BITCHFIELD [grossover] |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Прожитое » The Humbling River
The Humbling River
Loki Laufeyson & Wanda Maximoff & Hela Gullveigdottir
10.03.2016 // Хельхейм
Nature, nurture, heaven and home,
Sum of all and by them driven,
To conquer every mountain shown,
But have never crossed the river.
Отредактировано Loki Laufeyson (2020-11-27 20:47:34)
Все было так, как будто надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.
(с) Чак Паланик
«Я не ведьма, чтобы видеть будущее» - однажды он уже сказал это брату. Повторил бы это и себе сейчас, вот только не получится. Ухмылка корежит рот, из которого не вырывается ни звука. Поражение, опустошение и острая душевная боль горечью оседают на языке. А точнее на том, что от него осталось.
О, если бы он только знал, знал, чем это все закончится... все равно бы рискнул. Посчитал, что справится. Безрассудство толкает трикстера вновь и вновь ощутить себя на грани лезвия ножа Смерти. В этот раз – буквально.
Немногим ранее
Очередной кабак на перепутье необъятной вселенной полнится посетителями – к вечеру тут будет уже не протолкнуться. Своеобразный перевалочный пункт между двумя червоточинами и сонмом торговых путей. На таких планетках некогда скучать - сплошные увеселительные заведения сливаются в один шумный и нескончаемый поток огней.
В юности молодые сыновья Одина, сопровождаемые закадычными друзьями, частенько сбегали в подобные места. Может, они были и здесь – трудно вспомнить. Сценарий «выходного» дня, как правило, был одинаков: друзья Тора почти сразу напивались и разбегались с новоявленными пассиями на поиски приключений. Брат держался дольше всех, успевал подраться добрых десять раз, но все-таки и он сдавался в объятия прекрасной барышни. С каждой новой вылазкой из Асгарда, этот своеобразный ритуал повторялся все чаще. На смену подвигам и авантюрам выступали утехи плоти. И пока прочие предавались гедонизму и пороку, Локи слушал сплетни. Вызнавал полезную информацию, сеял слухи – был полезен Асгарду даже в пылу пьянки.
Бывали и случаи, когда удавалось проявить и героизм со смекалкой. Как-то раз варлок ловко, за один день, отмазал старшего от женитьбы, уберег Фандрала от проклятья и сумел с помощью мощной иллюзии спасти всю четвёрку воинов от несмываемого позора быть пойманными городской стражей прямо на месте преступления.
Золотые годы – тогда мир был проще, а сам маг - моложе. Теперь же, подле него, сидит ученица. Молодая и красивая ведьма, сильная настолько, что у Локи порою перехватывает дыхание. И тем лестнее носить звание ее наставника, воплощая в жизнь давнюю мечту. Варлок хотел учить, передавать знания, приумножая тем самым и свои собственные. Конечно, в фантазиях он представлял, что усыновит преемника еще ребенком и воспитает как родного, впрочем, и текущий расклад принца тоже устраивал.
Ванда хорошая девочка, заслужившая награду за свои успехи – она уже овладела рунами, видит сквозь простые иллюзии и понемногу постигает свою внутреннюю силу.
Пусть устав и предписывает Локи не покидать пределы базы ЩИТа, никто не мешает ему пользоваться подпространственными коридорами, брать попутчиков. Примерно раз в две недели варлок с ученицей устаивают себе выходной. В этот раз путь выбирала Ванда - и не прогадала.
- Мне нравится это место – грязно, шумно, дико. Варварство и реки эля – то, что нужно!
Локи, с нескрываемым удовольствием, наблюдает за происходящим, откинувшись на спинку стула.
- В таких тавернах легко найти друзей на один вечер. Сперва вы обмениваетесь парой комплиментов, потом напиваетесь, отлично проводите время, весело лежите сине-зелёные в соседней подворотне, а утром расходитесь, каждый в своём направлении. Романтика.
Отредактировано Loki Laufeyson (2020-11-27 21:41:50)
Ещё в детстве Ванда слышала, что дом там, где есть дорогие тебе люди. И эта фраза вполне укладывалась в мировосприятие ведьмы - даже в Гидре, несмотря на довольно жестокие эксперименты, она чувствовала себя вполне по домашнему, если рядом был брат. Теперь же, когда Пьетро исчез из её жизни, вместе с ним, казалось, пропало и ощущение дома.
Конечно, Ванда подружилась с Виженом, ценила общество Стива, очень привязалась к Клинту и уважала Наташу. Но, в отличии от Максимофф, каждый из них имел и свою собственную жизнь. И стоило ведьме остаться одной, как стены базы - безопасной и даже почти уютной, после года жизни в ней - начинали давить на девушку. Поэтому отлучки - своего рода побеги от себя, как иногда думалось Ванде - в одиночестве, а теперь иногда и в компании наставника, стали для Ванды вполне обычным делом.
Локи вернул в её жизнь нотки весёлого авантюризма, покинувшие ведьму со смертью Пьетро. Брат в азарте творил что хотел, профессионально нарываясь на неприятности. Девушка же никогда не любила чрезмерный риск, которому он себя подвергал, под влиянием кошмаров всегда боясь остаться совсем одна и потому выступая голосом разума. Но, со временем, обходясь лишь редким спасением людей - как новенькую, Ванду почти не привлекали к работе в поле, в основном окружая рутиной тренировок - начала понимать, что эта часть жизни привлекала не только Пьетро, просто проявляясь у брата заметно ярче. А потому ведьма была благодарна Локи и за это, почти так же, как за уроки магии. Уроки, ставшие для неё спасением - теперь Ванда могла не напрягаться, изо всех сил вцепляясь в невидимые вожжи, пытаясь контролировать магию. А просто держала поводья в руках, всегда готовая натянуть их при необходимости.
В целом, Ванда вполне очарована своим наставником. Она сказала бы, что почти влюблена - но голова на её плечах всё ещё есть, и безжалостная логика говорит, что идея ужасная. По многим причинам. Поэтому девушка просто восхищается, благо поводов более чем достаточно. Локи бесконечно обаятелен и красив, его шутки хоть и зачастую язвительны, но крайне остроумны, он хитёр и как-то по человечески умён, - в отличии от Старка, речь которого нередко требует перевода для "не гениев". Его очарование не знает границ и Ванда с удовольствием ему поддаётся - в разумных пределах.
Очередная прогулка - насквозь неблагоразумная и почти нелегальная, о чем лишний раз напомнил брошенный Виженом на прощание взгляд, - привела их с Локи в какой-то бар. Ещё один маяк для множества потерянных душ, желающих примитивного отдыха от рутинной реальности, почти не отличающийся от других. В истерзанном войной Новиргаде таких мест было множество - его жители были слишком утомлены ежедневным выживанием, чтобы находить в себе силы отказываться от забвения, ждущего их на дне стакана. И от примитивных развлечений, которые легко обнаруживались в подобных заведениях. Сама Ванда такие места не любила - алкоголь заставлял терять контроль, что было недопустимо для ведьмы, и очень опасно для подростка-сироты. На трезвую же голову невозможно было избавиться от скуки и брезгливости, которую вызывали толкущиеся в забегаловках люди.
Но в компании с богом было весело везде, даже в таких местах. И, со всем возможным комфортом расположившись за столиком рядом с Локи, Ванда с новым любопытством разглядывала окружающих, задумчиво накручивая на палец локон собранных в высокий хвост волос.
- Действительно, просто предел мечтаний, - с усмешкой ответила магу девушка. И, с ленивым интересом проследив, как на колени парню за соседним столом почти упала ярко разодетая девица, а лицо его собутыльника, сидящего напротив, начало краснеть от ярости - кажется назревала драка - ведьма с заинтригованной улыбкой обратила взгляд на Локи. - И чем мы займёмся здесь сегодня, мой принц?
Отредактировано Wanda Maximoff (2020-01-25 00:24:20)
- Пока что будем наслаждаться театром человеческой жизни.
Локи тоже замечает, как легкодоступная девица вмиг ссорит друзей. Краснолицый ван грязно ругается, припоминая товарищу альву старые обиды. Тот, впрочем, в долгу не остается. С присущей его расе галантностью, он отпускает путану с колен и, демонстративно засучив рукава рубахи, вызывает обидчика на дуэль.
За соседними столами стихают разговоры, кто-то уже начинает подзуживать, делать ставки. Ван, явно перебравший браги, с грохотом опрокидывает стол. На пол летят кувшины, кружки, сладким потоком расплескивается мёд. Девица, что явилась предметом разногласий, громко взвизгнув, скрывается за спиной трактирщика. Не исключено, что она его дочь и специально провоцирует гостей на подобные выходки - ведь после хорошего мордобоя обоим зачинщикам придется возмещать убытки.
Первые удары кулаков вана летят, в основном, мимо. Альв тоже не отличается меткостью и зрелище грозит быстро наскучить.
Варлок изящно ведет пальцами в воздухе, сотворят руну, после которой краснолицый громила, делая очередной замах, поскальзывается и грузно падает на пол.
Посетители начинают хихикать, пока тот барахтается в пенной грязи, словно здоровый боров. Второй боец, с победоносным хохотом, решает отвесить другу пинок, но тоже падает. Будто запутавшись в собственных ногах, альв распластывается лицом вниз, прямиком попадая носом в пах товарищу. Тут уже толпа отзывается громким гоготом, даже трактирщик, сложившись пополам, хлопает себя по колену.
