за тёмными стёклами прятались отсветы
кровавых мистерий в глазницах без дна

Сколько Темный Лорд помнил, а поместье Лестрейнджей всегда пребывало в состоянии бесконечного сна: среди коридоров не было слышно беготни шумной толпы детей, никто не приезжал на каникулы и любопытных родственников, желавших сунуть нос в дела главы рода, не было тоже. Наверху что-то бормотал себе старенький домовик, в библиотеке Родольфус перебирал драгоценные семейные фолианты и силился в них разыскать проклятия, о которых вскользь упомянул его отец за ужином.
         Было темно и прохладно.
Будто тени скопились над Лейстрейндж-холлом, запретили солнцу показываться в его черных оконных рамах, весело бликовать на камнях. Плющ только заглядывал в окна: тихо шевелился под легким ветерком и его длинные лозы сворачивались в кольца будто ядовитые змеи. У плюща были острые красные листочки: они исцарапали оконные рамы, пустили на камень свой яд и теперь источали отравленный свой аромат по осеннему воздуху. Темный Лорд смотрел в эти окна и видел сад: пожелтевший, поблекший, весь в сорных травах и с разросшейся живой изгородью, чьи лабиринты давно уже обратились тупиками и непролазными тропками. Реймонд Лейстрейндж утверждал, что в лесу, примыкавшем к саду, он видел гнезда акромантулов, еще совсем молодых; трогать их он не стал, лишь оградил свою территорию чарами, чтобы новые поселенцы не проникли в его заброшенный сад. По молодости, Лорд помнит, Реймонд увлекался ядами и волшебными существами, однажды даже набрался смелости и попросил своего будущего Повелителя достать яд василиска. Это было еще в школе, на последнем курсе, и Лестрейндж был чуть ли не единственным, кто знал настоящую правду о том, что творилось в Хогвартсе во время их обучения. Лорд ту просьбу выполнил, взяв с приятеля клятву сохранить тайну, потому более они никогда не поднимали опасного разговора, но, видимо, страсть к опасной живности у Реймонда так и не выветрилась, а потому и сейчас он окружал свой дом существами, грозившими опасностью обитателям особняка - брал пример с Запретного Леса.

         Том изогнул губы в легкой усмешке, заложив руки за спину, и взгляд его скользнул по раскачивающимся качелям у каменного фонтана (как и всё остальное, изрядно заросшего плющом). Стоячая вода в нем баюкала ярко-оранжевые листья, с бортика за ними наблюдала толстая жаба, а рядом вертелись мелкие светящиеся насекомые, которых та жаба и отлавливала по настроению. В воздухе ощутимо пахло дождем: тяжелые тучи нависли над поместьем, ветер склонил ветви деревьев к земле, а первые редкие капли оставили темные кляксы воды на старых растрескавшихся каменных плитах.

Лестрейндж-холл, по мнению Лорда, смотрелся привлекательнее всего именно в это время года. И, конечно, никем в доме не обсуждалось подобное вслух, но домашние догадывались, что именно здесь их Повелителю и нравилось находиться; во всяком случае если Волдеморт и оставался у своих слуг, так только у Лестрейнджей. Он предпочитал их скрытное захолустье вдали от любых поселений, магловских или волшебных, так же как и полумертвую тишину большого особняка - рано овдовевший Реймонд не устраивал пышных приемов, а в обществе считалось неприличным приводить дам в дом мужчин не имевших хозяйки-женщины. Потому-то если и посещали гости семью, так чаще то были Пожиратели Смерти и визиты их были по приказу Темного лорда. Вот и сейчас он ожидал подобную посетительницу.

           Беллатриса Блэк, старшая дочь Сигнуса, юная и амбициозная, слишком храбрая себе же во вред и слишком полезная во вред тоже. Она была во многом похожа на свою тетку, во всяком случае именно такой Вальбурга была в школьную пору: сильной, с жестким характером и спиной прямой, словно палка. Том помнит, что о ее помолвке с троюродным братом стало известно еще во время учебы, и уже тогда ни у кого не было сомнений в том, что вздорная Вальбурга загонит Ориона под каблук, а после и в могилу, куда раньше отмеренного волшебникам срока. Юная Блэк была ее молодым отражением и, если разница между ними была, так в том, что Беллатриса гналась за опасностью сломя голову, едва ли в действительности понимая куда подобное могло ее завести. Волдеморт этому не мешал, скорее потворствовал: наградил темной меткой и обучал, когда находил на молоденькую ведьму время.

                                          находил все чаще

Он так и не отвернулся от окна, когда раздался легкий стук в двери. Не накинул на плечи черную мантию и не ответил на приглушенный женский голос. Дверь сама тихо скрипнула, приглашающе отворяясь, а черный силуэт Лорда так и остался неподвижным возле окна, окруженный холодным сумрачным светом. Том смотрел на пустующий сад, на неповоротливую жабу, лениво заглатывающую летающих насекомых и на медленно намокающую площадку двора. В Лестрейндж-холле было тихо, всегда тихо, когда в гостях находился здесь Темный Лорд.

- Как хорошо ты владеешь Империусом, Белла?

        Он не приветствовал девушку, не бросил на нее ни единого взгляда,
        но по легкому шороху платья знал положение ее в темной гостиной,
                                                                  по духам - расстояние между.

Он не брал себе учеников, а для мисс Блэк исключение сделал.
То, что она находилась в его компании чаще всех остальных, тоже было исключением; иногда, словно бы случайно, он подчеркивал это  на приемах, которые посещал изредка, если видел в них необходимость. А потом наблюдал как с опаской за ним следят родственники юной ведьмы - следят и сжимают волшебные палочки, словно споря с собой что было бы хуже: возразить или допустить подобное сближение.
     Волдеморт поворачивается медленно, словно вырывая себя самого из глубоких раздумий. Рубиновые глаза соскальзывают по ведьме, останавливаются на ее зеленых глазах (возможно в ее радужках тоже свернулись змеи, возможно это они травят ее изнутри). Он приглашающе ведет рукой в воздухе, направляет ладонь к креслу, будто указывая единственное удобное место для гостьи во всей гостиной.

