// lying from you - linkin park
усталость - это то, что осталось бы от саске, если сейчас у него отнять упорство. слепое, тупое, баранье, принципиальное, словно бы в самом деле способное что-то доказать, донести, заполучить, изменить. упорство, перекрывавшее собой боль в костях, тяжесть в мышцах, желание тела перестать двигаться, остановиться, выплюнуть всю кровь; всё, что являлось результатом этой чёртовой войны, из бойни ни о чём ставшей сначала бойней с заложниками-слугами богов, затем с самой богиней, а теперь, вроде как, с её остаточным наследием. всё это меркло и проигрывало упорству. а упорство... упорство само не знало, чего желало добиться. избавления? успокоения? точки?  ответа не было. была лишь упертость и движения, что из последних сил совершались раз за разом. раз за разом. принять удар, нанести, принять. нанести, перевернуться, поменяться, и так по кругу. снова и снова. снова и снова. опять.

саске не понимал, почему для того, чтобы его просто оставили в покое, просто позволили утонуть в одиночестве, пришлось зайти так далеко. почему пришлось бороться за то, чтобы не возвращаться туда, где ему никогда не были рады и всегда подозревали в дурных планах, словно бы обрадовавшись ("мы же говорили, что так будет"), когда подобным образом и произошло. саске не понимал, почему его преследовал этот идиот, почему преследовали они все, почему, чёрт подери, им не могло быть также наплевать, как было наплевать ему: он выбрал месть, выбрал силу, выбрал одержимость братом и безразличие по отношению к конохе. нет, хокаге хотел быть стать его отец - или по крайней мере того требовал от него клан; между тем достоин этого статуса был только итачи; саске не видел в подобном своей роли, будучи слишком неприкаянным. да и в тех людях нет ничего хорошего, они не заслуживали бы ни саске, ни итачи, ни их отца, а изменить идиотов, застрявших в своей двуличной лжи, невозможно даже силой. это же самое он мог сказать о мирной жизни, что стала лишь копией, повторением, бессмысленной репликой того, что повторялось бы снова и снова, пока люди не откажутся от услуг шиноби, найдя для себя более опасные, но подконтрольные игрушки (это случится совсем скоро, учиха не сомневался).

саске вообще много чего не понимал.
не уверен, что понимал себя; не уверен, что ему было, что понимать, что в нём осталось, что понимать. ведь сейчас, если прислушаться к себе, он совершенно не знал, что делать. ему неизменно правильно было бы просто умереть ещё тогда, во время битвы с итачи, если не посчастливилось оказаться стёртым с лица истории вместе со всем своим кланом более восьми лет назад. ведь если он, учиха саске, сейчас победит, то что останется после? ни малейшего понятия. кроме факты победы, собственного превосходства, у него не будет ничего. с момента смерти итачи в мальчишке вообще не имелось мечты, её не осталось: он тыкался во что предложат, хватался, чтобы как-то наполнить себя, чтобы найти маяк, цель, точку. но оно не давало ничего. даст ли что-то смерть наруто? а блаженное одиночество на этом или том свете? ведь даже если саске проиграет, ему будет уже всё равно. смерть неизменно оставалась лучшей опцией. единственно правильной. лишь только упёртость, за которой следовало что-то ещё, не позволяла остановиться.

дело ли в наруто? его саске не понимал тоже. не знал, хотел бы. но непременно потому и продолжал. потому земля вокруг них, вся эта чертова долина, какая ирония, местами разнесена в щепки, прямо как мир кругом войной. она оба - это война. её мерзкое, двуличное, грязное воплощение, что раскололось надвое и пошло двумя дорогами, шпыняемые и не наученное никем тому, что такое хорошо. лишь тому, как будет плохо. они - это оружие, созданное, чтобы воевать. за хлеб или деньги. гордиться этим и того же желать. как какаши, отбросив всё прочее.

чакры, как и физических сил, осталось на отметку чуть выше ноля. даже разуму приходилось откуда-то качать резервы на то, чтобы понимать происходящее и как-то его планировать. саске слишком устал от войны, от поисков, от тупика. слишком устал от наруто. от той вечности, которую они уже успели проторчать в этой чёртовой долине.

"я должен положить этому конец"
оценивает, что осталось.
"просто оставь меня в покое. я больше не хочу спотыкаться о тебя, идиот".
он, игнорируя боль в легких, набрал воздуха, вдох-выдох.