- Иногда, правда, приходится выступать в роли режиссера... Но, пока оставим это, как на счет пригубить по кружке хорошего крепкого меда?
Трикстер машет рукой, подзывая разносчика напитков, обменивается с ним парой фраз на языке ванов, а после отсылает за двумя чарками хмельного напитка.
- Сегодня дадим себе расслабиться в волю.
Локи весело и легко в обществе молодой девы, ее не сложно развеселить - и это подкупает. Нет ничего приятнее, чем благодарный зритель, искренне смеющийся над шутками трикстера. Раньше смеялся Тор, но то было, будто, и не в этой жизни.
Перед магами ставят две огромные пинты, наполненные до краев. Принц сдувает пену, пригубливает немного и выпивает за раз половину напитка, с наслаждением прикрыв глаза и смакуя приятный вкус.
- Не разучились еще варить хороший мёд в девятимирье! Терпкий, с еловой ноткой, надо бы вызнать у здешнего пивовара рецепт. Нам дома он определенно пригодится. Эй, трактирщик, еще!
Локи шумно бьет по столу кружкой, из которой, только благодаря чарам, не выплескивается содержимое. Оно замирает сгустками влаги над столом, и маг задорно ловит её обратно в чарку.
Все это время в глазах трикстера пляшет забытая яркая зелень, поднимаясь со дна, она красит радужку, придавая взгляду особую искренность. Пожалуй, именно сейчас, Локи чувствует себя счастливым.
С готовностью кивнув, ведьма снова бросила взгляд на заинтересовавших её раньше персонажей - Ванда не сомневалась, что ошибётся, назвав их людьми, но понятия не имела, какой синоним будет верным в данном случае. Там уже успела начаться драка - насколько можно назвать так попытки двух едва ориентирующихся в пространстве от количества выпитого мужчин набить друг другу морды.
Локи, видимо, подобное зрелище тоже показалось недостаточно захватывающим и по взмаху его пальцев на полу образовалась любопытная композиция из неудачливых драчунов. Ванда весело засмеялась, и, не удержавшись, скользнула алым отблеском по разлитому мёду, под общий хохот добавляя в кучу-малу зачинщицу конфликта, на свою беду выглянувшую посмотреть поближе. И почему-то не сумевшую удержаться на ногах, едва ступив на скользкий пол.
С интересом прислушавшись к речи Локи, говорившего с местным официантом, девушка задумалась о том, почему они с принцем вообще понимают друг друга. Неужели английский является меж мировым языком? Или боги понимают любой язык смертных? Сможет ли в таком случае маг понять её, если она заговорит на родном наречии?
С недоверием взглянув на поставленную перед ней огромную кружку, Ванда бросила на Локи весёлый взгляд, - кажется, не только Тор употреблял алкоголь литрами, просто не всем слухам позволялось отрастить себе ноги. С лёгкой опаской обхватив ёмкость ладонями, девушка осторожно пригубила напиток и задумчиво облизнулась, пытаясь распробовать. На удивление, местная медовуха не совсем соответствовала названию и медовая сладость разбавлялась приятной терпкой горечью. Таким напитком легко было увлечься и незаметно напиться до состояния нестояния - как давешние драчуны.
Вспомнив о них, Ванда снова оглядела зал, но не увидела ничего особенно интересного — столы вернули на место, буйная парочка, уныло копалась в карманах, слушая какого-то громилу, по комплекции вполне подходящего на роль вышибалы, а яркая девица шепталась с трактирщиком. Усмехнувшись, ведьма мимоходом подумала, что схемы добычи денег одинаковы во всех мирах, и, не найдя за что зацепиться взглядом, вернула всё внимание своему спутнику.
- Кого дома спаивать будем? - склонив голову к плечу поинтересовалась ведьма, продолжая медленно цедить напиток и не сводя глаз с Локи. Расслабленный, весёлый, словно сбросивший державшие его много лет оковы, он казался сейчас кем-то другим. Радужки глаз мага зазеленели, словно окрашенные лисьим огнём и Ванда засмеялась, подумав вдруг, что ничуть не удивится, если его волосы внезапно порыжеют - лишь убедится, что земные мифы были правы, а привычный ей облик всего лишь маскировка.
Осушив свою кружку до дна, Локи сладко облизывает тонкие губы, с искренним наслаждением поддаваясь легкому хмельному настроению. Отогнать его, как и самое крепкое опьянение, варлоку не составит труда. Но покуда не придет время возвращаться обратно, он намерен с наслаждением падать в омуты алкогольного порока.
Разносчик напитков ставит новую кружку и, в качестве комплимента от заведения, тарелку с закусками. Сухари с чесноком, твёрдый сыр и засушенные плоды, напоминающие на вкус помидоры – нехитрые лакомства, но зато отлично оттеняющие горечь напитка. Трикстер магией подбрасывает в воздух пару кусочков сыра и отправляет в рот, сразу отхлебывая из кружки мёд.
— Кого дома спаивать будем? – интересуется Ванда, как-то совсем иначе изучая взглядом своего наставника.
Локи ловит себя на шальной мысли - будь она чуть старше, а он моложе – варлок непременно бы закончил вечер в ее сладких объятиях на казённых простынях местного отеля. Впрочем, он сразу же гонит от себя подобные фантазии, девочка юна и наивна. Влюбленность меж учителем и наставницей ничем хорошим явно не закончится, да и Ванда не из тех, кто будет легко относиться к сексуальной связи. Хотя дети у них могли бы выйти могущественными магами, красивыми и опасными.
- А кого ты предпочла бы споить первым? Роджерс как-то раз упомянул, что его не берет земной хмель. Как, впрочем, и Паркера.
Ухмыльнувшись, бог сделал еще несколько глотков из чарки, притоптывая в такт веселой мелодии, что заиграли менестрели на сцене в центре зала. Несколько особо поддатых пар сразу же ринулись отплясывать, прочие же пока прислушивались, да искали глазами себе спутника или спутницу помиловидней. Решив не дожидаться, пока за Вандой придет очередной альв или ван, Локи протянул ведьме руку и залихватски прищелкнул пальцами.
- Как на счет одного круга в танце?
Улыбнувшись разносчику, Ванда почти с облегчением переключилась на местные закуски - мёд был очень вкусным и оторваться от него было сложно, но подавали его в поистине нечеловеческих объёмах. Да и магия в её крови уже начинала странно гудеть, хотя мысли девушки оставались ясными, а в кружке ещё даже не показалось дно.
- Пожалуй, - рассмеялась ведьма. - Хотя, я бы позвала ещё и Старка с Наташей - русские, говорят, почти не пьянеют, а у нашего гения обширная практика относительно всего, что имеет градус. Да и веселее будет, всем вместе-то, как думаешь? - это, наверное, будет даже нечестно, - подливать друзьям иномирный алкоголь в обществе бывшего противника, но какая разница? В конце концов, они с Локи почти в одинаковом положении - сама ведьма тоже сражалась со Мстителями, даже узнала их тайны ещё тогда, будучи врагом. И, по большому счёту, сложно сказать, кто из них нанёс больше вреда.
Занятая необычностью места и его посетителей лишь чуть меньше, чем разговором с наставником, Ванда далеко не сразу заметила музыку, бодрыми переливами разносящуюся по залу. Вслушиваясь в незнакомую мелодию, смутно напоминающую, почему-то, о деревенских праздниках в туманном Альбионе, и с интересом наблюдая за торопливо рванувшими в пляс явно нетрезвыми парочками, ведьма не сразу поняла суть обращённого к ней жеста бога. И просияла радостной улыбкой в ответ на вопрос, с готовностью вложив пальцы в его ладонь.
- С охотой и удовольствием, мой принц, - отозвалась Ванда и весело сверкнула глазами. - Если ты поведёшь.
Локи уверенно направлял её, ловко лавируя среди пошатывающихся парочек, чья координация явно проигрывала в борьбе с выпитым ими мёдом. А сама Ванда, по давней привычке, ловила взглядом движения партнёра и окружающих, пытаясь уловить принцип танца. И, поймав общий ритм, с удовольствием отдалась музыке и надёжным рукам бога, которому, почему-то, не могла всерьёз не доверять, не взирая на все доводы разума.
Танец постепенно набирал обороты, повинуясь музыке, так что увлечённая девушка едва не пропустила конец мелодии. Пауза не успела затянуться, как со сцены заиграли снова и раскрасневшаяся ведьма с сумасшедшей улыбкой вскинула глаза на бога.
- Ещё один? - спросила Ванда, сама не зная, желает ли продолжить или отдохнуть. Атмосфера веселья, ставшая в присутствии наставника совершенна особенной, пьянила её куда успешнее мёда.
Ванда прекрасна, заряжает своей жаждой жизни, подхватывает движения, и танец с ней становится чем-то волшебным.
Музыка быстрая, громкая, а ученица в руках такая пластичная, податливая и ловкая, что у варлока щемит сердце. Хочется подхватить ведьму под бедра и, оторвав от пола, кружить. Покуда силы не оставят, а после - сладко припасть в поцелуе к ее алым устам. Локи не знает, откуда в нем эта мимолетная влюблённость - но песня стихает и Ванда спрашивает, будут ли они ещё танцевать.
