итачи х саске |
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1070/79678.gif[/icon]
прежде чем другого раза не настанет
Страница: 1
Тема закрыта
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться12020-10-14 12:20:14
Поделиться22020-10-14 12:41:41
[indent] Неизбежность. Я медленно шёл по лесу, аккуратно перебирая руками ветки. Когда-то я верил, что у человека есть право выбора. Я верил, что шиноби имеет возможность сопротивляться, что сила даёт тебе свободу. Я был глуп. Неизбежность. Такое глупое слово, такая страшная концепция. То, чего не избежать. Ты можешь сопротивляться, можешь злиться, можешь ненавидеть и можешь рыдать, это всё ничего не значит. Ты лишь маленький слабый человек. Даже если ты капитан АНБУ, даже если ты хокаге, да даже если ты самый сильный человек во Вселенной – это всё ничто. Ты никто. Ты просто часть огромной вселенской игры в сёги, ты даже не пешка – ты крупинка пыли, маленький камешек, который случайно занесло на доску ветром, и у тебя нет другого выбора, кроме как быть сметенным уже через мгновение. Неизбежность.
[indent] Оставались считанные часы до того, как всё произойдёт. Я буквально видел таймер над своей головой, который как будто бы давил на меня, вжимая глубоко в землю, так что каждый шаг давался мне огромными усилиями. Я знал, что всё пройдёт, как запланировано. Я знал это, и потому хотелось выть на луну, как раненный волк. Ещё пара часов, и все, кого я любил умрут. Все, кроме одного. Они все погибнут из-за меня. Чёрт, мне всё ещё трудно даже сформулировать это как положено, но они заслужили правду. Я убью их.
[indent] - Я убью их всех. – шепчу в никуда. Мужество. Я должен быть твёрдым. Должен быть сильным. Они заслужили умереть от руки сильнейшего из Учиха, точно не труса и не слабака. Рука машинально потянулась к катане за спиной. Неизбежность. Впереди были долгие годы изгнания. Я знал, что АНБУ не будут особо активно искать меня, Третий гарантировал мне это. Я не могу умереть от руки кого-то из охраны деревни. Я не могу умереть от руки кого-нибудь не из клана. Я знаю точно, какая смерть меня ждёт. Другой судьбы быть и не может. Неизбежность. Я выниманию катану из ножен, и тут же вставляю её обратно. Оставалось ещё всего пару часов.
[indent] Я убью их всех. Победить шаринган можно только другим шаринганом. И мои глаза теперь видят больше, чем чьи-либо ещё в клане. Иронично. Сила, за которой они все гнались так сильно, их всех и погубит. Жажда власти, одержимость ею, вернётся к ним эхом. Смертельным эхом. Те, кто стояли у истоков деревни, должны умереть ради того, чтобы она продолжала жить. Я буду тем, кто приведёт приговор в исполнение, я буду карой за гордыню. Отец, дядя, старейшины клана. Они все повинны в гордыни, они виноваты в своих амбициях, которые поставили превыше жизней жителей деревни. За это может быть лишь одно наказание. Но я не могу позволить умереть Ему. Саске должен стать тем, кто вберёт в себя всю ненависть этого проклятого клана, и направит её в правильное русло. Неизбежность. Я буду мстителем, принесшим месть клану, возомнившему себя абсолютной властью. Он же станет мстителем, который подарит возмездие мне за это. Круг замкнётся. Мой глупый маленький брат. Я знаю, ты не готов. Нет, не так. Я знаю, ты никогда не будешь готов. Как бы я хотел, сказать «нет», как бы я хотел откатить всё обратно, чтобы ничего из этого никогда не было. Как бы я хотел, просто щёлкнуть тебя по лбу и пообещать что-нибудь, что не смогу исполнить. Но я не могу. Неизбежность. Однажды, ты поймёшь меня. Однажды, ты узнаешь, что значит быть мстителем. И тогда твой меч пронзит моё сердце, и тогда моё существование наконец обретёт смысл. Неизбежность.
[indent] Подхожу к заветному месту, и затихаю. Вот он. Такой маленький и такой чистый, не заслуживающий такой судьбы. Мой глупый маленький брат. Так спокойно бросает сюрикены. Так спокойно, как будто бы для него есть «завтра». Как бы я хотел, чтобы это было так.
[indent] - Эй, Саске. – сначала кричу, и лишь спустя несколько секунд начинаю выходить из лесу, как будто бы боюсь. Конечно, он будет тем, кто убьёт меня, но это точно не то, что вызывает во мне страх. Я готов к смерти, но, к сожалению, у меня впереди ещё долгая и полная деяний жизнь. – Не слишком ли поздно для тренировки, а, братик? – улыбаюсь ему. Чёрт. Эмоции сдают. Он должен ненавидеть меня, мне нельзя быть добрым братом, нельзя быть хорошим. Неизбежность. Я должен стать препятствием, которое он преодолеет, но никак не привязанностью в его сердце. Тут же сворачиваю улыбку и строго смотрю ему в глаза. Прости меня, брат.