- Ты уже практиковалась на живых существах?

С легким хлопком один из домовых эльфов Лестрейнджей появляется рядом с темным волшебником, оставляет на столике чашки и сахарницу, почтительно кланяется Лорду. Тот следит за домовиком пристально, будто раздумывая стоит ли на нем Белле продемонстрировать одно из непростительных, но так и не отдает приказ, позволяет существу уйти невредимым. Покой поместья остается нетронутым, в подвалах не плесневеют человеческие трупы, рукава рубашки не пачкает свежая кровь; вся мрачность Лейстрейндж-холла все еще остается напускной и обманчивой, обветшалость - фальшивой. Волдеморт чужой дом бережет вместо собственного.

Он проходит на несколько шагов вперед, садится в кресло напротив и опускает руки на подлокотники, все еще рассматривая свою собеседницу, все еще раздумывая над тем как проще с ней поступить. Насколько далеко ей нужно будет зайти сегодня?

У Беллы змеи не только в глазах.
Еще в волосах: мелкие, черные, лоснится их чешуя в блеклом свете.
Еще немного - обовьются у горла, будут сжимать.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]

здесь ровно четыре сумрачные зимы:
молчание, холод, память и пустота.

Голос у Беллы дрожит. На грани слышимости, почти незаметно.
Поднимается чуть выше чем следует, растягивается на длинной «о», перекатывается на языке и падает на пол с тяжеловесностью монолита, переходит в принятие, завершает его склоненной головой. Беллатриса всегда кланяется на свой манер, по-особенному, сочетает в себе природную элегантность с мужской резкостью, порывистостью движений, будто едва сдерживает собственный огонь. Так ведут себя люди в момент напряжения: ограничивают движение раньше, понимая, что позже не смогут себя остановить, а потому и выдают с головой.
          Когда Темный Лорд смотрит на юную Блэк, то видит странную смесь (как это по-человечески) из восхищения, уважения и желания, даже если неосознанного, даже если тщательно контролируемого за мгновение до того, как оно может прорваться. Юную ведьму не жалко совсем. Молодость - глупость; жизнь разочарует мисс Блэк с помощью Темного Лорда или без, особой разницы в этом нет. Хотя бы потому, что метка его уже залезла колдунье под кожу, свилась черной змеей на белой руке, перекрасила предплечье на свой манер; теперь ворочается внутри беспокойно, не дает о себе позабыть (если надо - будет впиваться клыками в алые вены). Лорд смотрит на это не улыбаясь, но почти что мягко и ласково, как на ручную собачонку. Собачонка через годик-другой превратится в грозного цербера - Лорд будет смотреть по-прежнему ласково.

           он кивает ее честности

Статус божественного - Волдеморт усвоил давно - предполагает статус отчужденного.
Все вокруг - рабы, слуги, почитатели, полезные приспешники; они видеть должны перед собой не кого-то, равного им, но кого-то несоизмеримо выше, чтобы в головы не могла проникнуть даже малая мысль о том, что их Повелитель может быть уязвим.
Темный Лорд себя ограждал защитой из подавляющего волшебства, темной аурой вившейся следом в след, у его ног сворачивалась кольцами огромная змея с клыками, способными перегрызть шею, заглотить человека и все еще оставаться подвижной; Темный Лорд себя оградил от смерти и от смертных пороков ограждал себя тоже. При свидетелях он не бывал усталым и вялым, его ум не терял остроты, разум - точности; даже на светских приемах к еде он прикасался лишь от вежливости к хозяевам, а говорил всегда правильно и четко, не позволяя себе ругательств или проглоченных от поспешности букв. Статус божественного - это статус величия, а величие земного не терпит. Темный Лорд от земного отказывается каждый день. И потому, если и выделяет кого-то из общей массы Пожирателей Смерти, так не настолько, чтобы в этом отыскали его собственную слабость.

- Ожидаемо, - равнодушно выдыхает Темный Лорд и Нагайна заползает к нему на колени, укладывает морду на перламутровые пуговицы черного жилета. Ее по чешуе Волдеморт гладит медленно, не обращая внимания на длинный раздвоенный язык, облизывающий запястье. - Империус завязан на контроле так же, как Круциатус на гневе и желании его воплотить, Авада Кедавра - на сочетании обоих.

Черный маг переводит взгляд на свою змею и вслушивается в тихое шипение - губы гнутся в улыбку, шипящий ответ стекает ядом с его языка и Нагайна успокоенно опускает голову на колени, смотрит на гостью своего господина.

- Тебе легко дается гнев, Белла. Импульсивность, присущая тебе, борется и не желает подчиняться, но для того, чтобы сотворить заклятие подвластия, необходимо понимать не только как контролировать кого-то, но и как контролировать себя. - Волдеморт возвращает внимание мисс Блэк, легко взмахивает рукой, словно задерживаться на этой мысли сейчас ни к чему. - Но к концу недели ты в совершенстве должна освоить его. Поэтому нам понадобится подходящий материал. Животные, маглы, волшебники. Полагаю твоя тренировка на магах была с добровольного согласия кого-то из членов семьи?

Человеческое с Тома слезает давно: поначалу лишь шелушится, потом спадает клочьями, после - отмирает совсем, будто старая чешуя; взамен находится новая - чернее, прочнее и шипастей, на кончиках пропитывается ядом, как тот плющ у окна; если пальцем коснуться, то кожа покроется трупными пятнами, загноится внутри и снаружи. Колоть и травить будет всех, без исключения. Привязанностей у Лорда Волдеморта нет и в помине, оттого и опасаться ему совершенно не за кого. Он гладит свою змею по чешуе и если яд у нее тоже застывает на самых кончиках, то черный маг к нему полностью и абсолютно иммунен. Кривит губы холодно, смотрит так, будто сомнений не существует.