И трикстер честно не знает, что ответить на это - лишь звонко смеётся, ведя под локоть к центру зала.
Он всегда неплохо танцевал, но в юности стеснялся своего таланта. Локи и так нередко называли женовидным за способности к магии. В зрелости он, конечно, уже не обращал внимания на досужие сплетни, но момент был упущен. Он ограничивался лишь положенными по этикету парными круговыми танцами. И лишь иногда сбегал на праздники равноденствия в Альфхейм, где можно было без зазрения совести отплясывать всю ночь напролет.
Маги начинают новый круг, уже куда более медленный. Локи кладёт обе руки на талию девушки, а она - на его плечи. Танец чем-то похож на земной вальс, только при очередном повороте варлок легко подхватывает Ванду и переставляет рядом с собой, меняясь тем самым ведущей стороной.
Теперь уже она движет темпом танца, делает это очень ловко, словно всегда этому училась. И Локи не может устоять - целует деву в висок. Ласково, по-отечески, после чего вновь подхватывает за талию и выводит из круга. Это все должно остановиться здесь и сейчас, пока не зашло за преступную черту.
- Думаю, стоит перевести дух, - трикстер подмигивает девушке и хочет уже было опуститься за стол, но замирает, удерживая ученицу под локоть. На столешнице тонкой вязью бегут по кругу черные руны. Странные, пульсирующие, словно дерево тлеет изнутри. На лице бога мелькает страх, он поднимает вмиг выцветшие глаза и успевает прошептать: «Беги!»
Через краткий вдох все окружение начинает тонуть в вихре черных потоков. Посетители кабака даже не успевают понять, что умирают – падают в объятья Хельхейма.
Локи успевает укрыть Ванду мороком, меняющим ее внешность и защищающим от смертоносных чар.
«Беги, беги что есть сил – и не вздумай возвращаться!» - посылает маг безмолвный приказ, толкая ученицу прочь от себя.
Его тоже оплетает черный огонь, но не спешит умертвлять – лишь выкручивает руки, топит в мутной воде мертвенных болот. Варлок сопротивляется, судорожно отталкивается ногами от дна и хватает ртом затхлый воздух, поднимая голову из вязкой жидкости.
Ванды нигде не видно поблизости – Локи искренне надеется, что она все же успела спастись…
Были в жизни Ванды вещи, которые она всегда предпочитала игнорировать. Даже не так - скорее, списывать их на буйство собственного воображения. Потому, что так проще. И потому, что ведьма слишком ясно видела, до чего юных и наивных девушек порой доводит их воображение. Таковы, видимо, были особенности женской логики - даже взрослые, умудрённые опытом женщины были склонны верить в то, во что хотели. Потому, привыкшая учиться на чужих ошибках Ванда, почти всегда списывала намёки, ничем не грозившие её жизни, на собственную фантазию. И лишь когда из воображаемых кирпичей с надписью "показалось" можно было построить стену на определённую тему, она рисковала поднять этот вопрос в разговоре, без увёрток и иносказаний проясняя ситуацию, если это начинало нервировать.
Вот и сейчас, тщательно загнанная в рамки здравого смысла влюблённость ведьмы в своего наставника зацвела буйным цветом, пользуясь воодушевлением танца, воздействием мёда и знакомством с ещё одной гранью характера бога. Ванда не сводила с Локи сияющих глаз, искренне наслаждаясь танцем в сильных руках мужчины, лишь мимолётно отвлёкшись на увещевания разума, чтобы лёгким усилием мысли раздвинуть созданные ею же границы. Словно бы отвечая самой себе: да, всё это мне кажется. Но почему бы не получать удовольствие от иллюзии, если я не нарушаю её контур? Тем более, что она кажется ещё увлекательнее, когда не принимаешь её за реальность.
Живая мелодия сменилась плавными переливами мягких нот и Ванда, всегда очень чутко реагировавшая на музыку, словно поймала лирическую волну. И теперь, по прежнему смотря на Локи, она понимала - ей от него не избавиться. И вовсе не влюблённость тому причиной. Связала ли их магия, или подспудное одиночество, бог сумел змеёй проскользнуть в сердце к ведьме, за считанные недели завоевав едва ли не инстинктивное доверие Максимофф, что было совершенно абсурдно для приютской дикарки. А значит, сколько бы не прошло времени, и что бы не случилось, Локи останется для Ванды близким человеком. Даже если с неба посыплются камни. И вовсе незачем вешать слишком ограниченные даже для отношений между смертными ярлыки на эту незримую связь - проще и полезнее голыми руками ловить ветер.
На мгновенье поражённо распахнув глаза, Ванда крепко зажмурилась, пряча повлажневшие глаза и наслаждаясь пронзившим всё тело теплом поцелуя, чисто автоматически следуя за направляющими её прочь из круга горячими руками. И вскинула на бога тут же ставший тревожным взгляд, едва Локи словно бы инстинктивно сжал пальцы на её локте слишком сильно. Мелькнувший на лице мужчины страх сказал ведьме больше, чем тихий шёпот приказа, которому она всё равно не успела бы подчиниться - под ногами Максимофф через секунду разверзлась до краёв наполненная тьмой бездна.
Не удержав равновесие, девушка упала на колени, но, не растерявшись, откатилась за оказавшееся рядом большое, странное дерево, словно вздымающее вверх не листья, а корни. Убедившись, что непосредственной опасности пока нет, Ванда затаилась, вжимаясь спиной в ствол, и, глубоко вздохнув, на минуту сомкнула веки, отсекая всё лишнее и быстро перебирая в голове возможные варианты.
Могу ли я выбраться отсюда, где бы это ни было, сама? Едва ли - у меня пока не получается нормально провешивать порталы, поэтому сбежать возможно, но очень рискованно. И, даже если повезёт, обратную дорогу я точно найти не сумею - нужна будет помощь более умелого мага, а это будет не быстро. Что приводит меня к следующему вопросу - могу ли я бросить тут Локи? Абсолютно точно нет, по многим причинам. Значит, остаюсь здесь, несмотря на приказ. И ищу Локи, привлекая как можно меньше внимания - кажется, он скрыл меня каким-то заклинанием, рая я не оказалась здесь, а не рядом с ним.
Кивнув сама себе, Ванда распахнула глаза и осторожно выглянула из ненадёжного убежища, осматриваясь вокруг. В воздухе висел густой туман, не позволяя разглядеть пейзаж слишком далеко, позволяя лишь понять, что дерево, выбранное Вандой, было одним из многих - девушка находилась на краю леса. Мрачное, затянутое тучами небо, едва видневшееся сквозь туман, подавляло, словно бы грозя вот-вот обрушиться на плечи ведьмы всем своим многотонным весом. А царившая вокруг неестественная тишина довершала картину.
Непроизвольно поёжившись, Ванда вздохнула и потянулась к наставнику изнутри, пытаясь, будто по компасу, определить нужное направление.
Схватившись влажными липкими руками за почерневшую искривлённую корягу, Локи с трудом выбирается на небольшой островок. Грузно опустившись на мерзлую, словно камень в стужу, жухлую траву, он стирает с лица налипшую тину.
До этого лишь раз варлок осмеливался вторгнуться в земли мертвых. Тогда он блуждал у самого берега реки Гьёлль, желая найти врата, что, по преданиям, охраняются великаншей Модгуд. Но ни врат, ни моста через бурный поток, ему узреть не удалось. Непроглядный молочно-белый туман окутывал все вокруг, возможно то были чары Одина, что сдерживали Хелу.
Локи по памяти силится восстановить карту местности. Болота лежат на северо-востоке, портал – на юге. Если он еще действует, есть шанс улизнуть незамеченным.
Боковым зрением он замечает слабое движение чуть поодаль. Две темно-серые фигуры выныривают из тумана. Он привычно пытается материализовать в руках клинки, но сразу же вспоминает, что Хельхельм не подчиняется привычным законам магии. Здесь нет нитей энергий, незримо связующих девять миров. Всё вокруг полнится мертвенной пустотой. Но, даже при таком раскладе, Локи не намерен сдаваться.
Тени скользят над мутно-белесой водой, приближаясь рывками, словно против сильного ветра. Следя неотрывно, чуть сощурив глаза, трикстер ловит тонкий алый зов. Ванда стремится мыслью к нему откуда-то издалека, с другой оконечности болота. Сердце зашлось быстрее, оборвав едва заметную связь одной ёмкой мыслью: «Прочь, спасайся!», варлок стремительно рванулся вперед, желая сразить первую фигуру ударом руки. Противник оказался бесплотным, он мерно обтек кулак, пустил чёрные сгустки по запястью бога и сам притянул его ближе.
В считанные секунды Локи оказывается объят жгучим смрадным дымом. Привкус гари мгновенно забивает лёгкие, оседает горечью на языке. Существо бесцеремонно вползает в раскрытый рот, проникает через нос, заполняет собой все нутро.
Трикстер уже не принадлежит себе, теряет любые ощущения, а, вместе с ними, и страх.
Вторая тень обволакивает со спины, ей Локи уже не противится, задыхаясь и умирая от угара и смрада.
