BITCHFIELD [grossover] |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Прожитое » so these, uh, shape-shifters
JAKE GYLLENHAAL х TOM HOLLAND
у кошечки не боли, у собачки не боли, у томаса не боли.
кинологи ведь тоже по перевертышам, да?
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
Отредактировано Peter Parker (2020-03-08 03:36:23)
- У него есть невеста.
"Да мне поебать" - мысль, от которой не скрыться, такая она настойчивая, такая навязчивая - дурит Тому голову, лезет под руку, он готов и в петлю влезть, и под пули броситься: похер, лишь бы отмучиться. Том не спит, наученный горьким опытом: сколько раз он засыпал в своём закутке, а просыпался у Джейка в ногах - заебешься считать; койка узкая, не рассчитана на двоих, шерсть ещё эта. Том выходит на своих двоих на тренировочный полигон, пока Джейк не проснулся: если повезёт, не пересекутся до отбоя.
Людей нельзя присвоить, даже оборотней не получится: слишком часто Томас слышит, что он - шваль, американская подстилка, пёс на длинном поводке. Не поспоришь: Холланд принадлежит армии США с самого рождения. Страдает от жары, умирает в холод. Свои вещи можно посчитать на пальцах: жетон, с которым привык не расставаться, рация, по которой оборотням иногда разрешают общаться. Желаний, кроме поохотиться на грызунов и чтобы никого не убили, у Тома немного: он прячет их под землей рядом с украденной у Джейка рубашкой - на чужой границе. Рассвет приходит слишком быстро.
А Джейк чего? У него не-вес-та - эта такая человеческая женщина, из-за которой голос у того приобретает сложный эмоциональный оттенок, сердце пускается вскачь и запах густеет, Томас морщится и дуется до обеда. Одна сторона Тома хочет сказать, что для стаи двоих недостаточно, другая, что он куда лучше любой двуногой. Может женщина пережить ранение? А отыскать взрывчатку? Вывести отряд из засады ночью? Если бы Том был человеком. Если бы был девушкой. Если бы был смелее, настойчивей.
Земля под ногами - остывшее пламя, раскалится к обеду. Откуда это пошло - потребность знать, где бродит его (тупой, уязвимый) человек? Том не знает. Инстинкт ведёт его в смутно-знакомую койку. Том скулит, спорит с волчьей сущностью: у людей столько условностей, Джейк ему не простит, застрелит, как взбесившуюся собаку. Нужда наседает потребностью, скребёт изнутри - страшно и сильно.
Как в бреду лизнул полоску кожи, открытую шею - соль и пот. Сломать её так просто, сжать зубы посильней в обращенной форме, чтобы перекатывать кусок мяса во рту, смаковать привкус крови. Страшно и сильно.
- Прости. - шепчет в никуда.
Нет слов, чтобы объяснить. Ни в чем нет смысла, кроме как быть здесь и сейчас.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
Люди и звери, его окружали только они. Только благородные и прекраснодушные люди и жестокие хищные звери. И не всегда люди были людьми, а звери – оборотнями. Человек мог подставить его, предать, использовать. А оборотень смотрел, смотрел на него, пожирал взглядом, почти давился своими эмоциями, не волк, не человек. Так смотрел, что хотелось ударить, пнуть, услышать визг и скулёж. Потому что собаки не могли защититься, преданно возвращаясь к ударившей руке. А один такой мальчик-волк, Маугли в униформе, мог вырвать ему горло зубами и позвоночник – когтями. Томас мог, Джилленхол видел это своими глазами и едва ли когда-либо сможет забыть. И сразу после Холланд обернулся, глядя прямо в глаза, словно поймавший палку пёс в поисках одобрения.
Джейк сам был зверем.
Не отдавал своё, вцепившись до крови и мяса, грызся со своей невестой. Она не хотела его ждать и не ждала, он хотел, чтобы она, наконец, сдвинула ноги и рычал в трубку, словно сам был волком. Рядом были другие, в которых можно спустить своё напряжение и злость, но это – армия. Как бы ни был толерантен мир, тут царствовали другие нравы. Другие взгляды, такие же дикие, как эти иссохшиеся пустоши.
Фотография, истёртая пальцами, на которой лицо, которое он уже не может восстановить без напоминания – красная яркая помада, черная подводка, светлые волосы. Достаточно для того, чтобы передернуть на воспоминания о том, как они трахались. Она было не слишком ниже его, удобно совпадая. Стоя, лежа, сидя – всё равно, главное подстроиться.