наруто нанёс очередной удар, и саске не стал от него уворачиваться, заместо того устроив ладонь у того на животе, крепко ухватив ни то ткань, ни то кожу. у него никогда не было чакры узумаки, никогда не было практически безлимитного - как наивно казалось до сегодняшнего дня - биджу, а остальные хвостатые уже запечатаны учиха да переброшены в иное измерение, чтобы привнести в эту войну хоть какое-то позитивное наследие, дав потомкам шанс. они лишь потом оценят этот поступок, сейчас находясь в самых желанных и спокойных из своих грёз. в мире, о котором даже мечтать не смели.
"сейчас"
можно было использовать чидори, что стало бы так показательно и иронично, добить этого чёртового наруто, который всё никак не отпускал саске, словно бы тот в самом деле важен, в самом деле для чего-то нужен. чидори, чидори, чидори. с неё началось так многое. на ней всё могло и закончиться.

однако, чему-то мальчишка всё-таки научился. иногда результат - точка - стоили того, чтобы пожертвовать явным символизмом, что так важен и присущ им обоим. будет лучше сбить координацию узумаки, пустить ему разряд прямиком в сердце и добить. это не так красиво, не так затратно и не так резко, как чидори, не похоже на яркую вспышку. но саске прекрасно управлял молнией, чтобы создавать вспышки иного формата. тоже момент, что затронет изнутри. вся их зараза - она не в этих чёртовых глазах цвета неба и ни в этом смазливом потомственном лице. она внутри них. не символизм это ли иного, более качественного порядка?

собрать почти всю - почти, потому что остатки "почти" пригодятся моментами позже для точки - оставшуюся физическую силу, выкачав их узумаки, что в том имелось. они оба смертельно устали, они оба упёрты, но обезвожены изнутри также, если не больше, чем снаружи. наруто на него даже не смотрел, казалось, согласившись принять смерть в качестве завершения - в долине завершения - также, как и саске. это не вызывало в учихе ничего. он просто хотел конца. буквально до внутренней дрожи, до колющего раздражения. потому - упёртость, упёртость, упёртость, вот в чём они соревновались на самом деле, а? ведь ни гениальность, ни биджу внутри не определяли данное качество, они в нём равны с самого начала, стартуя с единой точки - быстро пнул, толкнул, двинул единственного (скорее бы бывшего, когда уже) друга, заставляя того снова плюхнуться спиной в ту лужу, что осталась от водоема. за последние сутки каждый из них делал это десятки раз. этот должен был стать последним. в любом случае, для них обоих. самым желанным для саске станет то, что наступит после - тьма. освобождение. никакой связи. никакого смысла. никого побега. бесконечная бездна из ничто в никуда. всё.

болезненно нанеся удар ногой, чтобы на несколько мгновений помешать дальнейшим движениям узумаки, он в момент рухнул на колени, неизменно ограничивая движения, давяще утроив ладонь где-то у солнечного сплетения - всё для того же. учиха уже выучил о чакре оппонента достаточно, чтобы не нуждаться в своих глазах сейчас. да и не то чтобы у него имелась на это чакра, какова ирония. как и у наруто.

рука занесена над головой, чтобы нанести заряженный удар, в то время как ладонь пускала иглы чидори: узумаки должен буквально поджариться изнутри, его будет просто добить после этого. чёрная бездна в глазах бурлила от слепого, тянущего, ноющего желания освободиться и провалиться так глубоко, как никогда прежде; это почти безумие, почти паника, почти навязчивая одержимость. один момент. наконец-то.

НЕТ.

пальцы сомкнулись в кулаке, что болезненно упёрся в почву, покрытую тонким слоем воды. где-то так близко к наруто, но ведь удар пропущен, упущен, потерян. по глади разносятся едва уловимые голубоватые молнии. глаза саске уставлены то ли в никуда, озарённые и потерянные одновременно, то ли в голубизну, что сейчас не светилась, провалившись в синюю пучину самой глубокой точки океана.

- идиот, - прошипел, буквально выплюнув из себя, даже не обращая внимания на то, что на узумаки могла капнуть кровь. плевать. - идиот, - кто из них? для кого это? кому? зубы сжались также, как и почва под водой в пальцах учиха. - у всего этого дерьма с самого начала не было ни конца, ни смысла, - то ли с досадой, то ли с обидой, то ли с раздражением. сквозь зубы. злобно, отчаянно, выжжено, выжато.

- опять и снова, и снова, и снова...

рука у солнечного сплетения перестала пускать иглы, но сжала так сильно, словно бы сейчас проломит рёбра.