- Разумеется справишься, ведь ты учишься у меня.

Он снова переходит на змеиный язык - Нагайна нехотя отнимает голову от колен, сползает с кресла и передвигается ближе к камину. Темный Лорл взмахивает рукой и огонь начинает гореть еще ярче, вспыхивает искрами, облизывает дымоход. Огромная змея сворачивается подле него на ковре в кольца, закрывает свои глаза и лишь языком продолжает щупать пространство: будто искры магии слизывает, напитывается ими - чешуя становится прочнее и жестче.

Мужчина поднимается с кресла, кивает Беллатрисе, кратко сообщая, что они покидают поместье, но на плечи свои опускает не мантию - лишь пальто. Темный Лорд - все еще - очень похож на человека, магическая суть в нем живет под кожей и в алых глазах, пока этого может быть достаточно. Но только  п о к а .

По мягким коврам они спускаются вниз, выходят в просторный холл, а следом - на улицу. Черный маг, конечно, мог бы взломать защиту поместья, но он усиливал ее сам, ради собственной необходимости; работа вышла безупречной - портить ее не хочется. А потому и выводит мисс Блэк за границы барьера, останавливается у кованой, покрытой ядовитым вьюнком, ограды, протягивает ведьме свою руку. Направление не объясняет, не указывает конечное назначение, но и глупых вопросов у колдуньи с губ не срывается (на ее же пользу). Хватка выходит крепкой, аппарация - мягкой. Волшебники собираются заново среди высоких кустов и деревьев безлюдной округи, рядом с проселочной дорогой, уходящей к небольшим гостиничным домикам: из тех, что могут предложить досуг лишь для туристов из ближайших городов. В воздухе пахнет холодом и северным морем, восточное побережье Англии скатывается на губах солью - Волдеморт эту соль слизывает, будто змея, ощупывающая пространство вокруг. Они проходят совсем немного и в тишине, аккурат до вывески, обозначающей территорию гостиницы. Лорд знает - там лишь несколько человек персонала и одна единственная загостившаяся семья - отличный плацдарм для обучения.

- На маглов и волшебников Непростительные действуют абсолютно одинаково, если, конечно, прежде ты не выдала то, что собираешься наложить Империус. В таком случае волшебник может начать сопротивляться раньше, чем ты сотворишь колдовство, или же, наоборот, поддаться ему добровольно, облегчив тебе доступ к сознанию. Опытный окклюмент, в таком случае, может выбрать второй вариант и воспользуется защитой сознания как лазейкой для освобождения. В таком случае твое заклинание победит только если победит твоя воля над чужой.

        Он открывает дверь в самый большой из домиков: в нем горит теплый электрический свет, пахнет деревом, потухшим камином и яблоками. Двое маглов средних лет возмутиться не успевают - их рты склеивают раньше, чем рождается хоть единый звук. Все окна закрываются шторами: свет внутри становится неуютным. Снаружи - исчезнет с закатом.

  [icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]

щупать пульс у трепетавшей птахи
- увы не наш сюжет

У Тома с детства все было не так: все, чем должен был обладать по праву рождения, было растерянно и разворовано еще до того, как он появился на свет. Не знал семьи и заботы, не знал правды о себе и не знал как контролировать мир вокруг - приходилось учиться этому самостоятельно. Сам того не ведая, он учился работать с тем, что другие постигали уже в зрелости; теперь в нем бурлила магия хаотичная, древняя, взывающая к самым первичным эмоциям - все, как одна, вышли темными - гнев, ненависть, зависть, жажда и голод. Хватался детскими ладонями за раскаленное магическое ядро и тянул его на себя, выворачивал, отрывал по куску, смотрел что получится. Получалось множить то, чем обладал - гнев в ярость, злобу в ненависть, желание отомстить в кошмары и хвори. Он проверил даже потом, ради научного интереса, и оказалось, что малышка Эми так и не оправилась, что Билли Стаббсу снились мертвые кролики и мертвые люди, и что потом он закончил свою жалкую жизнь в палате для душевнобольных.
           У Тома все было не так: разрушать и контролировать разрушения он учился одновременно, а потом стал просто чувствителен к магии, будто видел под закрытыми веками каждый ее поток, все направления, знал за что зацепиться, чтобы все удалось. И пускай маленькому мальчику не дали тепла и семьи, зато теперь Темному Лорду не нужно было отказываться от этого (он отказался наперед и заранее - повезло).

Кажется, еще на первых курсах Хогвартса, он подобному был не рад: смотрел как детям присылают подарки на Йоль, как они обсуждают свои дни рождения и золотые галлеоны, которые родители откладывали на личный счет мелких наследников. У них у всех было что-то, кто-то, кто стоял за спиной, а у Тома за спиной была лишь черная пустота, кровоточащая злобная бездна, мечтавшая сгрызть каждому горло, прорвать гортань и громко хрустеть позвоночником. Его сверстники учились призывать метлу, а Лорд Волдеморт - василиска из Тайной комнаты. Вот и где они все сейчас? И где сейчас сам он?

           Небо за окнами пасмурное.
           Тучи в Норфолке свились серыми грязными водоворотами, образовали провалы пустых свинцовых глазниц и открыли беззубую пасть. Рядом море - тоже темное, бездушное и глубокое. Если смотреть на него, то даже камешков у самой кромки воды будет не различить. Скоро взбунтуется, навалится волнами на берег и в злобе своей тоже начнет крушить всё, до чего дотянется. Так и Белла крушит. Не думает, не контролирует, распаляется. Волдеморт на ее вопрос ответил тонкой усмешкой, а потом добавил:

  - Ты же училась на Слизерине. Чтобы победить можно даже сделать вид что проиграл.