Поделиться32020-10-14 13:51:43
Пока что я конечно же многого не понимал, да и если честно, не пойму никогда. Так уж вышло, что меня этого лишили с самого начала, потому выбор всегда будет ограничиваться той замкнутой системой четырех стен, которой заменили моё собственное "я", а вместе с ним и то, что могло бы быть, но чего никогда не настанет. Я не понимаю этого сейчас, оно мне, в общем-то, и не нужно; всё устраивает и без того, ведь таковы мои нормы и моя реальность. Я знаю, что так сложилось не спроста, и что не заслуживаю - ни сейчас, никогда - никакой иной формы бытия, а потому кручусь в ней. Выплескиваю любовь, зависть, чаяния и отсутствие собственной мечты: её мне положили прямо в руки и напоминали каждый день, сколь бы непосильной, недосягаемой она не была. Дети рады стараться. Это моя неизбежность. Смысл слова, которого я не понимаю, и явление, которому всё равно на твоё понимание. Неизбежность на то и неизбежность, не так ли?
Если честно, мне не интересны люди вне клана. Здесь, в наем квартале, здесь, рядом с Участком, я чувствую себя дома. Мне никто не отсюда не нужен, этот мир в мире - это моё. Здесь меняя вдохновляют, здесь меня ломают, здесь не позволяют быть, кем я бы мог быть, но четко дают понять, кем я должен стать,а потому обязан стремиться. Эта определённость не плохая вовсе, ведь я знаю, ради чего и для чего стараюсь, имея возможность направлять себя туда. Мне всё равно на Коноху, если честно, и на прочих детей: они не интересные. Я знаю, что слабак, знаю, что ни на что не способен, знаю, что и в подметки не гожусь тому, на кого должен походить, но тем не менее, другим юным шиноби, даже тем, что старше меня, нечем меня занять. Возможно, они считают меня недостойными и неспособны показать ничего; возможно, считают меня маленьким. Дело не могут быть в том, что им просто нечего мне показывать, потому что слабаки они, а не я. Но на фоне старшего брата они все, правда, гаснут. Показывать им нечего. Доказывать тоже. Они все равно не станут планкой, а потому я просто переступаю или обхожу их, стремясь попасть обратно в родной квартал так быстро, как могу.
С поступлением в Академию это не слишком изменилось, но теперь, имея достаточный контроль над конечностями и физически развившись также достаточно, я могу больше и дольше тренироваться. Кому угодно в каком годном клане, даже в моём, достаточно просто быть хорошим, прилежным, показательным учеником, чтобы не опозорить фамилию Учиха. Но не мне. Я знаю, что для отца и старейшин - но всё-таки в первую очередь для отца - меня просто-напросто не существует. Если я буду просто прилежным учеником, просто образцовым, просто успешным; даже если я буду лучшим учеником класса или Академии, к чему я так близок, но что уже не впечатляет ни меня, ни его - этого всегда мало. "Потому что Итачи в твоем возрасте...". В моем возрасте он был не просто лучшим: спустя какой-то там ещё год он просто закончил эту Академию, что лучше любого из лучшего, и до тех пор, пока я не смогу также- я буду никем. Не существовать. Даже не тенью. И про себя я знаю, что никогда не буду; все мы знаем. Но ка ребенок, как тот, у кого на самом деле заложена невероятная воля и потребность как в признании, так и в любви [как низко и слабо для шиноби, как отвратительно быть человеком, мешая бытию идеальной машиной для заданий, не так ли]. Так получилось. Мне неловко, меня это злит, но... Пускай хотя бы это делает меня счастливым. Может быть неправильным, сломленным, обреченным - да каким угодно, но я правда счастлив. Мне есть, чем обманываться; если, ради кого. У меня есть пример и те, за кем я буду следовать. Во имя кого. Те, кого я влюблю, и тот, кто никогда не даст мне остановиться; просто существуя и будучи всегда впереди. Любовью и завистью, подавленностью и усилиями, но всё это будет. Я чувствую. Я знаю. В конце-то концов, наследственный шиноби и будущий полицейский, сын главы клана и младший брат самого выдающегося гения поколения, а я по-прежнему ребенок. Самую малость, но мне им дали побыть: чем большее ты ничто, тем большее ты способен делать, ведь неважен изначально. И тем сильнее ты желаешь это исправить.
Сегодня я снова тренировался допоздна. Если честно, мне это нравится. Наверное, рано такое говорить, но мне кажется, что я чувствую, что я понимаю, как это все работает, и оно правда доставляет мне удовольствие: понимать траекторию куная, контролировать нажим, рассчитывать цели, знать, я способен, что я снова пойду дальше занятий, что это не мой предел, что можно учиться дальше, что можно показать Брату... Отец никогда не смотрит, я не уверен, что возможно заставить его посмотреть, но Итачи иногда находит для меня время. До обидно редко и мало, уходя столь же неожиданно, как и появляясь, но каждая минута с ним - она стоит всего, что у меня есть, всех тех усилий, что я прикладываю, и что могу прикладывать еще больше, чтобы стать лучше, ближе. Чтобы удивить его по-настоящему, а не в натянутой улыбкой скорее умиления и ласки, чем оценки [я не такой уж и глупый, вообще-то, но если это даст мне еще хотя бы минуту, то готов быть самым глупым и непоседливым, лишь бы только рядом, ещё чуть-чуть]. В Академии всё более чем просто, и если честно, не все преподаватели берутся учить меня чему-то ещё, но когда кто-то из них все же дает мне подсказки к чему-то новому, чего я ещё не знал или подсмотрел в клане, то это просто ну очень, ну очень замечательно! Тогда сразу хватаюсь и подобно одержимому начинаю изучать и отрабатывать. Нужно уметь многое, и понимать многое, и вообще. Может быть я и слабак, может быть я никогда и хоть от части как Брат не стану, но я вообще-то Учиха. А Учиха должны быть лучше других. Лучше Хьюга, лучше Яманако, лучше Сенджу, кого угодно. И права нарушать традицию у меня нет; слишком досадными и масштабными, говорят, у нас в клане выдаются исключения из правил.
