[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]«Я люблю людей», да, как-то так, кажется, сократили её фразу — Сибил даже не помнит, что именно сказала, но хорошо знает, что имела в виду. Морщится, глядя на фото (разумеется, неудачное), разглаживает лицо в улыбку, вежливую и непритязательную, «я люблю людей» — безвкусица, пошлость, она бы никогда такое не сказала.

Она никогда не признается, что устала — во-первых, она уже любит людей, теперь это её работа, нужно перестать об этом думать, никакого «во-вторых» Сибил не придумала и не может объяснить себе, почему то, что раньше отнимало несколько секунд размышлений, сейчас съедает вечер целиком, жадно глядя и на остаток ночи, и на следующее утро. Может, потому, что раньше она просто делала то, что хотела, а теперь делает то, что должна. Патетично. Эту мысль она выталкивает из головы мягкой улыбкой, оставляет вместо себя бессмысленную фразу, брошенную через плечо — Ройс похож на глубоководную рыбу, бесцветный, замеревший, Сибил видела такое не раз, но никогда — у него.

Кто-то трогает её за плечо — Сибил делает вид, будто не заметила. Толпа расступается перед её настойчивостью, для того, чтобы перестать замечать других, ей нужно сделать усилие.

Обычно она знает, чего от неё хотят люди, и протягивает им руку — цена у жеста символическая, есть внутри что-то голодное, поднимающее глаза на людей, стоит им отвернуться, незаменимых нет, а я буду — Ройс от неё, кажется, ничего не хочет, и это пугает. Может, нужно подобраться поближе, может, через месяц она подберётся, интересно, увлекательно, даже трогательно, сама же недавно жаловалась на скуку.

Ройсу можно не улыбаться — от этого некомфортно. Чем быть полезной, если тебя ни о чём не просят.

На месте Гранта она никогда не представляла никого, кроме Гранта, Ройса — особенно. Наверное, плохая была идея, наверное, у Гранта есть то, чего нет у них, и у Ройса не вышло отмахнуться от этого, как от любых незначительных событий, пришлось уступить, обнажив мягкое место (Сибил знает, что оно у него есть, но не знала, где именно). Это не злорадство — видеть его таким не приятно, но важно. Она бы сказала «ценно», но это слово ещё дешевле заголовка, вырубленного из её цитаты.

Она подходит, одёргивая себя, вылущивая привычное сочувствие — Ройсу не понравится, да? — но беспокойство отпустить не может.

Посмеивается.

— Не представляю, кто бы мог тебе запретить, — подол тяжело шелестит, прятать сигареты в карманах — старая привычка, переступить которую не сможет даже самый официальный приём.

Только сейчас замечает ноющую боль в висках, закатывает глаза, светскую часть разговора сворачивает, протягивая пачку.

— Около семи людей спросили у меня, почему ты выглядишь так, будто словил паническую атаку. Уверен, что сигареты — хорошая идея?

Уверен, что оставаться здесь — хорошая идея, спросила бы Сибил — никогда не хотела ему уступать и всегда уступала, нечем бить, если бить некуда.

Она старается не смотреть ему в глаза — с первой встречи показалось, что ему это не нравится; поспешно отводит взгляд, подпирает голову рукой, смахивает рыжий волос с плеча.

— Ты.. как?

[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]Кто честно отвечает на вопрос «как ты»? Никто; вопрос — риторический трамплин, подготовка к беспокойству или светской беседе, светских бесед у Сибил было много, а беспокойств чуть меньше, вывод очевиден.

Я в порядке.
Конечно, я тебе верю.

Проблема в том, что она не знает, насколько далеко можно зайти (однажды она сказала что-то не то, и стало очевидно это по недельному безразличному молчанию и трём дням примирительного). Пересечёшь воображаемую линию — и больше не сможешь приблизиться, как-то так выходит.

Я сделал это, всё хорошо.
Я знаю, что сделал, но спросила я не об этом.