- ... даже смерть не помешала тебе преследовать меня, - сколько реинкарнаций? сколько путей? сколько раз умирал "саске", сколько раз "наруто", всё равно сталкиваясь в следующих жизнях? они снова повторяются. по чьему-то плану, даже если стратеги уже мертвы. учиха как-то болезненно и тупиково осознал, что не готов к этому ещё раз. ему не хватит сил делать это снова и снова. и раза в раз. опять. ведь сама цель существования их душ теперь запечатана, а они застряли в открытом космосе, не имея смысла. и никогда его не получат. саске никогда не получит. спасёт ли его смерть, своя или наруто? в самом ли деле? не заметил, как сильно прикусил собственную губу, потеряв всякий фокус во взгляде.

он чертовски устал. в один момент это ощущение рухнуло на плечи, не позволяя ни пошевелиться, ни разжать кулак. лучше бы восемь лет назад учиха просто умер, а мир жил своей жизнью без него.

а сейчас всё могло бы уже закончиться.
а сейчас наруто мог бы быть уже мёртв, его тело бы не вынесло; настала бы точка и для лиса, ведь там своя история с взаимосвязью, да?
а сейчас мог бы быть мёртв саске, просто вложив в это больше, чем позволяла сама природа, как и потому, что жить ему, в общем-то, незачем.
правда, ему незачем жить независимо от того, будет ли жить наруто. ведь и прежде они - ха, те, кто были ими до них - это проходили, не так ли? всё настолько плохо, что даже смерть не являлась спасением.
нет, вы послушайте.
вдумайтесь:
всё
настолько
плохо
что даже
СМЕРТЬ
не являлась спасением.
могло бы быть хуже?
вероятно, только начать сначала. вероятно, только продолжить жить.
хуже быть не могло, нет. невозможно.

могло быть лучше; что угодно было лучше. саске - умереть со своим кланом, став историей. не зная правды, не зная всей этой вечной погони, стёршей личность и мечты в нём; вы ведь понимаете, что у детей должны быть мечты? вы же не знаете, насколько показателен тот факт, что у саске, у ребёнка, её не было? ха? или умереть в схватке с итачи. победителем или проигравшим, но как всё в его жизни - во лжи. без войн, без божественной сложности, без безысходности, что принесло... то, что было после того, как саске в очередной раз не умер. проклятый, обреченный, неприкаянный учиха.
наруто же вырос бы простаком, кое-как уживался бы с курамой. тот бы либо вспыхнул, либо оказался бы снова запечатан, когда наруто помер. нормальным, влюбленным в сакуру, жаждущим признания, одиноким и не прошедшим через ад, что не имел выхода. может завел бы семью, может стал бы готовить рамен, да что угодно. их бы не затронул мадара, не случилось бы никаких инь-янь, вечных иллюзий. и этого в самом деле, без шуток бы не настало: война во многом развязалась из-за саске, в то время как из-за них обоих у кагуи получилось вернуться к жизни, что без них стало бы проблематичнее. как бы всё могло пойти иначе. ещё проще: случись саске просто вовремя умереть. хотя бы у одного из них была бы жизнь. в заблуждениях, но не более дурная, чем реальность.

в голове шумы, в голове пустота, ветер бьётся о стенки; одновременно с тем на каком-то ином уровне набито, переполнено. ничего не схватить, ничего не разобрать. гул боролся с тишиной. что вытеснит? как надолго? глаз, как и иные травмы, пульсировали, тянули, чесались и ныли, но какое оно имело значение. саске просто пялился в чёртово никуда и делая ровно.. ничего. он ведь мог бы убить наруто моментом ранее. мог бы убить и себя. даже если бы умерли в итоге непременно оба. и не вспомнили бы, вернувшись, чем и как кончили прежде. что, вот она, очередная масштабная ошибка саске? поздно ли браться её исправлять?

настолько закрылся в себе, навис, словно выключился, отключился, огородился, что даже не заметил, как наруто умудрился выползти. как сам умудрился откачнуться назад, немного присев с колен назад. как взгляд уставился ни то в воду, ни то сквозь узумаки.

"потому что ты мой друг".
тогда.
"потому что ты мой друг".
и после тогда тоже.
"потому что ты мой друг".
и сейчас.
снова. опять.
"потому что ты мой друг".
"потому что ты мой друг".
скулы напрягаются, зубы сжимаются, глаза, что видели дурно от травм и перенапряжения, немного прищурились, боль ощущалась, но словно без неё его и не было вовсе. а мог бы быть? смешная шутка. саске весь состоял из боли, пускай наконец выражается. в том её смысл.
"потому что ты мой друг".