Джейк выдохнул в полусне, вспоминая прикосновения. Ласковый поцелуй, грубый укус, страстный засос…
А потом к шее прикоснулся мокрый горячий язык.
- Томас, - голос хриплый со сна, но твердый. Мужчина напрягается, чувствуя горячее тело уже всей спиной. Твёрдый тембр для тренировки, которую слушались даже самые дурные овчарки. Возбуждение приятного сна спало, но недостаточно – Джейк устал бояться перевертышей и перестал, и один наглый щенок, прижимавшийся стояком к заднице не значил ничего.
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:27:08)
- Как люди понимают, что.. ну, они вместе?
- На солнце перегрелся?
- Я просто спросил!
Он видел. Проектор установили в конце сентября и на замызганной простыни крутили кино - полтора часа после ужина. Он видел. В фильмах звучит трогательная музыка, в подходящее время идёт дождь, вода стекает по лицу, вспышки фейерверка, люди находят друг друга по неловким столкновениям, подстроенным случайностям: конфеты, цветы, письма, чужая куртка на предплечьях. Том поводил бровью: это что, всё?
- Как оборотни образуют пару?
- Где ты найдешь тут самку, тем более такую, что согласится на тебя-заморыша?
Может, и не стоило приносить на кровать Джейка ту замученную ящерицу.
Может, не стоило.
Волк лоснился от счастья. Добыча. Глупая псина.
Том скучает по щенячьей куче, по возможности разговаривать звуками, жестами, глазами. Когда по запаху понимаешь, кто в каком настроении и чего хочет, передавать эстафету, грызть ухо, играть в охоту и догонялки. Нет, язык тела Джейка он тоже выучил, но не всегда один и тот же жест носит одно и то же значение. Быть человеком значит оказаться в ловушке тела, слепым, глухим и беспомощным - и не слишком-то выразительным. Единственное, что им помогало в этой войне - оружие. Том ненавидит оружие.
В основном Джейк был.. Джейком? От него фонило предупреждением не подходи мили на два вперёд, но Холланда это не останавливало. С самого первого дня их знакомства укладываться спать в ногах и выпрашивать почесать за ушком казалось правильным, Джейк нравился волку и внушал панический страх Тому. Волк с Томом в своих симпатиях не советовался, потому они там, где они сейчас.
А ещё была эта невидимая женщина из мира, где снимают кино о людях и их парах: конфеты, цветы, письма,
чужая куртка на предплечьях.
- Хотя бы имя моё выучил.
Иногда люди пиздец тупят.
- Я тебе не собака.
Джилленхол пахнет яблочным пирогом и имбирным печеньем, мускатным орехом, морской солью, пробежкой голышом под луной, подхваченным на полпути вызовом, костром и жвачкой с вкладышем. Ни выплюнуть, ни проглотить. Может быть, так тянет подойти оттого, что Джейк раз за разом говорит ему нет: нет, ты не в моей стае, нет, ты мне не нужен, нет, я понятия не имею, что с тобой делать.
- Ты боишься?
Хвост ходит из стороны в сторону. Мозги плавятся. Голос падает в раскатистые отзвуки. Обращаться не входило в планы, но Томас устал, так устал подавлять в себе волка. У него и плана не было никакого, только злая, звериная потребность, которая пугает его самого. Хочется рассыпаться в беспомощных извини, от которых никому не легче.
Это будет тихо? Громко? Это будет?
Тело под ним теплое. Теплее, чем он помнит. Не сразу понимает, что это плавится его кожа. Трётся лбом о спину, царапает выпущенными клыками майку, ведёт по позвоночнику. Когти нечаянно рвут простыни. Желания бьют в голову. Том видит так чётко: линию подбородка, разворот плеча, молится, будто вор, чтобы не оказаться лицом к лицу - отторжения он просто не выдержит, не сейчас. Пасть наполняется слюной. Кусает в шею с дуру.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]- Я тебя не боюсь, - мужчина не врёт, даже не кривит душой. Он не считает смерть от клыков взбесившегося щенка позорной, не имел цели умереть как герой, под обстрелом. Джейк не боялся смерти, но и не хотел помирать так быстро. Надеялся ещё повоевать.