Можно, конечно, отпустить воображаемую руку Ройса, которую он ей не давал, оставить его с тем, что у него хуже всего получалось — публичностью — обменяться понимающими улыбками с парой знакомых, пока Ройс будет выцеживать слова; слова быстро закончатся, и толпа умилённо отпустит гения под снисходительный шёпот. Раньше Сибил так и делала; слияние — важный этап социализации, Ройс им пренебрёг (наверняка от этого слова в его рту горчит), потому у Камераты есть Сибил.

— Я знаю, что сделал, — Сибил разворачивает тёплый тон как Фарра — перистые облака по поверхности неба.
Смотрит куда-то поверх его плеча, Ройс в расфокусе, но так лучше виден.

Они вроде как вместе — по одну сторону, по крайней мере — а Сибил записала себя в нападающие (у Ройса в её голове нет другого выбора, приходится обороняться). Наверное, дело в этом. Разговор с ним — бесповоротно односторонняя битва, думает Сибил, думает и одёргивает себя, не в первый и вряд ли в последний раз.

Иногда она думает, насколько ценны её навыки, если с Ройсом они ничего не стоят.

Взгляд падает где-то в районе его рта (однажды знакомая сказала такие зубы — щедрый дар генетики, а Сибил подумала как ты это вообще заметила, он же почти никогда не раскрывает рта, а когда говорит, губы иногда поджимает так, будто ты пытаешься заглянуть ему в глотку). В немом вопросе было немного зависти — пялиться Сибил себе не позволяет, ей вообще кажется, что если смотреть на Ройса дольше положенного, он сомнётся, как бумажный лист. Заебёшься расправлять.

Больше всего — Сибил в этом не признается — она любит мерно гудящую толпу, заключённую в стеклянный колпак; выдернутая из очередной бессмысленной музыки (на фоне всегда играет то, что можно услышать в лифте), Сибил курит на террасе на крыше, курит как можно дольше, перезаряжает смех и иногда из интереса, природу которого так и не смогла определить, сталкивает с поручня бокал. Вытянувшись, слушает укоризненный звон и возвращается к остальным, отклеивая неуместную улыбку (под ней — правильная).

Она наклоняется и говорит ещё тише, таким голосом приятели обмениваются в полтона, обсуждая происходящее на экране:
— Знаешь, если ты ничего не скажешь, никто не удивится. Им нравится образ, которые они придумали, Ройс «‎Загадочный Гений»‎ Брэкет и всё такое. Те, кто не совсем понимает, что ты делаешь, ценят возможность находиться рядом с тем, кого все обсуждают.

Сопричастность, Ройс.

— Они сочинят, конечно, парочку новых слухов, но в конце недели обязательно случится что-нибудь не менее важное, и никто не вспомнит, как именно сегодняшним вечером начудил загадочный гений.

Снова посмеивается.

— Давай.. не сегодня. Останешься должен, — возвращать долг, конечно, не нужно, — ты не очень похож на человека, которому стоит отвечать на вопросы.

Левой рукой и неопределённым жестом Сибил показывает за спину — даже движение полуживое, ненастойчивое.

— Там есть выход на террасу, за шторой. Можем выйти, если хочешь, свежий воздух, тишина. Лучше, чем ничего.

[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]Она, как и всегда в таких случаях, нервничает. Может быть, это первый разговор с Ройсом, разговор, а не рукопожатие фразами, может быть, она ошибается. Сделать шаг не туда она точно не хочет.

С другой стороны, нервозность часто приписывают человечности, и Сибил не очень понимает, хочет она казаться человечной или правильной. Той, которой её хотят видеть. Кого хочет видеть Ройс, какой стороной ей повернуться, как не потревожить раздражение, которым вымощены почти все дорожки, как не задеть усталость.

Сибил зевает, задрапировав лицо ладонью, раньше она могла неделями спать по несколько часов — предвкушение давало много сил, больше, чем должно было.