- Нии-сан! - пустив сюрикен, я поспешил остановить все прочие действия, когда Брат показался из-за деревьев. Вообще-то, я его ещё раньше почувствовал, но ведь не буду же я перед ним останавливать метание? Точно снова глупым назовет, а я между прочим умею, ну, умею ведь! Пускай знает и видит. И не то чтобы он для меня не важнее всех этих тренировок, но... Ай, ноги всё равно понесли к нему, пока я торопливо подобрал с земли один из немного затупившихся отскочивших ранее сюрикенов. - У меня ещё много сил, не поздно! - с важностью в голосе заявляя, и, если честно, с появлением Итачи сил действительно словно бы прибавилось. Как и желания вредничать, как и желания больше показать; как и в целом целого вороха желаний и вещей, вообще-то совершенно не свойственных мне. Только в общении с ним. Только со Старшим Братом, планкой, примером и заменителем сего собственного "я".
- Ты... ты пришёл, чтобы потренироваться со мной? - с робкой, но очень желанной надеждой. Ведь зачем тогда в "не слишком ли поздно" приходить, да? [icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1070/79678.gif[/icon]
Отредактировано Uchiha Sasuke (2020-10-15 13:56:32)
Поделиться42020-10-15 11:16:08
[indent] Иллюзии всегда были моей «специальностью». Всё началось ещё в академии, когда все мои одногодки только учились собирать чакру и узнавали теорию о техниках, отец уже научил меня простым гендзюцу. Тогда он сказал мне, что с моими способностями я стану ключевым элементом в возвращении клану его заслуженного величия. Иронично. Интересно, подозревал ли отец, что всё может закончиться так, как оно сегодня закончится? Или он был скован иллюзией собственных амбиций? Вот именно в этом и состоит главная проблема иллюзий, они как обоюдоострый нож, всегда возвращаются к тому, кто их создаёт. Будучи «гением Учиха», достигнув уровня одного из лучших мастеров гендзюцу в деревне, я всегда боялся, что эти иллюзии обратятся против меня самого. Что ж, наверное, так оно и вышло. Точно также как мой отец верил в иллюзию силы клана, которую сам же и создавал, постоянно напоминания всем окружающим о том, какой вес имеет имя Учиха, и в итоге сегодня он обязательно заплатит за это. Аналогично и я, веривший однажды в то, что являюсь гением, надеждой клана, надеждой всей деревни, тем самым особенным спасителем: закончить академию в 7, пробудить шаринган в 8, стать чунином в 10, попасть в АНБУ в 12, и… И вот сегодня, в тринадцать с половиной лет, я совершу то, что прославит меня на весь мир. Я наложил на себя иллюзию величия, гордыня ослепила меня, как и всех остальных в этом проклятом Богом клане, и сегодня мне придётся заплатить за это. В этом и состоит главная проблема иллюзий – накладывая их на других, ты сам постепенно начинаешь в них верить. Иллюзии, созданные, чтобы контролировать других, заставлять тебя самого потерять контроль над собой.
[indent] - Саске… - делаю паузу. Я так много хочу ему сказать, но точно знаю, что ничего из этого не выйдет из моего рта. В голове тут же возникал мой последний разговор с Данзо. Эта мразь, а другого описания для него у меня нет, настаивала на полном уничтожении клана. Нет уж, я скорее убью его самого, убью хокаге, убью кого угодно, кто будет стоять на дороге у Саске, чем пролью кровь брата. Это моё главное условие, и они все прекрасно знали об этом. Как же я хочу, чтобы ты тоже знал, братец. Чтобы ты не ненавидел меня, чтобы понимал, зачем я это сделаю. Как же я хочу, просто быть твоим братом. Как в те ночи, когда ты был совсем маленьким, родители уходили и оставляли меня с тобой. Тогда я поклялся защищать тебя ценой жизни. Глупый маленький я, тогда даже не понимал, что это значит. Иллюзия сильного старшего брата, которой я хотел впечатлить тебя, в итоге меня и погубит. Если бы я знал тогда, что просто умереть, как это сделал Шисуи – это далеко не худшее значение слов «отдать жизнь». О да, Шисуи, друг, я всем сердцем завидую тебе, завидую судьбе просто стать жертвой этого противостояния, умереть до того, как всё случиться. Но моя неизбежность была в другом, мне нужно будет отдать всю свою жизнь, прожить её в роли преступника и изгнанника, в роли монстра, которым матери пугают своих детей. Саске, если бы ты знал, что всё это я делаю ради тебя, чтобы защитить тебя, как и полагается старшему брату.