И он знал, что страх и сопротивление лишь раззадорит оборотня, превращая мужчину в жертву. Мясо. Что бы ни думал этот пиздюк, почему бы он ни пришёл, он ничего не планировал заранее. Просто пошел - потому что его повело к единственному человеку, который с ним говорил, привязался, искал свою стаю и с ума сходил в одиночестве.
- У тебя гон, - Джейк шипит от неожиданности, когда в плечо впиваются острые клыки, не играясь – или, может, просто забывшись сжал до крови. Не первый раз, совсем не первый. Оборотням ещё повезло, служебных собак просто стерилизуют, а им в виду хоть какой-то человечности оставляют причиндалы на месте.
Джилленхол пихает локтем парня в бок, мстительно и не сдерживая силы, желая в глубине души услышать скулёж, снимает брюки вместе с бельем с одной ноги, цепляясь за ботинок и раздраженно сбивая одеяло к изножью. Он и не думает поворачиваться, равнодушно приспуская штаны оборотня вслепую.
Мужчина не говорит ничего, обхватывая член оборотня. Большой. Слишком горячий, слишком мокрый, но на ощупь – совершенно такой же. Джейк не поворачивается, не собирается смотреть и участвовать. Томас сам справится.
Крепкий член между бедер ощущается не противно. Возбуждения нет, потому что для тренера это – не секс. Это просто средство. Приём. Лекарство от гона.
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:28:40)
Может, Джейк знает кое-что о оборотнях. Может, его знаний хватит на то, чтобы обуздать гон. Может, он тот ещё мудак. Но кем бы он, черт возьми, не был и о чем бы не размышлял в своей жертвенной коленно-локтевой, он ни черта не знает о Томе Холланде, мальчишке, выросшем в зоне боевых действий.
Джилленхола хотелось утешить, ему же хотелось въебать и его же выебать. Как в той человеческой игре с выборами. Идиотской совершенно. Томас не теряется, он плавится - от прикосновений, эмоций, действий: всего много и после долгой изоляции - до одури хочется двигать бедрами, бесконтрольно, резко и быстро. Чувство благодарности расцветает воркующими звуками. Инстинкт кричит на него, как самый громкий взрыв, как буря в пустыне. Ему хорошо, отлично, супер - до первого касания ладонью: шерсть и когти на бледном бедре смотрятся так, что потом будут постыдно сниться. Джейк кажется беззащитным и голым со своей человеческой восприимчивой кожей и совершенно безучастным членом. Том проводит тыльной стороной ещё раз, боясь повредить когтями. М.
- Как же ты бесишь.
В постели их трое.
Злости наскребется на ложку дегтя - и вся она принадлежит им. Потом Томас будет скулить и прятаться, притаскивать игрушки, тыкаться носом. С добычей играют, её смешно ловить и отпускать, наблюдать, как твари отползают на хитиновом брюшке, повинуясь чужой воле, вертятся. Волк наблюдает за скорпионами пару часов, отгрызает им смертоносные хвосты, ждёт: клешни слепо загребают песок, но смерть не милосердна, навещает только любимцев. Жрать он их не собирается, оставляет другим.
Губы горят, воздух тяжелый и оглушающе-горький. Как рот Джейка. Том методичен в своем изучении: нижняя губа, оттянуть язык, поймать зубами, дунуть в ухо, чтобы увидеть выражение легкого недовольства, недоумения, досады, чтобы мурашки и предвкушение нервно забились под кадыком. Клыки сводит от желания ставить метки, каждодневные отчёты, право собственности - на тонкой коже за ухом, где мягко пахнет только Джейком - его волосами, потом, шумом крови, очертить затылок, прикусить выпирающий позвонок. Коснуться сосков - его самого такие игры не заводили, но он шёл по карте чужого тела на ощупь без компаса и ориентировался по звуку. Сам Томас стремился спуститься ниже, урчаще потереться лицом о напряженный живот. Лизнуть выемку пупка, прикусить кожу вокруг и потянуть. Хотелось его вылизать такого - голого, возбужденного, сбитого с толку, чтобы запах Холланда преследовал его по пятам и не давал расслабиться. Его голова между разведенных бёдер - эта мысль с Томом давно, с ней он просыпается и с ней засыпает: картинка, как он заставляет Джейка потерять голову, как заглатывает его член, вёдет носом по соединительной линии мошонки, как лижет волчьим узким языком, добиваясь стона, приказа или хватки в волосах, чтобы слюна, вязкий запах секса, беспорядок и грязь.