                               белла - море.
но именно волдеморт порождает шторм для нее.
и наслаждается видом

Маглы ее заклятию поддаются с треском и скрежетом.
Волдеморт садится в кресло и закидывает ногу на ногу, молча наблюдает за процессом. Магия проходит сквозь него удушливо-жаркой волной, расцветает багровым и ржавым, соль снова скапливается на губах. Мужчина вытягивает из крепления на предплечье свою волшебную палочку, вертит ее в пальцах и, кажется, вполне увлекается рассматриванием изящной работы Олливандера. За ведьмой он наблюдает сквозь полуопущенные ресницы. Ведьма за ним самим - сквозь хоровод бесконтрольных эмоций.

  - Ничего не бывает само собой. И если контроль заклинателя ослабевает, или же воля проклятого оказывается сильнее, то при приказе сделать что-то, противоречащее убеждениям мага, Империус может ослабнуть и его удастся сбросить.

Темный Лорд гасит свое раздражение мягкой лаской, обращенной к волшебной палочке. Блэк не хватает контроля и сосредоточенности, но он все равно ее не останавливает. Пока не останавливает. И на ее вопрос отвечает лишь краем собственных знаний, умалчивает о том, что, как гласят крайне сомнительные источники, именно Певереллы были изобретателями одного из Непростительных и потому их сопротивляемость заклинанию многим выше, чем у любого из магов. Была ли в этом истина - неизвестно, но Волдеморт легко сбрасывал Империо, заклятие с него стекало, будто вода с гусиного оперения.

- Я - Темный Лорд, я - исключение. Но Империо - это всегда поединок воли; впрочем, можно и иначе. - Он делает пасс волшебной палочкой быстро, отдает беззвучный приказ и самца-магла отбрасывает к стене ударной волной, он бьется затылком о стену, оседает грудой мяса на пол. - Магическое или физическое воздействие, пропорциональное силе Империуса, может сбить заклинание.

Магла дергается, следя за мужем, но хаотичный Империус Беллы еще удерживает ее. Лорд вновь направляет волшебную палочку на мужчину и выводит его из забытья. Он мычит и силится подняться на ноги, расфокусированными глазами пытается проследить за происходящим, но примораживается к месту простым обездвиживанием. Лорд следит за ним как за отвратительным насекомым с оторванными лапками, слишком жалким даже для ненависти и истинного презрения.
      Черный маг поднимается со своего места, делает несколько шагов по направлению к Беллатрисе и останавливается по ее правую руку. Кладет ладонь на запястье, заставляя опустить волшебную палочку.

- Если бы ты применяла пыточное, Белла, твой огонь был бы уместен. Но Империусу огонь не нужен. Он требует сосредоточенности, внимания. Заклятие не бездушно, но его желание сконцентрировано на твоём - подчинить, проявить свою власть, достигнуть могущества. Ты не можешь контролировать свои эмоции в достаточной степени, но излишек можно перенаправлять, преобразовывать, как в трансфигурации. Я покажу тебе один раз.

Волдеморт перехватывает свою волшебную палочку в левую руку, подходит к ведьме так, чтобы встать у нее за спиной.  Петрификус Тоталус спадает с магла, но тот все еще слишком растерян, чтобы сделать хоть что-то. Словно рыба, выброшенная на берег, он открывает свой рот: губы разлепляются, голоса нет, получаются бессмысленные рваные вздохи, дыхание до омерзения хриплое и громкое. Темный Лорд опускает свою ладонь поверх женской и его магия черным холодным туманом падает на ведьму, обволакивает, упорядочивает, подводит к границе между серым морем и серым небом. Там, на горизонте, будет гроза. Однажды будет непременно. Но пока еще отрезает светлой полосой темное от темного, проводится острой чертой - разделяет. 

  - Не думай о них как о живых существах, думай как о своем средстве. Не ты проводник своих эмоций, а они могут стать их проводником. Я не хочу чтобы ты обратилась камнем, Белла. Твоя страсть кажется мне привлекательной, а эмоции у тебя тесно связаны с магией; все, что остается - это научиться придавать им нужную форму.

Осознанное полное преобразование. Огонь в ледяном облачении.
Страсть, направленная не во все стороны, но сконцентрированная на кончике волшебной палочки.
Волдеморту совершенно не нужно смотреть в глаза ведьмы, чтобы его магия черными туманными когтями зачерпнула алые лепестки и бросила их из женской груди в трепыхающегося на полу магла. Ему кожу покалывает там, где руки соприкасаются, где искрами оседает волшебство. Черный маг улыбается Империусу, его давящей ясности и его холодному свету.
                      а после - отступает
                                     и отнимает руку
Новое заклинание, сорвавшееся с губ мисс Блэк, уже не дрожит так противно. Образовывает свою  почти_что_гармонию. Белла - маленький и раскаленный проводник Волдеморта, отражение его воли и приказов. Она тренирует Империус, он - тренирует ее. А страсть, которой в ведьме с избытком, станет штормом и бурей, погребет под своими огненными волнами каждого, кто будет мешать Повелителю.