[indent] - Да, подойди ко мне, я научу тебя новому приёму. – выставляю вперёд руку. Не могу сдержаться. Это будет последний раз, когда я щёлкну тебя по лбу, но в этот раз всё иначе. В этот раз, это будет иллюзия. Иллюзия того, что у нас с тобой будет следующий раз. Иллюзия хорошего старшего брата. – Ну же, чего ты ждёшь? – иллюзии всегда возвращаются к своему создателю. Да, если так подумать, пожалуй, за иллюзию старшего брата я заплачу даже куда большую цену, чем за иллюзию значимости. Просто убить их всех, уничтожить каждого, замарать свои руки по плечи в крови, быть международным преступником – это ужасно, я был бы лжецом, если бы сказал, что не боюсь этого, а я, как мастер иллюзий, слишком люблю правду. Но всё это – ничто, по сравнению с адом жизни, зная, что ты ненавидишь меня. А ты будешь ненавидеть, брат. У меня нет другого выбора, кроме как наложить на тебя иллюзию ненависти, заставить поверить, что твой брат убил всю вашу семью просто ради развлечения. У тебя же нет другого выбора, как поверить мне, чтобы спустя много лет вставить кинжал этой иллюзии глубоко мне в сердце, и заставить заплатить цену за всё это. Это наша с тобой неизбежность.
Поделиться52020-10-15 13:52:12
- Ты снова это сделаешь, - пробурчал он скорее себе под нос, нежели брату. Потому что Итачи мог быть непредсказуемым, и без того появлялся и исчезал словно неоткуда: а что, если малейшее разрушение его мыслей о том, какой есть Саске, привлечет к тому, что он обидится, разочаруется и больше придёт? Станет как отец. О, нет, мальчишка этого просто не переживёт, его мир рухнет, без этого сучка ему совсем-совсем не за что будет цепляться, не к чем будет касаться, не с кем будет делиться. Это ужасно, даже думать страшно. Потому Саске, немного насупившись и едва обиженно надувшись, всё-таки поторопился к брату, потянув всего с пару моментов сомнения, прежде чем ринуться с места в его сторону.
Это ведь их традиция, да? Только их, никому больше Итачи так не делал, и Саске тоже. Правда, младшему никогда не понять, почему брат так делал: он просто не замечал, что вообще-то это больно, и у Саске остается то синяк, то ссадина, то шишка от того, какую силу на самом деле прикладывает старший? Или проверяет выдержу, вырабатывает её? Саске ведь не плакса на самом деле, очень упорный и терпеливый; просто... просто рядом с ним невозможно было не быть младшим, не позволять себе иногда вредность и вот это всё. Итачи сам разрешал, не просил, не иногда не осуждал, и это было несвойственно Саске точно также, как и все щелчки по лбу - но для них, для него, это было выражением внимания. Самым ценным среди того, что имелось: мать любил тоже, но она не являлся таким авторитетом как отец или брат. И уж лучше итачи назовет слабаком, посмотрит с выдержанным высокомерием, сделает замечание или в очередной раз соврет, чем будет делать как отец - не говорить ничего, не замечать и словно бы избегать самого существования. Лучше плохо, чем никак, ведь никак - это уже ка-кто. Плохо - это тоже время и реакция, это тоже внимание; никак не реагировали только на ничто, а Саске всё-таки кем-то да был, да? И все поэтому же моменты тренировок с братом и того хорошего, что умудрялось проскальзывать сквозь сдержанность Учиха, вбитую в генетический код деспотичность и дисциплину, приобретало вес не просто большой, но буквально размеров во всю вселенную. За это Саске был готов тысячу раз признавать, что он слабак, что недостоин внимания и признания, подставлять свой лоб и падать; чтобы потом, когда вселенский момент пройдёт, сжать кулачки и пойти тренироваться. Без отца и взрослых, которые не учили его ничему, как делали это с Итачи, но своими силами, со своими ошибками и граблями; вероятно, большего не заслуживал, вероятно, взрослые считали, что потерянному ничем не способны помочь, потому будет пытаться сам. Тогда, в конце-то концов, однажды непременно впечатлит и брата, и отца, ведь если они не видят его в деле, то и оценят сразу многое, а не мелкие шаги, разве нет?
"Ты всегда лжешь, когда так делаешь", - продолжил он начатое прежде возмущение, рвущееся наружу, но каждый раз - и в этот тоже - подавляемое. Брат всегда делал так, прежде чем уйти на миссию, уйти в принципе или отказаться от своего обещания. До следующего раза.
- Знаешь, нии-сан, если ты будешь и дальше обещать, но не делать, тебе придётся найти чей-то ещё лоб, - ультимативная булочка с корицей; он остановился напротив, рядом-рядом, однако выражение лица не изменилось. Там и плутовство, и задиристость, и вредность, и одиночество, и запертая недосказанность, и обида, и разумность, и зависть возможности брата так делать, и бесконечная любовь, что вообще-то перекрывала это всё. Тёмный омут глаз их клана - это куда более выразительная особенность, нежели шаринган, если честно. Но этого никто не понимал. Миру шиноби оно не интересно. Учиха не учили - потому откуда знать-то - что цениться способно что-то ещё. Быть может даже этот момент. Совсем не о силе.
Младший глупый брат: возмущается и бубнит, ничего не понимает. Да? Нет. Какая разница. Ведь всё рано подошёл, а это, как и перекрывающая всё на свете любовь, говорило за прочее. Правильный итог. Против него не пойти. [icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1070/79678.gif[/icon]
Поделиться62020-10-15 14:48:30
[indent] Щёлк. Кончики указательного и среднего пальцев ударяются о лоб маленького ребёнка. Неизбежность. Обычный жест, в котором для стороннего наблюдателя нет ничего интересного. Для любого, кроме нас с тобой, да, Саске? Это тоже иллюзия, правда? Я всегда подзываю тебя обманом и говорю, что, у меня нет времени для тебя – и в этом кроется иллюзия, обман внутри обмана. И я знаю, что ты чувствуешь это. Ты очень умный ребёнок, развитый не по годам. Ты знаешь, что я люблю тебя больше, чем кого-либо ещё, больше своей жизни, и я докажу это сегодня. Для этого ты должен разрешить мне, наложить на тебя главную иллюзию своей жизни - убедить тебя в обратном.