Есть что-то неправильное в чужой покорности. На подачках можно протянуть долго и впроголодь. Но гордость тянет своё, обида поджимает губы, и злое, азартное упрямство заставляет Тома вгрызаться в собственное плечо до громкого хруста и с визгом сорваться с кровати.
Потому что да я лучше умру.
Не так он представлял свой первый раз.
- Пошел ты нахуй, Джилленхол. Я тебе не насильник.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
Отредактировано Peter Parker (2020-03-19 15:26:04)
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
- Что с тобой не так, блять.
Это не вопрос. Это усталое, злобное рычание, жалкое подобие звука, вырывающегося из горла волка. Джейк слезает с кровати, злобно откидывает штаны и стоит над парнем. В растянутой, влажной ото сна майке и тяжелых ботинках – и больше ничего на нем нет. Мужчина не выдерживает – бьет носком ботинка под чужие ребра, ухмыляясь зло, неприятно.
- Мало того, что я тебе даю? – почти выплевывает Джилленхол, наступая подошвой на грудь парня, - Тебе что, в дырку захотелось кончить? Или взаимности? Дохуя хочешь.
Мужчина садится на Тома сверху, не боясь, что тот что-то ему сделает. Нет, не сделает. Коленом упирается в грудь, наваливаясь весом и скалясь, словно бросая вызов.
- Я отпущу тебя, когда придешь в себя, - кровь от прогрызенного плеча Холланда его совершенно не волнует. Было и хуже, залижется, зарастит и даже следа не останется.
Томас его не тронет, не сможет навредить больше, чем случайно. Царапины, синяки, укусы – это было мелочь по сравнению с тем, что мог сделать оборотень в гоне с тем, кого он не считал своим.
- Я беру тебя за шкирку и тащу к твоему ебучему ветеринару, если будешь говниться, - мужчина хмурится, морщится, кривится, - Ты сам знаешь, что это значит. Наденут строгий ошейник и посадят в изолятор, в клетку, пока не перебесишься. Будешь сидеть там один и жрать себя. И я к тебе не приду.
Он смотрел на парня сверху вниз. Как было бы трахнуться с ним? Мелкий, наглый целовался бы мокро и жадно, почти выпрыгивая из штанов, но боялся бы положить ладони на задницу или на член – будь это человеческий пацан. Оборотень бы оказался сверху как только кровь прилила бы к члену, судорожно двигая бедрами и подвывая.
За свою жизнь он трахался с большим количеством оборотней, чем людей.
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:29:53)
По-плохому не вышло, а значит похер.
Картинка перестаёт быть просто картинкой, миражом с обратной стороны век, приветом с рыжих пустынь, имеет свой запах, текстуру, вкус, диктует простую команду: двигайся. Проблема, конечно, не в картинке - это луна. Бороться с ней по глупости хочется, но Том итак уже наворотил дел по самое не балуйся. Отчасти Том не может поверить, что то, что с ними происходит - это по-настоящему. Отказаться от своих слов не получится, ответить за себя не разрешают - ни Джейк, ни волк. Это глупо, не прибавляет ни облегчения, ни плюс один в копилку опыта. Это немного злит. Пиздец как задевает.
Том слышит: как шелестит под ветром песок, переговариваются солдаты, где-то щёлкает зажигалка, шумит рация. Ритм сердца у Джейка - сильный и ровный, нигде не сбивается, не сомневается и не отступает. Волк из Джейка вышел бы отменный. Джейк сильный, Джейк убивал. Это разжигает в волчьих зрачках интерес, слабый партнер им не нужен. Вкус собственной крови на клыках - время кормиться. Волк и не ждёт, пока Холланд откроет рот: загребает пятерней чужие ягодицы, грубо тискает. Место Джейка на обложках журналов, в календаре с пожарными, а никак не на фронте. Но это ничего: волк довольно урчит, как будто нет и не было перепалки две минуты назад. Томас позволяет себе подержаться за незаинтересованный член, неуклюже, под неудобным углом вывернуть собственное запястье. Ладонь легла как влитая, будто для того и созданная, разнимать пальцы не хотелось, он и не стал - провёл вверх и вниз, как изредка делал себе, - сухо. Потянул пальцы в рот - горячо и солено, на слюне пошло легче. От ленивого темпа быстро перешел к интенсивному, обводил подушечкой пальца головку, дразня. Волк нетерпеливо дергал хвостом.