Сестра восседает на троне, горделивая и надменная, но внешне выглядящая совсем иначе, чем в их прошлую встречу. Половина ее тела – спекшаяся черная корка. Обожжённая, изувеченная Суртуром, она, как и Тор, лишена правого глаза. Вторая же половина гноится, имеет трупно-серый оттенок. Ногти на пальцах левой руки черны, словно у настоящего мертвеца.
Локи лежит у самых ее ног, нагой, мертвый – иначе во владения богини смерти не попасть. За ним пришли Падальщицы, как их называет сама Хела. Души убитых Валькирий, сраженных моровыми клинками. Они умертвили тело мага, и принесли к своей хозяйке.
Владычица Хельхейма с довольством рассматривает павшего сводного брата, видит его бессмертную душу, что не может покинуть остывающую оболочку. Хела не намерена отпускать его, удерживает чарами и вновь возвращает тело к жизни.
«Здравствуй, Локи», - ее голос звучит будто в самой голове варлока. Перекатывается, струится сквозь мысли.
«Я так рада, что смогла найти тебя», - словно острый нож ввинчивается меж половинок черепа, маг хочет кричать, но не может разомкнуть уста. Тело успело одеревенеть, кровь едва-едва течет по хрупким венам.
«Лежи и слушай, слушай внимательно…»
Ориентирование на местности с помощью магии всегда напоминало Ванде эхо локацию. Только алые световые импульсы заменяли ей звук, в мгновенье ока обходя все окружающие поверхности и создавая в сознании ведьмы вполне понятную карту, которая больше напоминала объёмный чертёж.
В этот же раз Ванде приходилось словно протискиваться сквозь сопротивление пространства вокруг, подобно застревавшему в мутном воздухе свету. И алые нити, обычно не подчинявшиеся законам физики, тоже вязли в странном тумане, вынуждая Ведьму контролировать каждую из них, словно бы каждую секунду подталкивая их к движению собственной волей.
К тому моменту, когда ведущая девушку нить подошла к концу, закономерно приведя её к Локи, Ванда уже тяжело дышала, вслепую вцепившись ногтями в кору дерева в попытках противостоять влекущей её к земле гравитации, боясь потерять контакт, слишком сильно отвлёкшись на реальность.
Явно почувствовав её внимание, Локи одним движением оборвал связывающую их нить и Ванда болезненно вздрогнула, принимая на себя хлестнувший плетью обрывок. Но не потерялась - карта уже успела нарисоваться до местонахождения мага и можно было обойтись и без компаса. Отчаянно зажмурившись, Ванда изо всех сил старалась понять, с кем сражается Локи, быстро прекратив бесплодные попытки передать через туман достаточно сил, чтобы помочь ему в схватке, идущей так далеко, что магия по крупицам растворялась в тумане, оставляя лишь жалкие искры.
Похожий на нарисованный красным карандашом эскиз, Локи сражался отчаянно, но бесполезно и Ванда с ужасом наблюдала, как два бесформенных облака поглощают его, стирая чёткие алые линии, и исчезают, не оставляя после себя ничего. С минуту мысленно пометавшись по островку, только что бывшему местом сражения, Ванда распахнула глаза и слепо уставилась в туман.
Предположений было уйма - от пленения местными обитателями до поглощения местными же чудовищами. На таком расстоянии Ванда даже не могла сказать, были ли эти бесформенные облака энергии существами, или просто визуализацией какого-то сильного заклинания. Поэтому, выпростав ногти из коры, ведьма шевельнула занемевшими пальцами, направляя магию на саму себя, желая узнать что-нибудь о заклинании, которое наложил на неё Локи.
Алая волна теплом прокатилась по всему телу, снимая дрожь, и мягко толкнулась в висок, словно направляя мысли. И Ванда улыбнулась, понимая послание - на ней лежало скрывающее заклятье. С напомнившем о мифах Греции условием - нарушить его может лишь голос самой ведьмы. Конечно, если вплотную подобраться к сильному магу, Максимофф можно будет почувствовать, но в остальном ей нужно лишь молчать, чтобы оставаться незаметной.
Аккуратно поднявшись, Ванда мысленно протянула алую нить между собой и островком, бывшем ближайшей целью её назначения. И двинулась прямо через болото, ступая скорее на сгустки собственной силы, чем на располагавшиеся под ними кочки.
Без особых приключений оказавшись на нужном клочке земли, ведьма опустилась на колени и, до запястий погрузив ладони в мёрзлую траву, замерла, считывая информацию с немых свидетелей. И пару секунд спустя снова дрожа свернулась в клубок, неосознанно укрываясь алым коконом.
Она почти на себе ощущала, как, задыхаясь, умирал Локи. Как обуревавшие его мысли и чувства сменялись холодным безразличием, превращая тело в безжизненную оболочку. И точно знала теперь, где они находились и кто забрал Локи - ничто не могло заставить Ванду забыть знакомый с детства вкус праха. Он ощущался в запахе гари, задушившей Локи, в остаточном следе присутствия напавших на него существ, считанном её магией. Они совершенно точно были душами мёртвых, пронизанными стылой магией той, кто послала их. И если где мёртвые и могли чувствовать себя так свободно, то это в царстве Хелы, сводной сестры Локи, имевшей, как слышала Ванда, на обоих братьев немалый зуб.
Здравый смысл ведьмы отчаянно намекал, что, раз уж Локи мёртв, то делать им тут больше нечего, но Ванда, по секундам разбиравшая видение-ощущение, отмахнулась от него, обнадёженная пришедшей в голову мыслью. Если Хела убила брата, чтобы мучить его душу, то зачем ей тело? Может, он нужен ей не только за этим? И тогда смерть Локи лишь временная, чтобы протащить его в чертоги хозяйки Хельхейма, в котором, как смутно помнилось, - а может, лишь казалось? - ведьме, могут находиться лишь мёртвые?
В любом случае, вопросов было достаточно для того, чтобы попытаться проследить за напавшими на Локи существами и девушка снова запустила в траву ладони, как можно чётче считывая оставленные ими следы. И, стряхнув налипший на кожу и одежду мелкий мусор, Ванда двинулась на запах праха: словно издеваясь, - впрочем, может, всего лишь не сумев иначе в этом месте, - её магия указала девушке путь не привычным алым указателем, а усилившимся смрадом, оставшимся в воздухе от этих существ.
Хела смеется, смеется в лицо и треплет за волосы, словно помойного пса.
«Ты уже говорил мне об этом, братец. Третий раз к ряду!»
Он не помнит, не помнит ничего от боли, словно фитиль сознания задувают и вновь поджигают, желая использовать старый огарок до конца.
«Подбирай!» - звучит приказ.
Он мотает головой, отказываясь подчиняться.
«Подбирай, живо!»
Голову наклоняют и нос резко сминается о каменную поверхность пола. Размашистый алый след крови широкой дугой красит древние плиты дворца мира мертвых.
Падальщицы тихо скрипят когтистыми лапами, принюхиваются. Он – инородное тело, живой предмет, что поднимает в памяти былые картины сражений.
«Подбирай и клади сюда. Вот так. Хороший мальчик».
Сломанными трясущимися пальцами Локи кладет на дно древней шкатулки несколько своих зубов. Они разлетелись по полу от особо сильного удара сапогом.
«Уведите».
Камера пахнет могильной стылой землей. Пол покрыт истлевающей тканью, под ней шевелится что-то живое, похожее на мириады червей. Локи боится спать, ведь в грезы снова приходит она.
Хела держит бессмертную душу брата в оковах его же собственного тела. Терзает плоть, затем подсознание. И там все намного, намного страшнее. Маг близок к тому, чтобы окончательно утонуть в подкатывающем безумии.
Он уже несколько раз успешно убивал тело, но чары старшей сестры прочно сдерживали незримые оковы. Хела не хочет, чтобы душа отправилась сливаться с вечным космосом у корней Иггдрасиля. Это не перерождение, но соединение с тем, что вдыхает жизнь в пустынный и холодный космос бесчисленные сотни лет. Долгожданный покой.
Смежив веки всего на мгновение, Локи оказывается объят кошмаром. Долгим и нескончаемым. Клопы ползут под кожу, съедают его плоть медленно, мучительно. Глаза выклевывает вороны, язык отрезает сама сестра. Когда от мага ничего не остается – сон выпускает из объятий. Тогда возвращаются Падальщицы и снова ведут на допрос.
В очередной раз Локи замечает, что шкатулка уже почти переполнена жутких «драгоценностей», остававшихся от его тела всякий раз после экзекуции.
Зубы, уши, волосы, отрубленные пальцы, вырванные ногти — трикстер позволил себе пошутить, что продолжи Хела в таком духе — сможет собрать еще одно тело для Локи.
После этой колкости маг более не открывает рот — отрубленный язык пополнил ларец и стал отличным уроком на будущее.
Локи кажется, что все началось недавно. Вчера? Позавчера?
Галлюцинации посещают уже наяву. Чудится Тор, Один, Фригг.
Даже Ванда. О, милая хрупка девочка, такая юная и горячая. Теперь трикстер неистово жалеет, что не успел вкусить ее любви, жара объятий… Не оставил после себя детей, не передал ученикам знания об истинной магии.