                                                                                                   он насладится видом

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]

перевести в ничто, перемножить на ноль,
четвертовать, чтобы позже ниточкой шелковой сшить по краям

Настоящая тьма исходит от сердца.
Забирается в правое предсердие - высасывает любовь; забирается в левое - поглощает надежды. Проходит по сосудам и вверх, пропитывает разум, заполняет тенями и стирает весь свет. Стоит заполниться изнутри - начинает изливаться наружу. Лорд Волдеморт тьмой пропитан до самых кончиков длинных черных ресниц, давно уже стал ее Повелителем и Господином. Тьма в нем самом уже не вмещается и уходит в пространство вокруг: пробирается через дыхательные пути внутрь тех, кто его окружает, умело маскируется, прикрывается чувствами, потом подчиняет и их, чтобы Темный Лорд мог дергать за ниточки, как марионеток, своих волшебников. На каждом ставит метку, а на ком не поставил - поставит чуть позже, уже как клеймо.
       Беллатрисе Блэк вместе с меткой Волдеморт дарит свои улыбки: редкие, холодные и ядовитые.
Он прикасается к руке - еще невидимо к сердцу - пульс учащается, напряжение нарастает. Волдеморт это напряжение ощущает на коже, бьющейся в сердце тьмой, черной магией, разливающейся по воздуху. Белла Блэк - юная и наивная, еще не познавшая вкус настоящего мрака; к шее приложила ожерелье из обсидиана и представила что так стала на чуточку потемнее (на деле - просто изляпалась). Но пока от тьмы в ней только прорастающее зерно: пустило тонкие корни в сердце и травит нежные девичьи чувства. Родителям своё старшее чадо стоило бы защищать посильнее, не отпускать в сопровождение к Повелителю, запереть в четырех стенах, чтобы голову и сердце берегла более тщательно, чтобы стремления свои и надежды не направляла на Волдеморта. Он же их все разрушит (тьма всегда разрушает), а если не разрушит, так прогнет под себя и от Беллы срежется все, что ее господину не будет нравится. Не понравится может все что угодно.

  - Будешь, - согласно кивает маг и в его голосе звучит приказ.

Он оглядывает ведьму с ног до головы, задевает взглядом и платье и талию в равной степени, поднимается выше по шее к губам и глазам. Темная магия может пьянить, дарить ощущение могущества и эйфории, еще позволяет поверить, что все чудеса в этом мире могут свершиться, что достаточно только взмахнуть своей волшебной палочкой и мир сложится в нужную паутину. То, что хочется, произойдет обязательно, всё невероятное обретет объем и форму, станет возможным. Магия Беллу поцеловала в губы, потом поцеловала в висок, а затем сжала грудную клетку. Может и вовсе ее сломать, но она и не заметит сейчас. Лорд смотрит в глаза и зелень в них - единственное цветное пятно в комнате. Гроза сгущается и дрожит электричеством в воздухе, наполняет озоном каждое произнесенное ведьмой слово.
Если бы Империо далось ей так же легко, как дался последний отзвучавший вопрос, Волдеморт обязательно наградил бы ее улыбкой. Но улыбкой он награждает только собственный ответ (и ему же он кивает согласно):

                                 -  к р у ц и о

Непростительное перекатывается на языке мягко, отзвук у него ласковый и почти убаюкивающий. Волшебная палочка выстреливает точной алой иглой, попадает аккурат по открытой для чуда груди. Темный Лорд делает глубокий вдох и замирает, прикрыв глаза. Всё тени его переплетаются змеями и вьют гнезда в ногах. В ноги падает и Белла. Черный маг смотрит на нее несколько секунд и каждая вмерзает в стены чахлого магловского домика, вмерзает в глаза испуганных человечков, застревает в их глотках и вбивает крики обратно им под язык.
Гнев из Темного Лорда выходит лишь через багровые глаза, делает змеиным и тонким зрачок. Он отнимает волшебную палочку, прекращает действие заклинания. Наказание получается кратким, но первое наказание всегда самое болезненное.

- Вот она - цена поражения. И как тебе ее вкус, Белла? - Волшебник опускается на колено рядом с ведьмой, костяшками пальцев касается ее скулы и поднимает лицо на себя, удерживая за подбородок. - Я не ради веселья трачу на тебя собственное время. И если я приказываю что-то, то делаю это тоже не ради твоего веселья. - Он смотрит в глаза пристально, прикосновение мага выходит жестким и крепким. -  В конце недели у Краучей будет прием и я хочу, чтобы ты сопровождала меня на нем. До этого времени я помогу тебе отточить заклятие подвластия до совершенства, надеюсь мы оба не будем разочарованы результатом, Беллатриса.

          Он отпускает чужой подбородок и протягивает руку, помогая ведьме подняться с пола.
          На маглов он бросает краткий взгляд и отвращение чертит кривую линию по губам.

  - Как видишь, Империус очень трудно удержать, если заклинатель теряет контроль. Убей их, Белла.

Темный Лорд подходит к зеркалу и теряет всякий интерес к тому, что происходит за его спиной; стряхивает невидимую пыль с рукава своего пальто, поправляет жилет и перламутровые его пуговицы. Выбрать себе в спутницы мисс Блэк значило показать к ней свое доверие, выделить из общей массы Пожирателей Смерти и привлечь внимание тех, кто мог бы позавидовать такому положению юной девчонки. Блэки должны были это понимать когда отпустили свою старшую дочь к порогу Темного Лорда. Или были слишком наивны, полагая, что она станет лишь милым украшеньицем его свиты.

    - Передай леди Блэк, что я принимаю это приглашение и с радостью составлю компанию завтра. Мне стоит лично получить их согласие взять тебя на прием.

Голос исходит легкой насмешкой, наносным уважением к этикету. Краткий реверанс в сторону родственников ведьмы, чтобы они имели возможность не потерять лицо, сделать вид, что их согласие может иметь хоть какое-нибудь значение в четко составленном плане Волдеморта.