Если бы это был оборотень, между ягодиц пошло и громко хлюпало, смазка стекала по бедрам, волк прибрал контроль к рукам, Том и не вспомнил ничего, кроме вспышек удовольствия на краю сознания и зверский голод.
Но у Тома был только человек.
Он толкнулся двумя пальцами между ног.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
Джейк трахался и трахал. Может, со смазкой и спермой, слюной и кровью в его тело проникло что-то звериное. Было бы хорошо если бы не бешенство.
Он дрался, огрызался и стоял с ними наравне, не подчинялся рыку, всегда смотрел агрессивно и прямо в глаза - и людям, и зверям. Для сослуживцев он уже не был одним из них - но еще и не одним из тех. Был бы он послабее стал бы добычей, разорван клыками и когтями. И сила не в том, чтобы поднимать машины голыми руками - сила во взгляде.
Мужчина смотрит на Тома сверху вниз, щурится, скалится и выдыхает, когда оборотень слишком груб, слишком настойчив и жаден. Может, это и бешенство, потому что Джилленхолл толкается членом в ладонь и перехватывает руку. Два пальца это не больно, но у Холланда их пока что пять. Пока что - потому что Джейк ему их еще не поотрывал.
- Я тебе не течная сука пихать на слюну, - огрызается мужчина, сжимает запястье, но отводит медленно, - Где вообще моя законная задушенная мышь?
Джейк коротко, сипло смеется, словно задыхается и давит коленом на грудь Томаса. Насухую больно, на слюне тоже, и Джейк смахивает с тумбочки на пол весь мусор, что там стоит. Что-то падает, на сухой пыльный пол валится крем. Крем - нормально. Смазка на передовой только медицинская, ее мало, а Холланд смотрит на него так, будто сейчас умрет - он или кто-то еще.
- Знаешь, один из твоих мохнатых дружков мне вылизывал задницу перед случкой, - Джейк снова усмехается, выдавливая весь тюбик крема. Это для лица, как бы кто ни ржал. Ветер сушит, песок царапает щеки, губы трескаются на жаре до крови и мяса. Он растягивает себя сам, глядя оборотню в глаза и не убирая колена - давит, всем весом, почти до хруста костей, пока двигает в себе пальцами. Это не боль, это азарт, вызов - сколько выдержит, как много вынесет перед тем как неизбежно сломаться.
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:33:42)
Иногда он думает: Джейк послан Томасу в наказание.
Всё в нем - и вызов, и издевательство.
Нетерпение - слово хорошее, гладит по затылку, кусает за холку, от него вышибает пробки и глаза закатываются. Том облизывает сухие губы - чудо, что не волчья пасть. Так и застрял в перевороте. Прямо как сейчас - между жестким полом и горячим телом. Ловит смех, не вслушиваясь особо в слова: ничего хорошего там всё равно не услышишь. Закрывать глаза нельзя, это не соревнование - Джейк будто мстит за что-то, будто хочет что-то кому-то доказать - вряд ли Холланду, их свели смерть и обстоятельства.
Удовольствие нанизывает, как мотылька на булавку, как кроличью тушку на вертел. Не разрешал себе моргнуть, жадно обыскивая, запечатлевая: ладони, голос, жар. Гладил колено подушечками пальцев, втягивал когти, выпускал, царапал - неглубоко, если зализать, наутро не останется и напоминания. Тяжесть успокаивает. Чувствительный нос ловит знакомый запах, тело поёт, как натянутая струна. Наверное, колено это задумывалось, как элемент контроля. Наверное. Поменять их местами для оборотня не вопрос статуса, вопрос удобства. Голова плохо работает, шёл за инстинктами.
Протащил Джилленхола по доскам спиной вперед, въехал членом с размаху на всю длину - ещё вытянется. Мстительно выискивал на знакомом до тошноты лице признаки боли. Нравилось - сжимать запястья до хруста, удерживать живого и сильного под собой. Нравилось утробно рычать и утверждать свои права на этого человека.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
Наглый щенок. Воздух выбивается из легких Джейка с каким-то странным звуком - лопатки касаются пола, ион моргает часто, пытаясь вдохнуть и только открывая рот беззвучно. Контроль разбился - осталось только непонимание. И злоба.