Во рту много вопросов, но язык Сибил держит за зубами: никогда не приходило в голову спрашивать у Гранта, каково это, может, он совсем ничего не ощущает, пустив это на порог своей рутины, но у Ройса привычки расписаны, наверное, по часам, и к новым впечатлениям ему прикоснуться сложнее, оттого они и ярче.

Место для диалога, конечно, не самое удачное.

— Да, мы рискуем.

Может быть, о них узнают. Сибил не всё равно, но впервые она нашла что-то, что давало ещё больше смысла, чем бесконечное пересечение человеческих линий — теперь можно выстроить одну, а там, глядишь, и сам выправишься.

Технически, они не умирают. Она не скажет этого вслух, потому что знает, как это звучит, и не уверена, насколько честно можно говорить. Но Ройс задевает пустоту, о которой Сибил никогда не спрашивали — о которой она не очень много думала, потому что не могла подобрать слова, которые устроили бы кого-то, кроме неё.

Приходится выдержать паузу — Сибил довольно бессмысленно смотрит вниз, отрепетированным когда-то движением доставая сигарету.

— Для того, чтобы было грустно, ты должен верить в потерю. Разве мы их теряем?

Шомар всегда нравился ей больше остальных. Можно мозолить глаза администрации, можно балансировать между раздражением и восхищением, Шомар, наверное, делал бы это до самой своей смерти, но так ведь умирать не придётся? Иногда Сибил думает: будь у неё близкие люди, по-настоящему близкие, она бы привела их за руку.

Голова давно зудит от бесполезности, и только сейчас затихла.

— Умеешь пускать колечки? Хотя о чём это я, наверняка не умеешь, — новый смешок — предупредительный, — я бы очень хотела об этом поговорить, не о колечках, конечно, но, наверное, не здесь.

[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]Сибил ничего не отвечает. Назло или случайно — неважно, вряд ли Ройс будет интерпретировать.

Он берёт себя в руки, чтобы выйти из человеческого моря, иногда попадает в поле зрения, но чаще — в слепое пятно. Его Сибил сама организовала, чтобы чуть позже вытянуть изо рта [о-о-о-о].

[о-о-о-о] значит, что она не удивлена, но немного раздосадована, [о-о-о-о] поддерживают разведёнными руками — это же Ройс Брэкет — и смешком.

— У него много работы. Мы и не рассчитывали на то, что он задержится.

У Сибил виноватое лицо.

— У него всегда много работы.

Лилиан непреклонна.

Сибил хочет спросить: что ты здесь забыла, но лишь пожимает плечами и отмахивается от чужого раздражения. Я знаю, чего ты хочешь, Лилиан. Эта мысль греет правую руку, когда она всё так же виновато дотрагивается до её плеча:

— Прости, придётся познакомить вас в другой раз.

Когда-то давно Сибил затаила злость на Дарци, так давно, что она уже и не помнит причину, и неприязнь, потеряв контуры, переместилась на Лилиан. Неприязнь когда-то заставила её ответить «я постараюсь» — Сибил могла и отказать, тогда они с Ройсом даже не были знакомы — и долг, тянущийся за ней второй год, тяготит лишь Лилиан.

Это, конечно, не мешает работе с Дарци.
Его она даже по имени не называет.

☐☐☒

Грант знает, что ей не жаль. Это знание вслед за ним подхватывает и Эшер, и они никогда это не обсуждали — и вряд ли когда-либо заговорили бы с Ройсом, потому что Сибил привыкла думать, что такие вопросы его не задевают. Ройс сам выкормил эту привычку, ещё тогда, когда не запоминал её имя; когда-то давно Сибил казалось, что в отстранённых людях, подчинявших всё внутреннему распорядку, самое мягкое нутро.

Выходит, она не ошибалась.

Хотела ли она это увидеть? Хотела. Может ли она позволить себе быть искренней в ответ? Хотела бы.

Ещё в коридоре Сибил кажется, что сегодня Ройса она не увидит. На его размытый силуэт — приходится сморгнуть ожидания, мешающие действительности — она смотрит почти растерянно, потому что так и не ответила себе на главный вопрос.

Хотела бы.