      Он видит как зеленые отсветы падают на пол и дверь, которую открывает, выходя на улицу первым.
Тени тоже выходят за своим господином, ластятся к его ногам, целуют ботинки, слизывают с них дорожную пыль. Том когда-то себе загадывал, что гордецы-чистокровки станут опускаться перед ним на колени; думал ли он тогда, что опускаться им будет помогать Круциатус? Мужчина хмыкает, кривит губы в улыбке и, прислонившись к деревянному столбику террасы, достает серебряный портсигар и черную сигарету. Дым собирается вкруг него, над головой собирается дождь. Гроза приближается неминуемо, небо набухает от его капель и натужно хрипит. Чтобы не привлекать внимания к чахлому местечку, Темный Лорд уничтожит его вспышкой молнии, вместе с ней сгорит этот несчастный домик, вспыхнут, как сухая бумага, верхушки деревьев вокруг. Пожар разнесет свои искры, но одну Темный Лорд все-таки ухватить успеет, положит Белле ее под язык. Чтобы помнила - у огня вкус столь же горький, сколь горек он у поражения. Даже если принимать его нужно ради победы.
Мужчина дожидается когда ведьма выйдет на улицу и поворачивает к ней голову сквозь едкий дым. Он путается в черных волосах и лезет к глазам (на зелень падают тени от длинных ресниц - получается очень красиво).

    - Потренируйся на сестрах. Но так, чтобы они не знали. Еще стоит на ком-то из старших. Если результат будет хорош, то его я проверю лично.

Волдеморт смотрит на Беллу и думает, что всё черное ей к лицу: обсидиан, мантия, змеи. метка
А еще что чаепитие у Блэков тоже получится мрачным. Если искренняя улыбка и будет у кого-то, то разве что только у Беллы. И она ей тоже будет к лицу.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]

вечность как коронован самой грешной и самой темной силой

От Беллы пахнет смертью, от Волдеморта - лишь дымом.
Первое исчезнет через несколько минут (гниль и смрад человеческой смерти магией к ткани не приложить), а вот дым - вполне. Нитями тяжелого табака через черные нити ткани, чтобы сшить, переплести и оставить. Когда Беллатриса уйдет, то и запах этот возьмет с собой, хотя бы потому, что больше брать будет нечего.
      Том выдыхает и то ли туман кругом, то ли все-таки дым становится слишком густым и объемным (может тоже решил набраться волшебства). Он поддевает его носком своего ботинка, смотрит как прогибается воздух, как вздыхает он тихо, становится холоднее, разносится горькой травой и перезрелой темной вишней. Волдеморт курит редко, еще реже - при свидетелях; исключение, как правило, делает для сиятельных лордов в курительной комнате, где сигара и торфяной жгучий виски становятся частью традиционного обряда. Но к сигарам Том так и не привык - тяжелый густой аромат терпит с трудом, потом поскорее сбрасывает с себя напитавшиеся им одежды; может дело все в магловском воспитании - сигареты, до сих пор, кажутся честнее и проще.

Но он ничего не комментирует, а Белла не спрашивает.
Черный маг качает головой и бросает лишь один краткий взгляд на ведьму.

- Ступай, Белла. Я буду завтра к пяти.

Он еще курит, когда волшебница исчезает.
Последнее облако дыма уходит в небо вместе с яркой вспышкой молнии, окурок поглощает пламя, а Лорд Волдеморт исчезает из Норфолка, дальше, на юг Англии. Туда, где о грозе даже еще не слышали.

у каждого дома здесь трещины на стене;
все чаще и чаще разломы идут крестом.

           Он приходит где-то между последними ударами часов, возвещающих о наступившем времени.
Без спутников и сопровождения. Не скрывая лицо, с черной мантией, небрежно накинутой на плечи. Темный Лорд любит строгость и не любит вычурность. Даже когда появились деньги и возможности, он все равно привычкам не изменил и дело было не в желании сохранить чопорную консервативность, а в простой скупости. Темный Лорд не носил колец, почти всегда был в перчатках, из украшений - лишь часы на длинной цепочке и показывали они только время, даже заколдованы были всего-то чтобы избегать мелких воришек и липнущей грязи.
Однажды, давно уже, Реймонд Лестрейндж, изрядно выпив, бормотал своему Повелителю о том, что за годы знакомства часто покупал ему подарки, собираясь отдать на день рождения, Йоль или Самайн, а потом понимал, что и не знает даже когда стоило бы поздравлять и что могло бы понравиться; в итоге ничего так и не подарил, предложил свой дом в качестве штаба для Пожирателей Смерти и все, чем владел сам. Быть может, - подумал тогда Том, - только такая цена его и устраивала.

Наверное так и стали складываться традиции: в дар Темному Лорду волшебные семьи приносили самое дорогое - детей, дом, свои собственные жизни и все, чем обладали. Во всяком случае если на их руке появлялась метка. Что же, как и любой сирота и нищий, от таких даров Том не отказывался.
          И сейчас у Блэков он забирал Беллатрису.
          Даже если жила она - пока что - с семьей.

С собой Волдеморт приносит густую темную магию, шлейф лондонского промозглого дождя - мелкий и слабый, он не прекращался с рассвета, а мостовые свои провалы да трещины заполняли холодной грязной водой. Еще Волдеморт принес с собой маленькую черную эхидну, обвившую шею подобно тонкой ленте галстука и застывшую так неподвижно, будто бы и вовсе была настоящим украшением, а не живым созданием.
Мантию он отдал в руки домовика, эхидне только хвост поправил, чтобы не лезла к лицу.
А потом обменялся с Блэками традиционными приветствиями.

        Волдеморт улыбался тонко и слабо, редко подносил чашку к губам, не смотрел на часы. Он обменивался всё больше обезличенным разговором с братьями, Орионом и Сигнусом, отвечал Друэлле, когда она решала разбавить мужскую беседу. Изогнул бровь, сдержал усмешку, когда Сигнус упомянул грязнокровок, всё больше поступавших в Хогвартс и разбавлявших чистую кровь молодого поколения (будто бы это считалось главным признаком всеобщей темной лояльности). Но Волдеморт все равно улыбался тонко и вежливо, выходило даже красиво.