Лицом к лицо слишком лично. Это поцелуи, взгляд, жадные глаза напротив, которые видят все. Когда больно, когда хорошо, как открывается покрасневший рот, стекает тонкая нитка слюны и как во время оргазма брови поднимаются, почти жалобно. Щенки не целуются, они лижутся, а все эти эмоции - они не для Томаса. Джейк дергает руки, чувствуя пережатые жилы, покалывание в пальцах и нетерпеливый толчок в заднице.
Слова не дойдут до него сейчас. Джилленхол хочет развернуться, лечь на живот, встать на колени. Все по-животному, как у волков. Томас вцепиться ему в плечо, сожмет зубы, оставляя шрам, а потом обнаглеет окончательно, решив, что это значит что-то для человека. Что он будет иметь право.
Неудобно лежать так. Лопатки трутся о твердый пол, бедра на коленях у Томаса, а член внутри, насколько позволяет поза, движется так скользко по крему вместо смазки. Нетерпеливо, резко, так голодающе движется Холланд, удовлетворяя инстинкт, спуская в него напряжение, боль и злобу. Никто из них удовольствия и не должен получить. Секс ради удовольствия для любовников.
Джейк сорванно дышит, закрывая глаза. Это ощущение - за тонкими стенками люди и другие оборотни. Хочется заорать, привлечь к себе внимание. Караул ворвется, и в Томасе появятся лишние дырки от пуль. Одна прямо посреди лба обдаст Джилленхола горячей кровью, мозгами и костяным крошевом.
Хочется кидаться обидными словами, кусать и царапать, до крови разодрать эти плечи оставить синяки, которые заживут несправедливо быстро. Сожрать, пережевать и выплюнуть.
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:32:07)
if i call on every soul in the land, on the moon |
Лес далеко, земля ближе.
Жёлтый зрачок залил главное яблоко, спустился по гланд: человеческое под волчье прятать и прятаться - чья это прихоть? Сплелась из мешанины костей, шерсти и полнолунья, скрестилось багрянцем: с кровью приходишь, с кровью уйдешь. Хребет болит от долгого воздержания, перерождаться больно, деточка, почти так же, как отгрызать лапу, застревающую в капкане.
Волк помнит первых и от последнего всех до одного: отпечатки запаха, звук походки, размечал территорию - слишком мало для него одного. Слишком много собратьев и нет жажды жить. Всего вдоволь - мертвой требухи, подстилки, костей. Хилые долго не живут, болеют и дохнут бесславно, как люди. Люди слабы, не различают в темноте ни дорог, ни троп, не приносят кровавой луне своих вожаков.
Слабые умрут.
Ты будешь первым.
Это будет так.
За каждый вытерпленную усмешку, за каждый неверный шаг, за раздразненное, никому не обещанное, за обманутое, разочарованное, уязвимое, незащищенное.
Это будет так.
Удовольствие - для людей. Оборотни меняют его на жажду и похоть, на инстинкты и затаившуюся усмешку - змеится в пасти заговоренной смертью. Ты мне не ровня. Волк наклоняется ниже, ложится грудью на теплое ложе из чужой плоти, клацает зубами над ухом, пачкает слюной подбородок и волосы, помечает запахом. Член двигается, как поршень, без остановки, толкается, как заведенный. Мясо под ним жрать нельзя, но пусть будет больно, пусть будет с кровью, с яростью, с засучившейся злобой. Волк не замолкает, забывается в гоне - от пожара гибнут леса, но он здесь быстрее и выносливее, никому не догнать. Пара - это радость, жизнь за жизнь, защита, забота, бег. Пропотевший мех пахнет человеком, его горечью, злостью, вымученным смирением.
Ладно, ладно.
Волк лающе, захлебывающе смеётся.
Я возьму всё.
[lz]когда начнешь засыпать
главное не смотри на луну:
луна похищает глаза
крадет голоса
ест имена[/lz][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/33221.jpg[/icon][fandom]love, death & robots[/fandom][nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char]
Отредактировано Peter Parker (2020-03-27 17:31:06)
Томас перекидывается прямо на нём. Джейку больно – он загнанно дышит, сжимает зубы, смаргивает выбитые движениями слезы, но боль не поглощает его целиком. Позволяй он боли так легко завладевать им – скончался бы в бою, сторчался от обезбола, пустил пулю в висок. Мужчина больше не рвется и не сражается. Иногда чтобы выжить, надо затаиться. Отступить, перегруппироваться для того, чтобы не сдать ещё один рубеж обороны. Холланд больше не будет ставить его в главе, волк не потерпит команд от мяса. Будет огрызаться, рычать в лицо, и пусть не тронет, но и палочку больше не принесет.