— Фэйрвью, — бессмысленный ответ растворяется в воздухе так же, как и любое эхо.

Для торжественных случаев у неё есть портсигар. Сибил молчит, момент затягивается — портсигар она старается положить на стол бесшумно (почти вышло), но ответа он не заменит.

— Мне жаль, что ты себя так чувствуешь.

Это правда. Правда и то, что она не хочет огорчить его ответом.

— Если я скажу, что мне не страшно, — давай представим, Ройс, гипотетически, — что это будет значить?

Расслабленность, такая же напускная, какой пользуется Ройс, когда думает, что у него это получается, сковывает движения. Сибил достаёт сигарету и поспешно — слишком поспешно, наверное — переводит всё в шутку.

— Когда увижу Гранта в следующий раз, напомни ему въебать.

Что я могу для тебя сделать?

Рука у неё дрожит, потому что Гранту никогда не было дела до того, насколько ты безразличен.

[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]Проблема страха лишь в том, что его нельзя просто растоптать и забыть — нет, он пустит кровь, и подошвы ботинок потом будут прилипать ко всему, на что ты наступаешь. Придётся проглотить, иначе в Фэйрвью станет так же, как в Клаудбанке.

— Зови на новоселье, уверена, будет грандиозная вечеринка, — частью рта она улыбается, не очень понятно, левой или правой. — Шутка запоздала, прости!

Сибил всегда знала, что у них всё получится, но верила ли? Кажется, и сюда она протащила беспечное отношение к жизни, сейчас ей повезло — Ройс принял это за что-то другое, но однажды кто-нибудь заметит, на чём она действительно сосредотачивается.

Вот бы рассмотреть Ройса не глядя.

— Эшер? — она закатывает глаза, — Эшер сильнее, чем кажется. Не думаю, что его страхи перевесят общую цель, Ройс. А ты сильнее, чем думаешь.

Улыбка, теперь более явная, с лица не сползает. Если бы Сибил не стала Сибил, она стала бы Эшером. В их работе есть что-то схожее, фокус разный, но навыки синонимичны. Информация и люди — одно и то же, Эшер должен это понимать.

Портсигар приветливо раскрывает пасть, зубы, разумеется, изъедены никотином. Чтобы смотреть хоть куда-нибудь, Сибил смотрит внутрь — резинка ослабла, незначительно, но раздражает; это она ещё вчера заметила, но времени не хватило. Из таких портсигаров сигареты вываливаются, как нетрезвые тела из бара — приходится следить.

— Зачем рассказывать Гранту? — зажигалка щёлкает дважды, — И тем более Эшеру. Всё произошло сегодня, дай себе время. Ты не спрашивал, но я всё равно скажу: может, это не страх, а новые впечатления. Ты не очень похож на человека, хорошо справляющегося с эмоциями, которых он не ожидает. Да и никто не похож.

Сибил почти скучает по его обычным интонациям — снисходительная наглость, что ли — под его болтовню можно уснуть, не из-за скуки (хотя иногда и это тоже), а от смысловой монотонности. Зазнавшийся Ройс — признак успеха, в худшем случае не_поражения. Даже о своих ошибках он говорит немного свысока, и в этом он прав. Ошибки всегда будут.

— К тому же, что знает Грант, то знает и Эшер. Странные у тебя представления о распространении информации, — она посмеивается по-доброму, нужно ли снова напомнить, что это всё шутка?

Свои страхи Сибил не формулирует — пусть остаются невнятными очертаниями, из таких выбраться проще, чем из оговоренных рамок. Можно даже представить, что это и не страх вовсе, а сгущённый воздух. Любой вариант в конечном итоге неизбежен.

Затяжка — способ оттянуть время. Вторая — признак или невоспитанности, или тщательно формулируемого ответа, и последнее влечёт тысячу оговорок.

— Какие у меня страхи, — Сибил возвращает улыбку на место, — что кто-нибудь из важных гостей напьётся и сделает какую-нибудь глупость. Все мои страхи — плохо работающие люди. Неправильно работающие. Всё остальное можно исправить.