- В Министерстве Магии готовят несколько законопроектов, которые должны предоставить Визенгамоту на рассмотрение в скором времени. - Темный Лорд отставил чашку и перевел взгляд на Беллатрису,  сидевшую рядом с матерью. - Негласное обсуждение произойдет в воскресенье, на приеме у Краучей. Беллатриса окажет мне честь, если вы позволите ей сопровождать меня.

Он переводит багровый взгляд на Сигнуса и улыбка на губах замерзает, становится едва заметной и слишком холодной. В доме у Блэков много шорохов и скрипов, грозно смотрят отрубленные головы домовиков со стен, а в углах вместо пыли копятся черные тени. Дом живой и подвижный, куда многолюднее окраинного поместья Лестрейнджей, но даже в нем все звуки снижают свой тон, когда Темный Лорд вежливо и спокойно ожидает ответа отца ведьмы.
      Игра не затягивается. Всё и так уже решено, но черный маг все равно кивает, принимая чужое разрешение и дом тоже вздыхает с облегчением, восстанавливает свою громкость, потрескивает сухими поленьями в высоком камине. Внимание Друэллы падает на змею, наконец пошевелившую головой, а Волдеморт сменяет лед на холодную ласку.

- Она нашла меня вчера. Эхидна жила возле магического поселения, но ее гнездо было разорено, в своей кладке она была единственной уцелевшей, а еще способной понять человеческую речь. Вчера она оказала мне неоценимую услугу, а взамен я пообещал ей найти новый дом.

Он бы мог не рассказывать, но все же страх - не единственное его оружие, не так ли? Волдеморт снимает змейку со своей шеи и опускает на стол; эхидна ловко проскальзывает между чашек на колени к Белле. Человечность, которую Лорд демонстрирует, для него же самого кажется злобной издевкой, но замечает ее только он. Во всяком случае Блэки улыбаются шире (видимо у всех слизеринцев было моветоном дурно обращаться с символом факультета). Волшебник шипит змее, предлагая той остаться, почти приказывая это (полезная маленькая шпионка) и эхидна своих возражений в крохотную головку совсем не вмещает. Белла ей нравится. И Белла змее подходит.

- И хозяйку она, видимо, уже приглядела тоже. Я прикажу ей возвратиться, мисс Блэк, если вы против. Поэтому лучше скажите сейчас. Она может стать фамильяром - и в таком случае, избавиться от нее будет возможно только прикончив.

Чайник поднимается в воздух, разливает густую ароматную жидкость по очищенным чашкам, оставляет в них дольки лимона. Стол становится таким, будто бы Темный Лорд только успел опуститься в кресло. Он приказывает и спрашивает одновременно Блэков, чтобы они оставили его с их дочерью наедине, а потом взмахивает волшебной палочкой и защищает пространство гостиной крепкими чарами против любой попытки узнать о чем будет идти их беседа. Двери врастают в стены, окна захлопываются и даже огонь в камине вспыхивает и рассыпается злым рубиновым светом. Становится темнее, мрак выступает из всех углов. Волдеморт смотрит на женские колени и на черную змейку, свернувшуюся на них. Не извинение, но все же - подарок. Один из тех, что прежде с ним не случались.

- Для магов ее яд не опасен, но она чувствительна к волшебству. Ты можешь дать ей имя - она поймет. - Больше о пустом говорить нечего. Темный Лорд смотрит на Беллу и ждет от нее результатов, рассказа, магии.
   
     Злости пока еще нет.
     Но огонь в камине - рубиновый.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]

трон твой
сотней жизней подостлан

Рубиновый огонь и рубиновые капли на платье у Беллы.
В комнате перетерлись и перемешались алые отсветы и живые плотные тени, их столько набилось в гостиной, что за ними не различить дальше очерченного пространства стола, диванов и кресел. Темный Лорд сидит напротив Беллы и думает, что вся ее родня переживает за свою девочку многим больше, чем она переживает сама за себя. Заступает на дорогу из раскаленных углей, а больно становится всем вокруг; она-то и не видит даже. За нее подмечает Волдеморт: прямую и напряженную спину Друэллы, хмурые взгляды отца, поджатые губы Ориона. Вся семья беспокоится за юную ведьму, а сделать ничего у них не получается. Темный Лорд может приказывать, мучить, может отправить в рвущееся хаосом дикое пламя, а они промолчат. Белла сама уже подписала все договоры, составила клятвы, теперь в своей смерти винить сможет только себя; потом Блэкам останется снова и снова принимать Волдеморта в гостях, поить чаем.

     Но Беллу пока что он ценит - продлевает агонию.
     Долгим взглядом останавливается на ее лице, слушает тихий голос.
Каково ей было наложить заклятие на своих близких? Он бы хотел это видеть (он мог бы даже приказать повторить прямо сейчас). Когда-то он и сам проклинал родную кровь, когда-то и сам накладывал на них заклинания. Том не чувствовал ничего, разве что тень разочарования першила в горле; он смотрел на Морфина Мракса и видел слабого мерзкого волшебника, лишенного всяческого достоинства, способного только кичиться своей чистой кровью, но не способного более ни на что. Расправиться с ним, использовать его, было даже проще, чем казалось. Том думал тогда, еще до встречи, что дядя смог бы стать его опорой, кем-то, на кого он мог бы положиться в своих начинаниях. Не стремился к любви или одобрению, но родственные узы, которые он видел у слизеринцев в их семьях, казалось, могут случиться и с ним самим. Не случились. Стоило только бросить взгляд в сторону мага и Том признал собственную ошибку; будущий Темный Лорд и сам больше не желал себе подобной родни. Избавиться - было правильно, подставить - выгодно. Убивая Риддлов, он и вовсе не испытывал даже малой тени сомнений. Самое большее, на что были годны их жизни, - это стать часть черного ритуала для сохранения жизни Волдеморта.
      Но у Беллы все было иначе.
      Ее семья девушку не предавала.
      Ее семья не плевалась, глядя на нее, не проклинала ее рождение.
Темный Лорд цепляется за эмоции в голосе и тянется за ними во след. Что может испытывать живой человек, когда вынужден использовать тех, к кому по-настоящему привязан?