Пояснице больно. Она сдирается о пол, оставляя на коже вначале легкую красноту, затем красноватые точки прямо под кожей, а потом мокрые от сукровицы и лимфы стертые полосы. Словно он съехал на спине с горки. Он и съехал. Скатился. Прямо в это зубастую пасть, жуткий оскал, бликующие глаза, отражающие свет в самой глубокой тьме, горящие точки, которые он видел в приборах ночного видения.
- Я так хорош, что ты звереешь? – Джейк горько смеется, задыхаясь и захлёбываясь, - Какой же ты идиот…
Томас идиот и похоронит его. Похоронит себя. Их обоих, их трещащую по швам карьеру, со скрипом держащиеся отношения с сослуживцами.
Под пальцами мех тяжёлый, от влаги слипшийся в иголки. Пальцы зарываются в линяющий подшёрсток, вылезающий клоками в этом тяжёлом душном климате.
В зоопарке он видел таких волков. Не похожие на тех, что на картинках, лобастых и пушистых, с длинными метелками хвостов. Пленённый одинокий волк за решёткой, с вылезшими кусками, мечущийся вдоль решётки и что-то ищущий.
Таким был и Томас – тощим молодым волчонком, искавшем пару, семью, решившего стать альфой своей маленькой стаи, а рядом поставить человека. Отнятый от семьи, от мамкиной сиськи, не успев поменять молочные клыки, волк отчаянно крыл мужчину, совершенно не думая о том, что никакой стаи у них не выйдет.
Хотя бы потому, что Джейк ему не родит.
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:31:14)
Голос у человека не дрожит, срывается, но не дрожит. Волк пробует каждую гласную, тень звука, очертание слога, обводит розовым языком - нависает, рычит. Звук взвивается хрипящим свистом под потолком. Томас мог бы объяснить. Томас захотел бы рассказать. Томасу нужны эти ритуальные танцы до нелепого отчаяния, до детской веры в старое-доброе-славное: телячьи нежности, узы, пара. Общее, на двоих, сокровенное.
Волк (чудовище из легенд) начинает с малого.
У малого овальные синяки и чуткие пальцы. Волк замирает, потому что дальше - узел. Лижет щеки: соль и порох. Собственное плечо стянулось засохшей корочкой, тронешь - закровит. Боль - это море, впивается галькой в подушечки лап, застревает песком на зубах, успевай отряхиваться. Удовлетворение растекается ядом, дурман-травой, обвивает довольством, сладким и призрачным.
Пыль пахнет гарью и деревом, волк шумно чихает. Шум сбегает под кровать, пугает старую спящую мышь. Безопасность - сука неверная.
Мир говорит беспрерывно.
Луна шепчет в лохматые уши - о лесах, грызунах, о племени и заветах, о свободе и ветре, о бескрайних полях, манит оленьими тропами, лисьими норами, зовет за собой. Ночь молчит водой из миски и прохладой. Местные собаки поджимают хвосты.
Волк трясет головой: я, пожалуй, ещё останусь, рядом с бестолковым лысым волком без клыков и когтей со стреляющей палкой.
Поднимает морду вверх. Воет.
Поглядывает с любопытством: ну давай, кричи.
[lz]когда начнешь засыпать
главное не смотри на луну:
луна похищает глаза
крадет голоса
ест имена[/lz][icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/33221.jpg[/icon][fandom]love, death & robots[/fandom][nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char]
Воздух вырывается изо рта с болезненным тяжёлым стоном, звуком, полным чего-то похожим на страх, первобытный ужас, скулёж, крик… Мышцы каменеют, сведённые болью, судорогой, простреливают по нервам так, что руки дергаются сами, а кости хрустят. Он сам словно перекидывается из одной шкуры в другую. Только этот зверь не злится, не скалит зубы, не огрызается.
Это животный страх. Страх боли, страх за свою жизнь, пламя, пожирающее гордыню, дерзкий взгляд и кривые усмешки. Щеки мокрые, глаза закрываются, смаргивая слезы, зубы сжимаются. Есть пределы у машины и из мяса и костей. Есть границы его выносливости, болевой порог, здравый смысл.
Томас его разорвёт. Будет покрывать дергающееся в предсмертных судорогах тело, выть, рычать. А потом…
Для одного – строгий ошейник. Для другого – брезентовый пакет. Безликое извещение.
