую каплю крови.
Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
Кажется, что хлыст уже бьет по костям, потому что кожи там не осталось. Точно не осталось, иначе почему такие жуткие ощущения. Продолжать стоять на коленях, удерживая себя лишь на веревках, стоит всех оставшихся усилий. Ванцзи заставляет себя держаться. Он должен принять наказание с достоинством. Он - Гусу Лань.
И он заслужил.
Девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два.
Он сбивается уже со счета, хотя тот помогал отвлечься хоть немного. Ему назначили тридцать три удара. По одному за каждого, на кого он напал во имя того, во что верил. Понимают ли они, что он поступил бы так вновь? Сичэнь точно понимает. И дядя, наверное. Остальные? Они вряд ли. Репутация Второго Нефрита все же.
Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь.
Чем дальше, тем нестерпимее. Рубашка на нем уже вся в крови, кровь капает и на когда-то белоснежные штаны, капает на пол. Лицо настолько покрылось потом, что налобная лента съехала на глаза. Лань Чжань по-прежнему их не открывает, но все равно видит разноцветные круги. В основном красные. Красный как кровь, красный как наряд Вэней. Осталось немного, уговаривает он сам себя. Шесть ударов. Всего шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
На последнем тридцать третьем ударе из горла вырывается хрип, и Ванцзи повисает на веревках без сил. С трудом он открывает глаза. Ресницы слиплись, это дается ему тяжело, еще и лобная лента перекрывает обзор. Но он сразу находит взглядом брата, и его вдруг окутывает такой волной тепла и любви, что уголки губ мужчины едва-едва дергаются наверх.
А потом он все же теряет сознание.

- ...дисциплинарный кнут… тридцать три удара… нет, он сам… это наши правила… я не могу… дева Вэнь… помогите ему… прошу…конечно, я помогу...
В сознание проникают лишь отдельные фразы. Голос брата он узнает сразу, ему отвечают тише. Он не слышит, что. Резкая боль ударяет по всему его существу, и Лань Чжань негромко стонет. Тут же приходит мысль о недостойном поведении, и он из последних сил сдерживает себя. Стискивает руки в кулаки, закусывает щеку изнутри.
Он заслужил. Нельзя себя жалеть.
А потом спасительная темнота вновь окутывает его сознание.

- Мама, почему ты поешь?
- Тебе не нравится, как я пою, милый?
- Нравится.
Женщина улыбнулась и вновь запела. Она не ответила на вопрос мальчика, но тот не стал настаивать. Улыбнувшись, он вернулся к своим занятиям - даже то время, что он проводит в этом доме, он все равно занимается. И мама не обижается. Она ведет с ним беседы, сидит рядом, гладя по голове или расчесывая его волосы, или как сейчас - поет.
Лань Чжань перелистнул страницу книги, а мама тем временем присела позади него. Она легко развязала узел его налобной ленты и, продолжая петь, принялась расчесывать его волосы гребнем. Конечно, учиться так было сложно, но мальчик не расстраивался. Он продолжал смотреть на ряды иероглифов, но больше слушал, конечно, мамино пение. Он пытался сохранить спокойное выражение, но улыбка нет-нет, да касалась его лица.
- Щекотно, - рассмеялся Лань Чжань.
- А-Чжань, не крутись, я не могу так расчесать тебя, - женщина тоже рассмеялась и, отбросив гребень, крепко обняла своего сына.

Лань Ванцзи не сразу понимает, где сон, а где реальность, так удачно они смешиваются между собой. Вот только он слышал голос матери и чувствовал ее руки, а вот уже вернулись все воспоминания вместе с сильной болью, но мамины тепло и прикосновения остались. Мужчина с трудом открывает глаза - ресницы слиплись, это удается не сразу.
- Дева Вэнь? - немного сипло произносит Ханьгуан-Цзюн и инстинктивно делает попытку встать, но целительница тут же его останавливает. Сил спорить нет, поэтому он послушно расслабляется, стараясь абстрагироваться от боли. Пахнет какими-то травами. У Вэнь Цин усталый вид и мягкие теплые руки. Свет в комнате приглушен - похоже, чтобы не утомлять пациента. Все это Лань Чжань отстраненно отслеживает, лишь бы не думать о спине, но спустя какое-то время все же решительно садится. Он сам попросил наказание, лежать и страдать не может себе позволить. Это не все, а лишь самое начало, а в источнике спина еще немного подлечится.
- Я благодарен вам, дева Вэнь.
Он пока не решается встать, поэтому кланяется прямо так, сидя, но девушка, кажется, на подобную дерзость не в обиде. Пока Ванцзи склоняется, ему на глаза попадается аккуратно сложенная лобная лента, и рука сразу же поднимается к голове и не находит там ничего. Лента убрана, волосы свободно распущены, не сдерживаемые ничем. На короткий миг на лице Второго Нефрита растерянность и смущение, но он вскоре берет себя в руки. Это для лечения.
- Сколько дней я пролежал?
Сколько бы не прошло, больше отдыхать он не мог. И Лань Чжань упорно вставает, опираясь о стену. Спина болит жутко, наверняка свежие повязки пропитаны кровью, но долг зовет его.
- Спасибо вам вновь, дева Вэнь, - он вновь кланяется - неглубоко, но глубже просто не может сейчас.
- Но мое наказание еще не окончено, я должен идти.