[indent] - Прости, Саске. – Не показывать улыбку. Быть жёстким. Быть твёрдым. Эмоции сделают только хуже. Нельзя. – Не в этот раз. – Никогда. Больше никогда. Смотрю в твои глаза, и вижу в них любовь. Я отдал бы всё, что у меня осталось, чтобы вырвать своё сердце из груди и не видеть твоих глаз сейчас. Ты слишком маленький, слишком чистый, слишком невинный. Чёрт, может отказаться от этого? Может, я ошибаюсь и есть другой выход? Может, я не вправе решать за тебя, какая судьба тебе поможет. Ещё пару мгновений назад я был уверен, что готов, был уверен, что в моей душе больше нет места сомнениям, но сейчас я смотрю в твои глаза – чёрные как ночь, как и мои – это наша семейная черта, и больше ни в чём не уверен. Машинально надавливаю пальцами чуть сильнее на лоб брата, как будто бы проверяя, как много боли он может выдержать, но он не отодвигается. И в этот момент мне кажется, что он всё знает, что он понимает меня. Саске, скажи мне, ты готов? Понимаешь ли ты, что другого выбора нет? Что клановая война, которую хочет развязать отец, всё равно заберёт у тебя всех, кого ты любишь, но самое главное – она заставит тебя ненавидеть этот мир, заставит бороться против него, и в итоге ты проиграешь. Ты должен быть сильным. Но любая сила бесполезна, если в твоём сердце нет любви, нет цели, за которую ты сражаешься. Саске, я готов принять всю твою ненависть, лучше я, чем мир. Я готов променять твою любовь на чистую ненависть. Готов ли? Готов? Я смотрю в твои детские глаза и больше ни в чём не уверен.
[indent] - Саске, скажи… - делаю паузу. Чувствую, как глаз начинает слезиться, потому убираю руку до того, как она просверлит дыру в голове брата и отворачиваюсь. По щеке стекает одна единственная слеза, которая тут же, как будто бы приводит меня в чувства. Нет. Я не слабак. Я не трус. Решение уже принято. Я обдумал это всё тысячи раз, и я знаю, что так будет лучше. Лучше для деревни, которая может не пережить гражданскую войну. Лучше для клана, который войдёт останется в истории деревни своими великими достижениями, а не великими предательствами. Но самое главное – так будет лучше для тебя. Я знаю, что ты ещё не готов взрослеть, но выбора нет. Выбора нет у меня. Выбора нет у тебя. То, что произойдёт сегодня – это неизбежность. Поправляю рукой катану в ножнах, делая вид, что отвернулся, потому что услышал что-то. Ты не должен знать о моей слабости. Никто не должен. – Ты ненавидишь меня? – жду, пока слеза скатится на землю и оборачиваюсь обратно. Пытаюсь собраться и сделать максимально сосредоточенное лицо, но не смотрю в глаза – это слишком сложно. – Ненавидишь, за то, что я игнорирую тебя? За то, что отец говорит только обо мне? – говорю очень быстро, слова буквально выпрыгивают из меня сами, это не свойственно мне. – Ты хочешь отомстить мне, скажи? Ты бы хотел, чтобы меня не стало в твоей жизни, а, Саске? – я знаю ответ на эти вопросы, я не дурак. Я увидел его в твоих глазах минуту назад, и я знаю, что ты любишь своего старшего брата, поэтому я смотрю не на тебя, а на манекены за тобой. Я не смотрю в твои глаза, но не могу выбросить их из головы. От этих мыслей я теряю контроль на секунду и непроизвольно начинаю улыбаться, но тут же осознаю это и изменяю улыбку в ядовитый оскал. Я готов. Я убью их. Сегодня. Больше никаких сомнений. Я готов. Я стану препятствием, которое ты однажды преодолеешь. Я знаю, что ты ещё не готов, но таймер над моей головой усиленно напоминает, о том, что это всё неизбежно. Я буду готов за нас двоих.
Отредактировано Uchiha Itachi (2020-10-15 14:52:21)
Поделиться72020-10-15 16:50:36
Вытерпеть. Все вытерпеть, это не конец света, даже не ссадина в кровь. Да, лицо само по себе более чувствительное и хрупкое, и тот факт, что брат делает это - намеренно или нет - в который раз, ничему не учась... Ничего, вытерпеть. Отчего-то кажется - откуда ребенку знать и верить в интуицию, особенно в шиноби, коим это полагается, но только сильным - что в этот раз вытерпеть было особенно важно. Словно это что-то значило, что-то большее, чем обычно, и терпение Саске тоже донесло бы больше, чем обычно. Всё словно бы как всегда, деталь за деталью, так привычно и одинаково, но отчего ощущалось иначе и что именно ощущалось - этого не сказать. Глаза Итачи всё такие же тёмные, он вёл себя как обычно; как обычно бывало, когда он возвращался после недельных заданий, что непременно выматывали, давили и выжимали. Шиноби сильные, особенно Учиха, но и они, бывало, уставало. И в том числе потому Саске терпел. Всегда и сейчас. Пускай даже не только поэтому. Пускай можно допустить, что и на этот раз брат просто устал, просто вымотался, прибыв с важного дела, какими занимались все настоящие взрослые.