Ему казалось, что все успеется – он обманул Таноса, избежал смерти, но только чтобы после пасть в ужасные объятия Богини Смерти.
И снова, снова мелькает Ванда. Своим красным пламенем вносит разнообразие в серый мутный туман, что застит глаза почти ослепшего Локи. У него давно нет языка и всех зубов. Одна нога отнята до середины бедра, обе руки обрублены по локти. Но Максимофф все равно рвется к нему, что-то кричит, и белая пелена всюду сменяется красной. А может то кровь из рассеченной головы?
Локи не знает, он уже ничего не знает и не помнит себя. Лишь тянет цепи, что удерживают остатки его тела на крюках под сводами главной темницы дворца Хелы.
Только бы не снова уснуть, только бы не снова…
С задумчивым раздражением прикусив губу, ведьма молча изучала взглядом теряющиеся в грязновато-белом мареве предположительно бездонную пропасть и золотой мост - именно к ним её привёл след. Время, казалось, тоже заблудилось в густом тумане - Ванда не могла понять ни сколько шла, ни какое сейчас должно было быть время суток. Смутные воспоминания о прочитанных когда-то мифах мелькали на задворках разума, но их было явно недостаточно для попытки проникнуть незамеченной в царство мёртвых.
Раздражённо выдохнув, ведьма опустилась на колени прямо там, где стояла и, обхватив пылающими ладонями голову, уставилась в пространство остановившимся взглядом заалевших глаз. Пару минут спустя Ванда почти уронила руки и, с трудом сдержав стон, поморщилась - лезть к самой себе в голову как к постороннему человеку оказалось не только сложно, но ещё и крайне неприятно.
Отдышавшись, ведьма уселась поудобнее, скрестив ноги, и с лёгким прищуром устремила взгляд в туманную даль, словно пытаясь увидеть стоящего на другом берегу стража Хельхейма. Модгуд - великанша, которая должна была находиться по ту сторону моста, если верить мифам и без разрешения которой пройти дальше у Ванды не было шансов. Конечно, можно было спровоцировать её на битву, но уверенности не было ни в чём - ни в отсутствии подмоги, ни в сохранности заклятья Локи, ни в собственном превосходстве в силе, ни уж тем более в разумности этой идеи в общем.
А значит, вариантов было всего два - подделать метку Хель, чем бы она ни была, получив пропуск в глазах стража - кроме самих мёртвых миновать врата могли и более живые слуги хозяйки этого мира, имеющие её метку. Или последовать примеру мифического Хермонда и просто поговорить с Модгуд - ему великанша не стала мешать вызволять из мира мёртвых Бальдра. Существовала так же теория, что за проход Модгуд может взять дань - кровь проходящего или самое ценное, что при нём есть.
Но у Ванды было очевидное препятствие к обоим способам решения проблемы - образец печати снять было не с кого и говорить ведьме всё ещё запрещало заклятье. На мгновенье сплетя пальцы, девушка развела ладони и критически посмотрела на зависшую между ними надпись, сплетённую из алых жгутов силы. И, раздосадовано качнув головой, смахнула буквы рукой - страж едва ли знала письменный английский, а сама Ванда была совершенно бездарна в рунах.
Ещё немного подумав, девушка снова сосредоточилась и шевельнула пальцами - в воздухе тут же заиграла тихая мелодия. Улыбнувшись, она вскочила и уверенно подойдя к мосту, шагнула на сияющую поверхность. Бросив под ноги косой взгляд, ведьма слегка улыбнулась - сквозь золотые блики и вправду можно было различить направленные в верх кинжалы, не причинявшие ей никакого вреда. Иллюзия, наверное, обретающая материальность от страха идущих по ней.
Едва миновав большие каменные врата, Ванда остановилась и огляделась. Успев заметить только узкую чёрную башню, ведьма сосредоточила всё своё внимание на высоченной фигуре, закутанной в чёрный плащ, и сидящем у её ног чудовищном псе. Уважительно поклонившись, девушка глубоко вздохнула и шевельнула пальцами, подвешивая над своим плечом пульсирующий алым светом шар.
Не лгать. Отвечать на все вопросы кратко, но максимально полно.
- Приветствую тебя, страж Хельхейма, - губы ведьмы не шевелились, но из шара её магии раздавался голос давно мёртвой женщины, истязавшей близнецов Максимофф исследованиями ещё в Гидре. Девушка точно не знала, как должна была работать магия Локи, поэтому не рискнула использовать свой собственный голос, как и подставлять кого-то, кто этого не заслуживал - мало ли, какие кары могут обрушится на похитительницу ценного пленника Хелы и всех, кто вольно или невольно ей помогал.
- Как твоё имя, дитя? - бледные руки великанши мелькнули в складках чёрной ткани и она чуть наклонилась, словно желая рассмотреть посетительницу. - И почему я не слышу твоего голоса?
- Меня зовут Ванда Максимофф. И на мне лежит заклятье, что запрещает мне говорить.
- Кем были твои родители, Ванда Максимофф? И зачем ты нарушила покой мёртвых, придя сюда? - страж снова шевельнулась и сквозь ткань плаща начал проступать силуэт скелета, живо напомнивший девушке сказочных назгулов и дементоров.
- Я звала отцом Джанго Максимоффа, а матерью - его жену, Марию. Но были ли они на самом деле моими родителями - я не знаю, - лгать было категорически нельзя, а в родстве с Максимоффами Ванда сомневалась ещё с юности - в них с братом было слишком мало цыганских черт. Окончательно же утвердили девушку в её сомнениях слова Локи о врождённости её магии. - Я пришла сюда за своим наставником. Он не должен был умереть сегодня, как и я не должна была попасть в этот мир вслед за ним.
- Готова ли ты принести нам плату? - чёрная ткань, укрывающая стража словно истаяла, как и костлявый силуэт за ней, и к ведьме наклонилась высоченная воительница в доспехе, сжимающая сильной рукой копьё. - Я возьму самую дорогую для тебя вещь, из тех, что сейчас есть у тебя. Ты сможешь забрать её на обратном пути. А Гарм попробует твою кровь, чтобы суметь настигнуть тебя, если ты нарушишь правила нашего мира, - страж махнула рукой на всё ещё сидящего рядом с ней пса, рассматривающего ведьму светящимися глазами.
- Да, я готова, - легко отогнав лишние мысли, пронизанные ужасом от возможных последствий второго дара и планами будущей кражи первого, Ванда стянула с шеи единственную вещь, доставшуюся от матери - подвеску с рубином. Мысленно порадовавшись, что сегодня она надела именно её - кто знает, что ещё могло подойти в качестве платы - ведьма погладила на прощанье приветливо блеснувший в свете её магии камень и протянула украшение великанше.
Наклонившись, девушка выудила из-за голенища сапога кинжал и обернулась к Гарму. Повернув левое запястье тыльной стороной, Ванда полоснула кожу наискось, неглубоко прорезая плоть и опустила руку, позволяя горячим красным струйкам течь к пальцам. Когда кровь защекотала костяшки, пробираясь под кольца, девушка протянула тыльную сторону ладони Гарму, предлагая подношение. Огромный шершавый язык скользнул по коже, заставив девушку неуютно поёжиться. Все четыре глаза пса на мгновенье вспыхнули ещё ярче, и чудовище развернулось, сразу потеряв к ведьме интерес, и удалилось куда-то в туман.
- Что ж, проходи, дитя, - Модгуд выпрямилась и её тёмные косы соскользнули за спину. - Но будь осторожна.
- Благодарю тебя, Модгуд, страж врат, - Ванда низко поклонилась великанше, прижав к груди окровавленную ладонь. И, вернув на место кинжал, скользнула алой лентой по запястью, унимая кровь и снова найдя след похитивших Локи существ, двинулась по нему.
Туман чуть рассеялся, открывая взгляду ведьмы мрачный замок, сделанный, видимо, и того же чёрного камня, что и врата, и вполне отвечавший представлениям сказителей прошлого - одна из его половин напоминала развалины. След явно вёл к нему и Ванда невольно ускорила шаг, не в силах сохранять прежний темп - и так из-за странно идущего здесь времени ей иногда казалось, что эти блуждания длятся уже далеко не первый день.
Тенью скользнув в приоткрытые двери замка, девушка, чутко прислушиваясь к окружающей тишине, почти прильнула к стене коридора, продолжая идти к цели - невнимательность могла стоить ей прямой встречи с Хелой, а её маскировочное заклятье точно не обманет.
Заглянув в огромный зал с пафосным троном у противоположной от входа стены - видимо, слуги притащили пленника прямо к своей королеве - Ванда спустилась по лестнице и кивнула собственным мыслям, увидев длинный ряд закрытых зарешеченными дверями темниц. Затаив дыхание, девушка дошла до последней из них, как ни странно, оказавшейся открытой - именно к ней вели следы. И, прислушавшись к всё ещё царящей вокруг могильной тишине, проскользнула внутрь и остолбенела.
Открывшаяся глазам девушки картина была настолько жуткой, что просто не укладывалась в голове. Подавив желание по детской привычке ущипнуть себя, проверяя, не сон ли это, ведьма позволила алой ленте сорваться с задрожавших от ужаса и ярости пальцев. Сгусток магии скользнул под кожу пленника, добираясь до сердца и не оставляя ни малейших иллюзий - перед Вандой действительно был Локи.