Теням, будто бы, интересно тоже. Они падают у ног Беллатрисы, льнут к ее туфелькам, обнимают за плечи. Родовое гнездо бережет свою девочку, но стену меж ней и ее господином воздвигнуть не выходит даже у него. Мисс Блэк поднимает глаза - Темный Лорд вкручивает кончик волшебной палочки в ее черный зрачок и проворачивает против часовой.

- Зачем ты хочешь этого, Белла? - Интересен ли ответ в самом деле? - Это возможно, но едва ли сработает. Как бы не убеждали себя люди, но подсознательно к боли они не стремятся. А если даже желание причинить себе боль станет настолько сильным, чтобы Непростительное сработало, то это же желание, с огромной вероятностью, испарится как только наступит боль. В таком случае магия станет защищать своего носителя и отменит заклинание. Я считаю такой эксперимент не целесообразным, но проконтролирую его, если ты хочешь проверить. Впрочем, по моему мнению, если боль неизбежна, то стоит обратить это в пользу. Есть немалое количество ритуалов, требующих аналогичного действия, однако способных нести с собой выгоду.

                                                                                     - крестражи -

Если он закроет глаза, то почувствует каждый.
Нить задрожит и натянется, его разорванная душа со всех уголков Великобритании потянется ему навстречу, станет взывать к хозяину. Осколки были кривыми, неровными, черными - каждый выходил совершеннее предыдущего (еще недостаточно) и острее тоже. Волдеморт разламывал душу, вкладывал в свои персональные реликвии, хранил под надежной защитой. Их сила была столь велика, что способна была преодолеть смерть, даже влиять на живых существ, находясь вдали от Темного Лорда. Последние свои страхи он истребил, когда себя самого препарировал наживую. Что теперь боль от Круциатуса? Магически вызванная агония тела, иллюзорная даже, не выворачивающая органы, не надрезающая сухожилия. Когда Темный Лорд отламывал куски от собственной души, то чувствовал после как мертвеет она по краям, как еще долго отзывается муторной пустотой прямо под сердцем и боль от подобного ритуала не равнялась ни с чем. После нее приходилось сдерживать веселье, наблюдая за тем, как надменные аристократы не могут сдержать своих воплей после малейшей порции боли.

                      они молились, чтобы вновь ее не испытывать
                                     темный лорд эти молитвы слышал тоже

                                                            принимал?

- Посмотри мне в глаза, Белла.

Он даже не взмахивает волшебной палочкой. Достаточно легкого прикосновения взглядов, вложенной в ладони магии, разума потянувшегося навстречу.
                        - желания увидеть, узнать, почувствовать -
Хватает даже простого понимания того, что Беллатриса Блэк принадлежит Темному Лорду без остатка: магией, телом, душой, разумом. И разум сейчас завораживает сильнее всего. Волдеморт цепляется за зрачки, погружается в темноту и падает в ворох воспоминаний. Перед глазами мелькает черная маленькая змея, ленты платья, прядь волос. Среди клубов черного тумана Том различает свои длинные пальцы, сжимающие волшебную палочку. Еще его пальцы, когда он накрывает ими запястье Беллы, когда вместе с ней поднимает руку и как вспыхивает луч Империо на чужой радужке. Темный Лорд перебирает образы аккуратно, не проламывает барьеры и даже не причиняет боль, за закрытые двери не ломится (может позже), только его голос вспыхивает в женской голове:

                                                                                 « покажи мне »

И Белла показывает. Черную мантию Повелителя, переплетение сигаретного дыма и потоков тумана, из теней выплывает ведьма и ее волшебная палочки, следом - отец и дядя, их бессмысленное копание в грязи. Через легилименцию можно увидеть картинки того, что наблюдал кто-то еще, жаль что почувствовать их нельзя. Темный Лорд видит Беллу, отраженную в зеркале: дрожащие губы, водопад распущенных черных волос, белую шею, обнаженные плечи и отводит свой взгляд.
        Он не улыбается, когда захлопывает двери разума ведьмы, но и алая боль не выстреливает из его рук.

- Хорошо, - тихо произносит черный маг и медленно кивает. - Но нужно лучше. Приходи завтра к Лестрейнджам, ты будешь тренироваться в их обществе. Я хочу проверить, не собьется ли твой Империус во время дуэли.

Он поднимается со своего места - тени ныряют обратно в углы. Дверь возвращается, свет из окон - тоже. Волдеморт убирает свою волшебную палочку, шипит змее слова прощания и щелкает пальцами, вызывая чужого домовика со своей мантией.

- Если все пройдет так, как задумано, Белла, я начну учить тебя настоящей боевой магии. Не тем жалким фокусам, что показывают ради зрелища и красивых эффектов, а той, что не даст тебе проиграть. Ты - единственная женщина среди Пожирателей смерти, остальные не будут к тебе из-за этого благосклонны. И я тоже.

Он задерживает взгляд на женской шее, может быть не дольше, чем задержал его на змее.
Но за всё их чаепитие впервые улыбка не отдает ядовитым лицемерием.
- Проводи меня, - бросает через плечо Волдеморт Белле и дверь распахивается перед ним.
На улице уже небо успевает потемнеть, высветить первые фонари из грязного плотного тумана. В их свете Том видит лихорадочный блеск глаз Беллатрисы - там - в отражении зеркала.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1219/63486.png[/icon]