Однако слова немного... выбили? Смутили? Сняли шкуру? Лицо, до этого обиженное и надутое, выражавшее так много всего, для одного лишь для него, Итачи, потому что больше не в кого, а оттого все уходило в него, округлилось. Растерянность, словно то ли озадачили, то ли застали врасплох, то ли очень сильно удивили. Глаза раскрылись шире, уставившись на Итачи, а рот даже чуть приоткрылся. Моргнул.
"Я тебя..."
- Я... - только и смог выдать, ни то побледнев, ни то покраснев. Почему Итачи говорил об этом? Почему у Саске от этого такие странные ощущения? Почему это звучало так... странно? Так стыдно, словно чувство вины. Ведь Саске действительно думал так время от времени, когда его трудом, как и его самого, не замечали; когда даже за успехи сравнивали с Итачи, говорили об Итачи, думали об Итачи, лишали многого - даже того, чего вообще-то достойны сыновья шиноби, пускай даже не наследники, но тоже более чем бойцы. - Я... - он совсем растерялся, почувствовав что-то между паникой и незнанием. Да, бывало, он ненавидел Итачи, очень завидовал, уставал быть никем и думал, а что бы было, если бы брат вдруг исчез. Это должно было бы решить проблему, и тогда всё внимание доставалось бы ему, да? Возможно, вот только...
- Даже если ты исчезнешь из моей жизни, нии-сан, отец всё равно не будет говорить обо мне. Он будет грустить о тебе, - слишком просто ответил мальчишка, едва пожав плечами. Настолько искренне, настолько обреченно, но без всяких остатков обиды. Ведь, действительно, итачи был - этого не изменить, даже если он вдруг исчезнет; Саске не сможет стать кем-то вдруг, всё равно оставаясь хуже того, не таким, как тот, кто был. Зачем тогда Итачи исчезать?
- Я бы не хотел этого, - чтобы отец грустил, чтобы брат исчезал. Пускай лучше говорит об успехах старшего, чтобы было, к чему стремиться, кому завидовать. Чтобы было, чьи тычки терпеть. Чтобы было, кого ждать. Чтобы тот, кем заменили личность Саске, просто был. Давал повод завидовать, давал повод стараться, злиться... давал возможность себя беззаветно любить, сколько бы масок ребенку не приходилось непроизвольно напяливать, чтобы получать крупицы негодующей или умильной чувственности в ответ.
Задумавшись над этим вопросом чуть глубже, мальчишке почти айкнул, словив себя на том, что... испугал. Он представил вдруг, а что бы было, если бы Итачи вдруг исчез, и это показалось очень страшным. Почти паническим. Если бы его не стало. Его, старшего брата, его, наследника, его, любимчика отца и причину, по которой отец его же, Саске, никого не полюбит. Но когда младший любил точно также, а может даже сильнее, чем все остальные люди. Саске вдруг подумалось, как пусто стало бы без Итачи, и если честно, он вовсе не был способен представить себе это.
- Я слабый, и только поэтому оно так. Слабый я, а не ты, а кто мстит другому за свою слабость, - выдал глухо, не очень внятно, но с каждым словом всё более быстро, как ему казалось. Сердце между тем отчего-то пропустило пару ударов, сейчас мальчишка это заметил, как и то, что сжал кулачки, неотрывно глядя на брата, даже не моргая. - Тебе... Тебе не надо исчезать вовсе! - громче, дернувшись с места и, потерев лоб, перехватив ткань чужой одежды. Обращая на себя внимания, глаза, словно бы этого внимания здесь и сейчас уделяли недостаточно, словно бы это что-то другое. Решительно; немое отчаяние где-то внутри, но снаружи и сознательно: всё должно оставаться как сейчас, зачем иначе? Итачи был у него, а у него имелся Саске. - Нии-сан, ты и без того всегда исчезаешь, - с обидой - напускной ли, с понимающей ли, что что-то не так, или исключительно детской, переключающей внимание и не вытравливаемой в этом возрасте даже бытием шиноби - ущипнул того. - Ты должен мне уже целые три страницы техник, я помечал, - маленькая детская ложь и манипуляция, должно быть; наконец, моргнул, после снова вернувший к бурчанию, но взгляд опустив себе под ноги, а не пытаясь словить взгляд брата. Да, обидно. Но доминировало и преобладало в нём сейчас что-то другое. То, что Саске был не в состоянии объяснить. То, что заставляло его сейчас цепляться и, что важнее, пытаться зацепить, привлечь, хоть что-то. Всем, что доступно, в Итачи. - В Академии им совсем нечему учить, - ни то пожаловался, ни то драматизировал, хотя на деле констатировал правду: в самом деле нечему, Саске сам себя учил, а другие учились у него; если он разрешал, то другие, как вы помните, ему не интересны, только если им имелось, что показать ему, а им не имелось, вот и, и, ну... ну как, заговорить Итачи [своё нутро] получалось? - Они не как нии-сан. Пф, даже рядом нет, - Саске не знал, как давно краснел и когда вообще раскраснелся, но это рядом с братом тоже происходило непроизвольно. Волновался ведь каждый раз, боясь целый ворох возможных "а если он", и аналогичный ворох из всего на свете испытывая, более не имея возможностей выразить это с кем-то авторитетным, важным для мальчика, будущего воина и далее по списку.
"... люблю, нии-сан."