Почти тут же в коридоре раздались гулкие шаги, вдребезги разбившие охватившее ведьму оцепенение, и она резко развернулась к двери, обращая жутко пылающий взгляд на непрошеного визитёра.
С окровавленных губ - Ванда и не заметила, как в попытке сдержать крик ужаса прокусила зубами тонкую кожу - впервые за всё время, проведённое в этом мире, сорвались несколько слов. Острых, резких, многогранных, практически бездонных по своему смыслу - русскому мату её научили ещё в приюте, а Наташа позже помогла понять и все нюансы древнего языка. Каждый следующий слог звучал громче предыдущего, и с силой хриплого голоса ведьмы набирало мощь и алое марево, бьющееся о стены темницы и готовое обрушиться на головы всех, кто рискнёт встать на её пути. Лишь капля здравого смысла удерживала ведьму от того, чтобы немедленно отпустить контроль и развалить весь замок - они всё ещё были в подвале. И, хотя это и облегчало задачу - фундамент практически окружал их - шанс остаться в этой темнице навсегда был достаточно велик, чтобы удержать ведьму - за себя она не боялась ни капли, но Локи…
Отредактировано Wanda Maximoff (2020-02-04 12:35:40)
Первые потоки чужеродной алой магии мешают дышать, давят на грудь изнутри. Как изголодавшему телу претит еда, которой оказывается слишком много, так и телу мага невыносимо ощущать вмиг сдавившие сознание нити энергий. Но это совсем иная боль, не та, что исходит от Хелы. Нет, это самая настоящая, режущая своей реальностью - боль.
Локи широко распахивает почти ослепшие глаза и осознает, что все на яву. Это не игры разума, не очередная издевка сестры. Ванда здесь. И она в ярости.
Потоки её магии заполняют пустоту мира мёртвых, рушат естественный порядок вещей. По ним-то и тянется мыслью варлок, к самому нутру ученицы, не давая ей окончательно потерять контроль.
«Я здесь, я ещё жив» - передаётся слабыми эмоциями. Но следом идут более отчетливые, резкие:
«Защищайся! Сзади!»
Падальщицы не нападают по одиночке, они налетают чёрной клокочущей сворой, силятся разорвать живое тело, но не могут противостоять алой бездне.
Пока прислужницы Хелы увлечены Вандой, Локи притягивает к себе красные жилы сил. Сплетает со своими, что копились в теле и не находили пути наружу. Без пальцев сложнее, но варлок достаточно силен, чтобы управляться по наитию, по остаткам памяти ощущений.
Оковы рассыпаются, тело падает вниз, но магия Ванды не даёт трикстеру разбиться. Мягко пружинит, поддаётся. Бог, как никогда, рад своей расчётливости. Он обучал Ванду не праздности ради. Он желал урвать часть её сил, суметь приручить, и научить ведьму делиться ими. Всё это оказалось не зря.
Когда последняя падальщица издаёт глухой стон и оседает на пол, Локи оказывается почти за спиной ученицы. Поддерживает себя чарами в вертикальном положении, цепляется за них, как за выступы в скале. У него не получается говорить, губы движутся беззвучно, зато мысли скользят громко и отчетливо.
«Дыши. Они все мертвы».
Ненависть и страх снедают юную душу ведьмы. Бездна готова поглотить слабого Локи без остатка. Отдай только приказ.
Но вместо этого Ванда обнимает, прижимает к себе изувеченного трикстера, нежно гладит по спутанным волосам, припорошённым сединой. Что-то сбивчиво шепчет на родном языке, но Локи тяжело уловить смысл, эмоции сметают и оказываются красноречивее. Сквозь боль он тоже силится как-то коснуться тела ученицы, поглаживает культей по предплечью.
«Спасибо» - успевает осмыслить Локи, прежде чем черный клинок прошивает воздух над головами магов. Алые потоки меняют его траекторию, иначе бы оружье пробило оба тела насквозь за раз.
«Она здесь».
Скользнувший по алой струне призрачный голос наставника заставил сердце Ванды невольно ускорить бег, вопреки крайне мрачной обстановке находя повод для радости. Чуть раньше, только войдя в камеру, ведьма проверила лишь биение жизни Локи, опасаясь даже тончайшей нитью скользить по его разуму, ведь память о сумасшедших пленниках Гидры - некоторых из них превратила в овощи во время тренировок сама Максимофф - была ещё свежа.
Всех убью, одна останусь, - с охотой набрасываясь на несущие смерть тени, посмевшие отвлечь её от наставника, автоматически подумала Ванда, невольно адаптировав под себя одну из фразочек острой на язык Романофф, сказанную ею о Халке. Ещё с того видения о гибели Локи ведьме хотелось растерзать чёртовых призраков голыми руками, но сейчас её устроила и магия, которая рвала противников в мелкие клочья, повинуясь хищно полосующим воздух пальцам девушки.
Раненный Локи был открыт и почти беззащитен перед магией ведьмы - ведь именно её силу он и тянул на себя, используя вместо собственной. И Ванда почти видела сейчас его суть, едва не ощущала эмоции наравне со своими. Потому и отвела глаза, чуть отстраняясь от той части своей магии, что доверила богу, точно зная, что сейчас не готова к правде, если та окажется горькой. А она наверняка окажется, ведь дым редко бывает без огня, да и жизнь почти не баловала Максимофф примерами обратного, если дело касалось людей.
Ванда не помнила, что шептала в спутанные волосы мага, сорвавшись на родной язык. Да это было и не важно - девушка всего лишь хотела отвлечься от возможностей собственной силы. И, немного, понять, что всё же успела - кто знает, может и Локи блуждал бы в тумане её кошмаров вместе с Пьетро. Проверять решительно не хотелось, как и оправдываться перед Тором за возвращение без его брата, а перед Стивом - за сам факт безрассудной отлучки неизвестно куда.
Кто среагировал на внезапную атаку быстрее - ведьма, управляющий сейчас частью её магии Локи или же сама Бездна, уже привыкшая защищать носительницу, сосредоточившаяся на мужчине в своих руках Ванда так и не поняла. Но, быстро собравшись вновь, коротко кивнула наставнику, и, оставив его на попечении едва ли не половины собственной магии, обернулась к новой угрозе.
Хела и вправду выглядела устрашающе, как и полагалось хозяйке целого мира мёртвых. Гниющая заживо половина лица женщины могла бы напугать кого угодно, особенно в комплекте с остальным антуражем. Но Ванда, никогда не боявшаяся фильмов ужасов и уже сумевшая пережить свой самый страшный кошмар, глядя на неё испытывала лишь желание раскроить Хелу по столь любезно намеченному природой или магией шву. И сдерживалась лишь потому, что рвавшаяся изнутри ярость почти потухла, растерянно отступая перед отрывистой мыслью-благодарностью, успевшей скользнуть по связывающей ведьму с богом нити перед атакой.
С угрожающей плавностью склонив голову к плечу, Ванда уставилась на Хелу пылающими ослепительным светом глазами, рассматривая повелительницу Хельхейма с почти научным интересом, словно выбирая способ препарировать лежащую перед ней дохлую лягушку.
- На вольного - воля, на невольного - охота, - едва ли не светским тоном предложила ведьма, по очереди, в такт словам, раскрывая в воздухе ладони, будто демонстрируя владычице мёртвых одну перспективу за другой. Нити магии, всё ещё исходившие от тонких пальцев девушки и грозившие вмиг собраться в разрушительный сферы, были совершенно незаметны в окружающем их с Локи алом мареве, казалось, становившимся всё более густым с каждым вздохом Ванды. Ведьма была готова устранить Хелу с пути любым возможным способом, но оставляла той шанс отпустить их добровольно, разумно рассчитывая в таком случае использовать освободившуюся от битвы магию для лечения наставника.
Отредактировано Wanda Maximoff (2020-02-20 00:51:39)
Серый, зелёный, чёрный. Мгла, разложение, мрак. Отбелённые кости, жухлая трава, истлевшие саваны. Туманы, гниение, бесконечная тьма вечного космоса. Алебастр, змеевик и обсидиан.
Дворец королевы мертвых стоял среди древних полей сражений, степей и болот, под спокойной гладью которых были тела и скелеты неведомых тварей, один взгляд на которых вселял смутный страх даже на бессмертные души. Дымка скользила по бесплодной земле, обвивая растущий из земли дворец. Камень, который поднимался из почвы без всякого фундамента, черный, белый и зеленый – не яркие цвета, а грязные. То, какими смерть делала все цвета, все эмоции, все мысли и желания. Неправильными, неживыми и извращёнными.
Простые эмоции сохранялись легче. Яркие воспоминания оставались в голове дольше, не смотря на то, что корона давила, впивалась, цеплялась за мозг, вплеталась в позвоночник и пускала корни в нервы. Легко было ненавидеть, желать, хотеть. Сложно было сожалеть, тосковать и ностальгировать. Яд, отравивший разум и сердце.