Всё остальное нужно исправить.

— Не буду снова начинать про потерю, лучше скажи: тебя беспокоят печальные новостные заголовки? Когда-либо беспокоили? Те, что не связаны с твоей работой, конечно.

[sign]I was not separated from people, grief and pity joined us.[/sign][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/612660.jpg[/icon][nick]Sybil Reisz[/nick][status]i have friends in holy places[/status][fandom]Transistor[/fandom][char]Сибил Райз[/char][lz]We were miserable, we used no more than a hundredth part of the gift we received for our long journey.[/lz]Ориентироваться в настолько тонких вещах он так и не научился, правда? Что не понимает, то берёт нахальностью, где не может проскользнуть, идёт напролом. В этом есть что-то очаровательное, если достать из общего витража раздражения нужные детали. Если смотреть отстранённо, не оценивая.

Она никогда не думала, что Ройс невнимателен, нет, Ройс хорош в том, чтобы закрывать глаза, оставаясь зрячим.

— Вот я подставляю тебе мягкое брюхо, Ройс. Это слабость или страх?
Сибил медленно подталкивает портсигар к нему, не стесняйся.

— Смелость не в том, чтобы не бояться, и не в уверенности. Прости за тривиальность, но смелость в том, чтобы действовать, пока тебе страшно. И я не пытаюсь польстить тебе или себе. Ты не убежишь от страха, ты учишься с ним жить.

Сибил вздыхает, возвращаясь к привычному тону. С облегчением человека, который заходит домой под утро.

— Грант не требует от нас бесстрашия. Не видела этого в чеклисте на приёме в Камерату. Гранту нужно, чтобы мы функционировали, — она делает паузу, чтобы затянуться, — а тонкие сферы его не касаются.

Гранту не обязательно всё знать, потому что разделив с нами свою цель он показывает, что может на нас положиться. Чем больше власти и обязанностей, тем больше ты вынужден полагаться на других, делающих и твою работу. «Заметно, что ты раньше работал один», хочет сказать Сибил.

«Но сейчас ты не один».

Ройс тоже возвращается к привычному (привычному Ройсу) — в других обстоятельствах Сибил бы прикрылась сарказмом, выдавила желчь из улыбки, она умеет делать это так, чтобы не казаться агрессивной, делать это мягко, немного в сторону.

«Я думаю, что ты убил Йон-Дейл и испугался, потому что впервые твои действия привели к хоть каким-то изменениям». Когда изменяется всё, не изменяется ничего, да?

Может, с самого начала нужно было вооружаться другим тоном, тем, которым она отчитывает тех, кто проёбывается впервые, у них глаза людей, совершающих первую — по их мнению — ошибку, и фатальность давит на плечи, а ноги проваливаются в мягкие ковры с длинным ворсом. Отчитывает — не самое подходящее слово, иногда просто нужно напомнить, что ты не исключение из правила, ты и есть это правило.

— Неважно, ценишь ли ты это вмешательство, — Сибил закатывает глаза, прерывая зрительный контакт на секунду, лучше бы это оценил, — мне будет приятно, не спорю, но.

Стуком большого пальца она отмеряет равные промежутки времени, сам посчитай, какие именно, Ройс.

Улыбку Ройса можно продать очень дорого, но делиться Сибил не будет.

— Мне и скучно, и страшно, не знаю, чего тут больше. Всё, чего я сейчас хочу — показать, что бояться нормально, Ройс. Раньше ты работал один, и твои ошибки наверняка значили многое. Но сейчас ты не один, — она улыбается в ответ, не ядовито, не лениво и точно не так, как на последней обложке журнала, — и если мне покажется, что ты не справляешься, я расскажу всё Гранту.

Она опускает глаза. Не передышка, так, расстановка акцентов.

— Если меня чему-то и научила работа, так это тому, что никто не выбрасывает тебя сразу. Никто в своём уме. И я доверяю тебе в том, чтобы свой страх ты запихнул куда поглубже.