Этого у Учиха произносить не принято. Саске хорошо знал. На том строились многие его надежды.
Просить о ненависти, подчеркнуть слабость, отвести на миссию, промолчать, подать кунай, промолчать снова. Любовь могла вести, но не была тем, выражение чего достойно шиноби, достойно Учиха, да? Наверное, это правильно. Только что поделать, если Саске любил? Не говорить об этом - вот что. Хотя бы это, раз слабак. [icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1070/79678.gif[/icon]
Отредактировано Uchiha Sasuke (2020-10-15 16:51:46)
Поделиться82020-10-15 18:40:08
[indent] Нет Бога, кроме Бога в человеке. Красивые слова, которые, как мне кажется, близки к сути. Я с детства не был религиозным, культ Воли Огня или любая другая вера, казались мне интересными концепциями, философиями, если угодно, но не более того. Я довольно рано понял, что сам отвечаю за свои действия, что у каждого поступка есть причины и следствия, и здесь нет места Богу. Я думал так до этой ночи. Бог есть, и у него чертовски злое чувство юмора. Я стоял и смотрел сверху на своего любимого младшего брата, отводя взгляд и как будто бы прячась от его глаз, и думал о том, что сегодня я убил Бога в себе, он просто покончил с собой, не выдержав такого напряжения. Остался лишь настоящий Бог, которого я все эти годы игнорировал, и ему плевать на мою веру, он зол и заставит меня страдать. Этот факт я уже принял и смирился с ним.
[indent] Слова Саске… Чёрт, почему мне так физически сложно их слушать? Я стоял и сжимал кулаки. Я слушал брата и думал о Боге. А может и наоборот, я слушал Бога и думал о Саске. Я не знаю, мысли начали уносить меня десятиметровой волной цунами куда-то очень далеко отсюда. Нет. Поздно. Поздно сомневаться. Отключаю сознание, и даже не вслушиваюсь особо в его слова. Это была ошибка приходить сюда. Я глупо полагал, что выдержу это, но я ошибся. Нет, даже здесь я обманываю сам себя. Я знал, что не выдержу этого, я знал, что прощание с Саске – это будет настоящее испытание для меня, и всё равно не сумел сдержаться. Но уже поздно. Я считал в голове секунды, как будто бы напоминая себе, что эта встреча и так затянулась, у меня больше нет права здесь находиться. Это жизнь прошлого Итачи, того Итачи в котором был Бог, и его больше нет. Есть только я – тот, кто убил его. А затем убьёт их всех. Всё будет именно так.
[indent] - Замолчи. – резко поднимаю кулак и ударяю ним в дерево, от чего в нём образуется огромная дыра, спустя пару мгновений опускаю глаза и смотрю на Саске. Ты должен ненавидеть меня. Бояться. Презирать. Моё имя должно ассоциироваться у тебя только с кровью и страданиями. Ты должен забыть прошлого Итачи. Его больше нет. Пожалуйста, поверь мне, потому что как иначе я смогу поверить себе сам. Пожалуйста. Сосредотачиваюсь и делаю максимально озлобленный взгляд. – Это правда, ты слабак. – Нет, в тебе куда больше силы, чем во мне. – Отец всегда говорит, что ему стыдно: после такого гения как я, у него родилось такое ничтожество. – Пожалуйста, остановись, хватит. Я мысленно проклинаю себя всеми возможными способами, я ненавижу себя, хочу уничтожить, испепелить себя за эти слова, как сделал бы с любым другим, кто их произнёс бы в сторону Саске. Но это то, что должно быть сделано. Это неизбежность, задуманная Богом. Я вижу всю бурю эмоций на лице Саске, и та часть меня, которую я уже считал мёртвой, тот самый Бог внутри, переживает свою смерть снова и снова. Как будто бы я сам на себя наложил Цукиёми, как будто бы я застыл в этом моменте навечно, пытаясь найти несуществующий выход. Это мой личный ад, ад в которой страдаешь ты, Саске. – Мне самому стыдно за тебя, в твоём возрасте я уже заканчивал академию, а чего добился ты? Позор. – Это ложь. Всё это ложь. Моя речь тихая и спокойная, как и всегда, но внутри меня разрывает на части. Как же я хочу, чтобы ты понимал это, Саске. Нет. Нельзя. Ты должен поверить в это. Ты обязан. Это твоя неизбежность, ты должен поверить мне, ты должен меня возненавидеть, у тебя нет другого выбора, Бог забрал его у тебя, как и у меня. Это горькая пилюля, которую нужно проглотить. Вот только никто не предупредил, что кроме горечи, эта пилюля как будто бы врезается в горло тысячами мелких иголок, разрывая глотку, а потом опускается ниже, разрывая все органы на своём пути и причиняя адскую боль, пока не опустится до желудка, где прорастает огромным деревом кроваво-алой сакуры, превращая все внутренности в кашу и впечатывая тебя в землю. Это наша с тобой пилюля, Саске, прости меня за это.
[indent] Наконец, я замолкаю и отвожу взгляд. Всё закончено. Дороги назад уже нет. Как будто бы до этого она была, смешно. Я знал, что это неизбежно, и вот это произошло. Не дожидаясь ответа, отворачиваюсь. Надеюсь, это поможет. Надеюсь, что-то в тебе умрёт также, как это произошло со мной. Любовь ко мне только помешает тебе сегодня, брат, избавься от неё. Оставь в своём сердце место лишь для одного чувства ко мне - для ненависти. Медленно начинаю шагать обратно в лесную чащу. Всё, что случится дальше, теперь не имеет абсолютно никакого значения. Я уже мёртв. Итачи больше нет, осталось лишь тело. Тело, созданноя для того, чтобы убивать. И сегодня оно исполнит своё предназначение. Прощай, мой глупый маленький брат.