Настоящий облик Хелы был расколот. От гниющей плоти к тлеющим углям, от смертной бледности к синеве утопленника, облик перетекал один в другой, олицетворяя Непостижимое Ничто, которое воплотил в себе смертный, но практически вечный сосуд. Вне Хельхейма тело по старой памяти принимало знакомую форму, и смертные могли лицезреть то, что когда-то представляла собой асгардская принцесса – но извращённое, неправильное лицо.
Хель и Хела. Мертвая и живая. Постоянно умирающая и воскресающая, обрекшая на то своего брата – не родного, но разум, магия, связь с далёким домом, тоска и разрушение – это связывало их сильнее чем то. Что их отец когда-то мог засунуть член в одну женщину. С Тором было то же, и тут, в мире духов, связь была ещё сильнее.
И гнев был единственным, что сестра могла им предложить. Женщина ненавидела их, ждала их, мечтала о том, чтобы они попали в её когти в её мире, на её правилах и вкусили месть, ужас и страх, но не умереть, нет.
Смерть это не наказание.
Локи уже понял, что смерть – это дар.
Его плоть таяла в руках, но кости и зубы оставались. Не было ценности в отрезанном языке или вырезанным мышцам – они тлели, превращались в сыпучий прах и песок, не оставляя следа на коже. Но вот фаланги изящных аристократических пальцев, ногти или аккуратные зубы, - эти вещи могли бы составить целое украшение, если бы в Хельхейме обрабатывали металл. Она бы закатала их в золото, позволяя сухой белой кости сочетаться с желтым блеском, как жемчуг в дорогом ожерелье, которое она получила в дар на одной из водных планет. Всё что у них было это жемчуг. А потом она бы преподнесла этот подарок его ученице, застегнув тяжелый металл на худой шее. В мире есть цвета кроме красного, и она бы одела эту девочку в них.
Жаль, золото бы потускнело слишком быстро.
Как потускнеет и её магия, когда мир мёртвых разорвёт нити, которые ещё связывали её с миром. Хела наклонила голову, копируя движение девушки, но на ладонях были острые шипы, резавшие жизни как серп колосья.
Ванда щедра на магию и Локи принимает ее с благодарностью. Окутывает себя красным маревом, прочно сплетает с жилами, формирует очертания рук, исключительно из удобства, памяти тела.
И тянет - тянет, когда ученица начинает творить заклинание. Слишком поспешно, опасно, Хела непредсказуема. Безумна едва ли не меньше, чем он сам.
Полупризрачные своды дворца дают трещины, не выдерживают наплыва живого присутствия. Космос и Хаос не терпят дисбаланса, сами вернут все на привычные места, игнорируя волю Богини Мертвых.
Варлок подается вперед, замирает вровень с ученицей и направляет ее. Рассеченное тело сестры не более, чем внешнее проявление раны. Уязвимое место идет по темени.
Он уже давно определил его, наблюдая за мимолетными движениями сестры, спазмами, что заставляли Хелу непроизвольно подергиваться. Суртур искалечил ее почти фатально, и только корона – древнейший артефакт самой Леди Смерть - не давала телу распасться.
Старшая сестра делает замах, выпускает смертоносные клинки, пока Локи заходит чарами сзади. Поддевает венец, словно примериваясь колышком, по которому Ванде надлежит ударить, что есть сил.
«Здесь, бей!»
Ученица не подводит, умело отражая острые лезвия, ускользает в область бокового зрения подслеповатого левого глаза богини, и вонзает сконцентрированные чары точно в указанное трикстером место.
Крик боли и ужаса оглушает, Хела воет раненым зверем, раскидывая последнее оружье, и падает на колени, силясь удержать половинки венца. Но он осыпается черным крошевом, вспарывает незаживающую кожу, принося еще больше страданий. Объятая агонией сестра корчится в муках, исторгает древние проклятия, молит падальщиц отдать последние силы во имя своей Королевы.
Но те глухи к молитвам, лежат бесформенной кучей, к которой пытается ползти Хела. Трикстер наступает уцелевшей ногой на ее шею, давит изо всех сил. Направляет алую магию, желая распять старшую сестрицу, точно безвольную бабочку. Скормить Бездне.
И тут уже его осаждает Ванда. Не гуманности ради – своды опадают обсидиановым крошевом, грозя похоронить под собой всех троих. Ученица перехватывает Локи за талию, заключая в более плотный кокон защитных чар. Не выпуская из непривычно крепких рук, тянет прочь, к выходам из подземелий.
Богиня мертвых не преследует их, ее завывания стихают, когда позади оказывается большой зал для казней.
Если кто-то и преграждает путь магам, то просто не успевает преодолеть барьер из алых чар. На какое-то время варлок вновь теряет сознание. Просто смаргивает усталость и обнаруживает себя уже на мосту.
Ванда стоит чуть поодаль, не забывая поддерживать тело учителя магией, беседует со стражем врат. Великанша Модгуд – прежде представлявшаяся для Локи больше выдумкой, чем реальным существом, отдает что-то Максимофф, но трикстер не вникает в суть ритуала.
Черно-серый туман сгущается вокруг плотным кольцом, стоит как можно скорее покинуть Хельхейм. Едва различимый столб света, идущий из центра призрачного города, стал неразличим вовсе. Души умерших перестали покидать чертоги смерти, а значит – Хела еще жива, пытается напитаться тем немногим, что осталось от прежде живых существ.
Пес Гарм тянет воздух носом, обходит варлока кругом, пока его хозяйка о чем-то настоятельно рассказывает ведьме. Некогда Локи сам сочинял про себя легенды, рассказывая их доверчивым людям на заре эпох. Приписав себе в сыновья монструозного волка, он и помыслить не мог, что увидит его воочию.
«И горят четыре зрака на глазу, что зрит вовне...»
Хела обрушивается черной смердящей воющей тенью. Ее облик более неразличим, а речи невнятны. От разящего удара в спину, мага спасает Ванда, творит сплетения чар, пока Гарм толкает трикстера в здоровую ногу, чуть склоняясь, давая возможность взобраться на свою спину. В иной раз Локи не осмелился бы даже приблизиться к монстру, опасаясь обмана, но не сейчас. Подхватив свое слабое тело чарами, маг седлает волка, который тотчас же бросается к Ванде. Варлок не может протянуть руки ученице, поэтому лишь плетет удобную сеть из заклятий, чтобы та смогла ухватиться и не сорваться с покатой спины.
Гарм несет их прочь, быстрее тумана и тени сестры, пересекая мост в три прыжка. Выход во внешние миры лежит южнее, зверь огибает большую часть болот, петляя и путая след. Хела скользит следом, но не может догнать, покуда не начинается редколесье и зловонная чавкающая трясина. Даже зачарованному волку она не под силу, лапы вязнут в иле, мешают скорому бегу.
«Оставь меня, Ванда»
Локи касается взмокшим лбом спины ученицы - утыкается, словно смертельно больной зверь.
«Беги к вратам, пока Грам будет кружить по болотам. Сокрой себя рунами, котором я тебя научил…. И прости за все, это не твоя битва».
Трикстер не может приказывать, не может ломать волю упрямой ученицы. Остается лишь просить, умолят одуматься и бросить его испускать последний дух средь мертвенных топей. Локи всегда знал, что Смерть настигнет его в одиночестве, а не на пуховых перинах, в окружении большого славного семейства.
«Передай всем - я не выдал ни единого слова о Митгарде, о его защитниках, и народе асов. Хела не знает, где искать то немногое, что осталось от Асгарда. И не придет за душами невинных».
Отредактировано Loki Laufeyson (2020-03-31 01:49:58)
Охотно подчинившись, Ванда безоговорочно следовала за Локи - ему ли не знать, как одолеть сестру. В точности шла в битву расписанными им шагами. И, позже, стоя чуть поодаль, с лёгким злорадством следила за триумфом наставника над его пленительницей.
Лишь когда дворец Хелы всё же начал разрушаться, оправдывая опасения ведьмы, девушка мягко увлекла мага за собой. Укутав их обоих в непроницаемый кокон, выстреливавший острыми алыми протуберанцами во всех, кто вставал на их пути, Ванда молча двинулась обратно к мосту.
Модгуд встретила ведьму внимательным взглядом и почти одобрительным кивком.
- На тебе нет вины, дитя. Я вижу, ты лишь забрала своё, - страж протянула ведьме оставленный ею кулон. - Возьми.
С признательным поклоном приняв украшение, девушка бережно опустила его в карман, не забыв застегнуть молнию. Всмотревшись в горизонт, словно различая что-то сквозь густой туман, Модгуд снова заговорила.
- Поспеши. Тьма стремиться вам вслед, - великанша взмахнула рукой, указывая на кружившего рядом с Локи пса. - Гарм знает тебя. Он вас отвезёт.
- Благодарю тебя, Модгуд, страж врат Хельхейма, - с искренней признательностью в последний раз поклонившись великанше, Ванда едва успела растянуть над собой и Локи защитную сеть, как в неё с размаху врезался удар раненной, но всё ещё смертельно опасной Хелы. Продолжая сдерживать её натиск, девушка вихрем взлетела на Гарма, поддерживаемая сплетёнными наставником из её силы чарами, и прикрыла глаза, следя за противницей своей магией, пока чудовищный пёс уносил их прочь.