Для его семьи, для неё, не объясняя причин больше, чем нужно. Оборотень до смерти изнасиловал офицера армии – не лучшая эпитафия для Джейка, напечатанная на заголовке жёлтой газеты, а не в черной рамочке.
Узел. Реально как у волка. Джейк захлёбывается от боли, кусает щеку изнутри, дергается… Думать головой уже не получается, не когда настолько разрывающе, раздирающе больно, когда хочется только лечь и вспоминать время, когда всё было хорошо.
Вот так и ломались надсмотрщики у оборотней. Под их силой, под их зубами и когтями, под тем, чему они ничего не могут противопоставить.
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]
Отредактировано Quentin Beck (2020-04-09 20:30:36)
Это похоже на скорбь. У скорби нет лица, нет руки, нет имени. Выносить её не сложнее, чем вернуться назад. В точке исхода принято говорить: у меня не было выбора, знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы сложилось, свет включили, звезды не гасли, планета не изгрызла сама себя, как кусок хлеба за пазухой. Томас смотрит на человека: выбор был - откровенно хуевый и никакого, а из того что он выбрал нечего ни сказать, ни дать.
Извини?
Люди для людей: хрупкие, ломкие, ненадежные; хрипящие, болеющие, ломающиеся; психованные, противоречивые. Подобное тянется к себе подобному с центробежной силой.
Вытащить узел прямо сейчас не выйдет: чужое тело - автомат на выброс, разобранные детали в машине, в ближайшее время не заведется, заглохнет, потому что под капотом - кишки.
Извини?
Самое страшное - здесь. Раскинулось преступлением на дощатом полу. В темноте изломанное болью лицо с запекшимися губами выглядит выставочным образцом, трофеем безумия, жертвой спартанского поединка. Красивое. Невыносимо.
Извини?
Вытирает мокрое от слёз лицо. Ещё не рыдание, на полсантиметра ниже, пять минут позже. Оргазм - отсрочка перед судом.
Питер сползает ниже: слюна перевертышей ценится, как панацея, язык смазывает воспаленные мышцы, горло ловит глотательные движения - крем горький, привкус естественной смазки, невпопад вспоминается насмешливое один из твоих мохнатых дружков вылизывал мне задницу перед случкой, окатывает удушающим сожалением.
Три-два-один.
Извини?
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/33/cc/2/69746.jpg[/icon]
[nick]Tom Holland[/nick][char]том холланд[/char][lz]<center>мои зубы - <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=1283">твоё</a> горло</center>[/lz][fandom]love, death & robots[/fandom]
[nick]JAKE GYLLENHAAL[/nick][icon]https://funkyimg.com/i/33NJg.jpg[/icon][fandom]LOVE, DEATH & ROBOTS[/fandom][char]JAKE GYLLENHAAL[/char]Когда очень больно, не вспоминается то время, когда было не больно. Когда было хорошо. Когда внутренности не разрывало, когда синяки не отзывались от каждого движения мышц, когда кожа не была похожа на кровоподтёк. У Бека болело всё. Голова, горло, губы – судорожное резкое дыхание, от которого в глазах темнело от недостатка кислорода.
Квентин не помнил, как это - когда ничего не болит. Когда ему было хорошо – или по крайней мере, не так плохо. Тут никогда никому не было хорошо – и не потому, что пули оставляли неаккуратные равные дыры в человеческой плоти. Одежда натирала, песок царапал, солнце и нагретое им железо обжигало.
- Что мне твои извинения, - Квентин глухо мычит от боли. Слова обжигают горло. Голос оглушает.
Он чувствует язык, морщится, поджимается, шипит от боли и глухо стонет. Тоже от боли. Чего он ждал от разозлённого зверя, раздразенного волка, решившего завести свою стаю? Милосердия? Нежности? Подчинения?
Бек пытается повернуться на бок – по спине бежит холодок, бежит подтёками, каплями крови по разодранной коже, щиплет грубой пылью, песком и потом.
Он бы нарычал на Томаса, наорал, отпихнул ударом в челюсть, втоптал в пыльно-серый песок и плюнул сверху, были бы силы. Мог бы он встать без мыслей о разорванных внутренностях, не дрожал бы голос как перенапряжённые мышцы, сводившие от боли.
- Что же ты натворил?..
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Прожитое » so these, uh, shape-shifters