Отредактировано Uchiha Itachi (2020-10-15 20:21:51)
Поделиться92020-10-16 12:04:44
Почему Итачи говорил это? Зачем? Что им двигало? Чего он ждал от Саске? Как младшему должно было реагировать? Отчего тот настолько изменился в момент? Было ли это усталостью или его терпение наконец лопнуло, оказавшись не в состоянии больше терпеть мелкого слабака рядом? Правильно ли вообще было озвучивать подобное младшему брату? Ответы не имели значения, Саске думал о низ исключительно между делом, потому что гордость, ожидания, прочий перечень всё-таки человеческих и возрастных качеств ещё не были погребены и истоптаны в нём совсем. Ему не нравились эти слова, они делали больно, они вызывали конфуз. Но... если честно, никакого отторжения. Ведь сколь неправильным это не являлось, а в них верно всё. Старший брат сильный, ему имелось, чем гордиться, а в нынешнем возрасте младшего он уже заканчивал Академию. Не важно, что он был вообще-то единственным в клане, кто добился подобного успеха, в то время как остальные пускай и являлись образцовыми сильными шиноби, успеха подобного уровня - даже Шисуи, которому как и Какаши, с коим Саске ещё не знаком, судьба предоставила кровавый аванс успеха, вызванного войной - не добивался более никто, а Саске добился большего их всех. Это не имело значения: никто из ни не являлся сыном Учиха Фугаку, главы клана и легендарного шиноби; никто из них не был младшим братом Учиха Итачи. А Саске был. Слабым, недостойным и недостаточным; никем. Потому, сколь бы больно ему не было, сколько бы внутреннего отторжения и дрожи это не вызывало, Итачи имел право говорит эти слова. В этом возрасте ему бы было, что противопоставить Саске, а Саске - нет. Вот и всё. Старший брат не назвал ни одного ложного факта, всё разложил по полкам, сухо и честно: так это видел Саске, иначе он не думал, и Итачи лишь подтвердил это, отсыпав не сухой, не тотально равнодушной на это реакции; осуждение, разочарование, почти брезгливость.
Мальчишка замер. Кажется, что-то в нём в момент защелкнулось. Сказали замолчать - он и замолчал, так и закрыв момент назад отрытый рот, прервав то, что намеревался сказать. Какая разница? Наверное, год или два подобного воспитания, и мальчишка пришёл бы к выводу, что ему в принципе лучше молчать, и тогда стало бы легче всем, лучше всем. Меньше позора, меньше стыда; за него, из-за него. На весь клан, на отца, на брата.
Замерев, после сделал несколько шагов назад. Первый неуверенный, болезненный, но второй и, кажется, третий - твердо ступая на землю. Землю, которой стыдно, что по ней ходит Саске, но... раз ходит, раз стыд - это то, что он вызывает, не значило ли это, что к Саске испытывали хоть что-то,с другой стороны? Что может быть в него верили, или хотели бы верить, или он мог бы попытаться это заслужить, и, но, а... что ему ещё делать? Что сознание, что подсознание запутались и скрутились. Глазам захотелось плакать, но мальчишка сдержался, ненадолго надувшись, поджав губы, да уставившись в землю перед собой.
- Ты... - с выдохом, на одной волне. Набрать воздуха.- Я не буду слабаком. Слышишь, нии-сан! - громко-громко дал обещание, зажмурившись и только сейчас поняв, что, кажется, так сильно сжимал поднятый сюрикен, что тот до крови врезался в кожу. Да и плевать, ерунда какая! Итачи бы не среагировал, никто бы не среагировал, и только с ним что-то не так. Позор - его удел. Учиха так не полагается. Саске не имеет на это права. А значит... - Итачи, я стану сильнее! - то ли себе, то ли брату; удаляющемуся также, как и отец - спиной, не глядя. Внутри кольнуло, что-то неприятно возилось, но Саске лишь сглотнул это ощущение. В конце-то концов, это то, к чему он привык более всего прочего. В конце-то концов, у него имелось повода думать, что он заслужил чего-то ещё. Даже если очень-очень сильно хотелось, даже если очень-очень сильно стремился верить. В конченом итоге, в своём возрасте в себя он уже не верил. И едва ли поверит когда бы то ни было более.
Когда брат удалился, расстроенный, подавленный, но одновременно с тем заведенный, мальчишка продолжил тренировку, игнорируя наступающую усталость. Сегодня он отработает то, что ему сегодня всё-таки рассказали в Академии, и даже усложним, достигнет большего, и тогда, когда будет совсем-совсем поздно, что вызовет переживания о том, что мать будет ругаться, в приподнятом - у него хоть что-то поучилось, может быть это оценят! - настроении побежит домой, далеко за полночь. Горечь живёт в нем всегда, но внутри Саске ещё не умер совсем, детство её пыталось впрыскивать в него веру.
Хотя бы в последнюю ночь своего существования.
Стоило так и заночевать на тренировочном поле Академии, но история не знает сослагательного наклонения. [icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1070/79678.gif[/icon]
Тема закрыта
Страница: 1