Брат говорил, что даже до всей этой потусторонней силы в её глазах было нечто, заставлявшее думать, что хрупкая девушка на самом деле может свернуть кому-нибудь шею голыми руками. После же, по его словам, раздражаясь, ведьма и вовсе превращалась в оживший кошмар прямиком из фильмов ужасов. А алые всполохи магии только добавляли ещё больше жути, заставляя видящих её вспоминать о древних жрицах, приносивших своим богам кровавые жертвы, и невольно молиться о том, чтобы текущая в них самих кровь не стала логичным продолжением картины.
В глаза ведьмы словно плеснуло привычным красным цветом. И, если бы не рванувшая по венам в то же мгновенье обжигающая до боли ярость, Ванда бы даже не сразу поняла, что причиной тому - злость, а не магия. Локи продолжал торопливо говорить что-то, просил передать его слова брату и остальным, но Максимофф почти не слушала его, изо всех сил давя в себе желание обернуться, устремляя на него наполненный ослепительно пылающей яростью взгляд. И торопливо составляя и отбрасывая кристально ясным от гнева разумом собственные планы, раз уж стратегия Локи её не устроила.
Первый порыв - отправить наставника к вратам на Гарме одного - ведьму не устроил хотя бы потому, что без помощи её магии Локи мог и не доехать до места назначения. Атаковать на ходу тоже было не слишком удачным вариантом - их транспортом управлял маг, но девушке всё равно было трудно достаточно хорошо прицелиться во время езды, а пальба по большой площади принесла бы слишком мало пользы. Тормозить же всем вместе, рискуя снова подставить Локи под удар Хелы, ведьма была совершенно не согласна.
- Если это всё, что ты можешь сказать - молчи, - вслух - магия бы, несомненно, передала богу её гнев - коротко огрызнулась ведьма и, решительно выдохнув, прямо на ходу соскользнула с Гарма. Огромный пёс продолжил бежать вперёд, понукаемой её силой, поддерживающей заодно и его седока. А Ванда, чуть склонив голову к плечу, рассматривала приближающуюся к ней Хелу с каждой секундой пылавшими всё ярче глазами.
Убить её? Как-то это… слишком. Всё же богиня, родственница Локи, повелительница целого мира. Кто знает, не нарушу ли я этим баланс во вселенной? Да и разве смерть - наказание? Может, откатить её к заводским настройкам? Хотя, нет - кажется, Один воспитывал из неё разрушительницу миров. Вдруг опять начнёт сначала? А что, если…
В последний раз проверив наставника - Гарм остановился где-то за пределами видимости девушки, вполне удачно укрывая мага и от взгляда Хелы, пока та останется занята ведьмой - Ванда сосредоточила всю свою магию в сложенных лодочкой ладонях. И, решив, что имеющегося запаса явно недостаточно, коснулась алой Бездны внутри себя, пропуская сквозь пальцы хлынувшую ей навстречу лавину силы.
Когда Хела, наконец, добралась до неё, ведьма чувствовала себя бомбой с часовым механизмом. И, взглянув едва ли не в душу повелительнице Хельхейма жуткими алыми глазами, Ванда разомкнула ладони, выпуская в противницу поток магии. Силы, льющейся из ведьмы, было так много, что она без труда миновала защиту, поставленную Хелой и заключила богиню в непроницаемую сияющую сферу.
В очередной раз за этот бесконечный день вспомнив мифы, Ванда меняла саму суть владычицы мёртвых, превращая её в существо из легенд. В повелительницу мира, всесильную в нём самом, но обеспокоенную его благополучием, в мудрую правительницу, готовую дать совет просящему, в строгого судью, способного на разумное милосердие. В описанную скандинавскими мифами Хель, не имевшую ни к кому личных счётов, равнодушную к живым и точно не ставшую бы мучить Локи.
Алый кокон, скрывавший Хелу, распался, позволяя бесчувственному телу богини упасть на землю. Почти безумная от прошедшей сквозь неё силы Ванда, по лицу которой незамеченными текли кровавые слёзы, проводила противницу безразличным взглядом. И, собрав немного магии, всё ещё гулявшей по её венам, медленно полетела в сторону портала, едва ли не на одних рефлексах догоняя наставника.
Добравшись, наконец, до уехавшего довольно далеко вперёд Локи, ведьма тяжело опустилась на землю, с заметным усилием удержав равновесие. И, не в силах даже посмотреть на мага, пару минут просто стояла, бессильно привалившись плечом к горячему боку Гарма. С трудом взобравшись на пса, Ванда коротким импульсом подтолкнула его - следовало как можно скорее выбраться из Хельхейма - и, снова отдав Локи оставшуюся силу, с отстранённым интересом уставилась на почему-то заболевшие от колдовства пальцы. Узкие ладони ведьмы выглядели так, словно она только что держала в них раскалённые камни - ещё недавно бледная кожа покрылась красными разводами, местами даже будто обуглившись. А ногти, антрацитовые снаружи от лака, теперь стали чёрными ещё и изнутри.
Отредактировано Wanda Maximoff (2020-05-23 01:39:43)
Хельхейм не место для боли. Мертвые не чувствуют боль. Они не чувствуют ничего. Ни холода, ни страха, ни любопытства – чего им бояться, чего желать, когда впереди вечность бессмысленного существования, которую они проводили в собственных мыслях и грёзах. Это покой, ровное зеркало мутной болотной воды, застойные озера снующими под поверхностью неведомыми тварями, не колышащими поверхность взмахами плавников. Они медленно текли в тоще воды, опускаясь на самое дно, меж призрачных болотных огней, скрываясь в бесконечных глубинах.
Может быть, опустись они достаточно глубоко, достигли бы края мира. Хельхейм вывернут наизнанку, все его создания заключены в нём, как зародыш в мертворождённом яйце. Парадоксы и разложение шли рука об руку в мире мёртвых. Гравитация, время, свет – ничто не подчинялось правилам хоть какого-либо известного мира.
Венец из черного обсидиана летит на землю, фигура богини опускается на землю, словно марионетка с подрубленными нитками, пытается встать, повернуться, нанести последний удар, но это не способно остановить её. Ни удар Локи, ни магия его ученицы, ни оковы Всеотца. Пока существуют Смерть – ничто не способно навредить ни ей, ни Хельхейму.
И пока в её сердце теплится и тлеет гнев, никто не способно её остановить.
Хела цепляется за жизнь, за гнев, за боль, за вкус предательства и горелого мяса на языке. Она была застойной раной, гноем, отравляющим организм. Настолько, что легче было вырезать, прижечь, чем лечить. Выпустить дурную кровь, дать очиститься.
Но безумие было слишком велико.
Разве можно её винить за то, что Хела просто хочет забрать своё?
Разве можно поставить в вину упорство, с котором она поднялась на ноги, как ищейка припадая к следу брата и его ведьмы и чуя магию противницы. Разве невозможно понять отчаяние, с которым она гналась за ними, развоплощенная, полустлевшая и меняющая форму быстрее, чем несёт свои воды горная река, перетекая от женщины к гнилому скелету и облаку вспыхающего голубоватыми огоньками газа.
Валькирии с подрубленными птичьими крыльями бросаются врассыпную от её поступи. Ничто и никто не имеет право беспокоить бело-зелёную дымку, накрывающую Хельхейм сверху как потолок. Ни взмах крыла, ни порыв ветра. Нет у мира мёртвых небес, нет закатов и рассветов, нет звёзд и лун.
Но ведьма пытается остановить её, пытается развеять. Пытается убить, изменить, защитить своего дражайшего учителя. Уже не важно было, что они совершили. Они должны получить то, что заслужили, и она будет бороться за это до последнего глотка воздуха, пропахшего болотной тиной и пряным гниющим деревом.
Получить. Что. Заслужили.
Тело перемалывается под напором выжигающей магии, и с уст мертвой богини срывается последний вздох, разрывающий тишину над болотами. Где-то вдали из-под земли поднимается новый дворец, острыми шпилями и гранями кристаллов вспарывая туман. Зеленый выцветает, словно вымываемый водой.
Хель поднимается с земли, оставляя искалеченную оболочку на неё среди остальных костей. Она начинает подниматься в одном месте – но выпрямляется прямо на пути беглецов. Дрожащий образ, мираж, сотканный словно из пластов реальности. Или как дыра в форме человека.
- Вы получите то, что заслужили, - говорит ближайший мертвец, бредущий куда-то слепо.
- Получите. Получите, - подхватывают остальные, и над мертвыми землями поднимается ровный гул из неисчислимого множества голосов мертвецов всех эпох и всех вселенных.
Хела поднимает руку, останавливая Гарма и указывая на парочку.
- Свободу за свободу. Свободу за свободу. Свободу за свободу, - подхватывает хор из ртов всех мыслимых и немыслимых существ.
В Хельхейме нет правил и законов физики. Это часть богини смерти, это она сама. Если физической оболочки не существует, то поля смерти будут всегда. Перед ними разворачивается портал - такая же дыра в форме врат, чтобы пройти двоим плечом к плечу.
- Вон.
[nick]hela[/nick][fandom]marvel[/fandom][char]hela[/char][icon]https://funkyimg.com/i/35iDJ.jpg[/icon][lz]goddes of death[/lz]
Вы здесь » BITCHFIELD [grossover] » Прожитое » The Humbling River