- придурок, - больше ничего выжать не смог. достаточно агрессивно, мрачно и очень чётко. короткий мазок взглядом по этой чертовой руке, на которой удалось словить подобие фокусировки, а после поднялся по нему всему к лицу, к глазам. в этом поблекшем и тяжелом небе по прежнему что-то было. откуда, черт подери? зачем? для чего? это такая болезнь? саске настолько хорошо подходил на роль фиксации? узумаки настолько ненавидел свет в себе, что зацепился за человека, способного только и делать, что вытягивать его капля за каплей? желал поделиться? зачем ему это? зачем ему учиха саске? чего он хотел? получив чёртову сил, зачем держался теперь? это из-за страха? это из-за паттерна? отчего, почему, зачем?

казалось, они так и настыли на целую вечность. казалось, не хватало лишь дождя. учиха не знал, шёл ли он и пойдёт ли, да и какое оно имело значение, когда они и без того мокрые, потные, липкие, каким чудом вообще живыми-то умудрились остаться.

наруто настолько верил и настолько жил в "я пойду к, за, с тобой", что даже не врал в конечном счете. в конченом счете, похоже, даже не помнил и не знал, имелась ли у этого с самого начала причина, и теперь шёл чтобы идти. в академии, в логово орочимару, на чёртову войну. вероятно, что и на тот свет бы полез просто за тем, чтобы не потухшими глазами врезать кулаком и звонко заявить пресловутое "я твой друг". чтобы саске и там тошнило. чтобы саске и там не понимал, почему так вышло. чтобы саске и там не понимал, почему, не воспринимая дружбы, сам признал наруто своим другом. единственным. лучшим единственным другом. так ли это? узумаки ведь не врал. а учиха... невыносимо сильно хотелось сжать живое напротив сердце, и надавить так, чтобы заставить тьму сочиться из него, ведь она должна быть; а потом чтобы треснуло и распалось прямо в руке, став камнем. вернуть на место. чтобы тьма привела к рождению хаоса, и хаос выразил бы всё, что творилось в саске, и, и... учиха обманывал себя, что хотел этого. ведь не хотел ничего. никого. нигде. это страшнее любого проклятия. это хуже самой мучительной смерти. это даже не осязаемое внутри чудовище, что каждым из своим хвостом способно снести по деревне с лица земли.

- ты так одержимо следовал за своей дружбой, что даже не заметил, что твой друг сам обратился в чёрта, - на этом пустом лице, что научилось дышать под водой, лишь секундная ухмылка. не язвительная, как могло показаться, но совершенно отчаянная. она была бы извиняющейся, если бы не раздражение на безысходность от тупиковости, - наруто, - буквально прошипел.

- наруто, - и снова. глуше, шершавее.

- наруто-о. что, ч т о тебе от меня нужно, а? - многих пугал шаринган, что совершенно естественно для того, что строилось исключительно на мучениях и не несло в себе ничего хорошего. однако иногда глаза могли быть страшнее и больнее даже самой обезумевшей, самой развитой формы самых проклятых из них.

"ты даже внутри меня, прямо сейчас. как мне избавиться от тебя?"
руки болезненно впились в тёмные волосы на висках, сползли куда-то к глазам. не чтобы вытереть слёзы, которых не было. не чтобы утереть кровь. но для того, чтобы больно надавить на собственные глаза, выстроить ещё одну стену, не видеть и попытаться найти под ногами почву. того порядка, что прежде выполняла - безотказно - направленная, совершенно понятная ненависть.

"как мне стать как ты?"
скулы аж сводило от напряжения. подаваться бы сейчас собственной кровью. или каким-то чудом найти ещё чакру, чтобы всё-таки закончить начатое. или снова посмотреть в эти такие живые даже в тотальной выжатости глаза. никто не следовал, не шел за саске, не требовал от него так яро и настойчиво, как наруто узумаки. мальчишка-аутайдер, лузер и слабак, упертый до усрачки и наделенный наследственной чакрой, который по сути ничего о саске не знал, не интересовался его содержимым и... просто следовал. много говорил, но все свои слова пытался поддержать делом. получил удар? научится бить тоже. снова проиграл? будет учиться больше. ушел? найдет. ушел еще дальше? пойдет ещё дальше. сколько чертовых мыслей, сколько чертовых лет он потратил на учиха? настолько вырос, настолько далеко зашел, просто чтобы... чтобы... саске не понимал. не мог не раздражаться; как и признавался сам себе, что от части это качество, эта слепая и твердолобая верность, цельность в одной только одержимости, его восхищала. создавалось впечатление, что узумаки не всё равно ( по каикм-то своим причинам, естественно). что если бы не божественная история прошлого со всеми этими всплывшими связями-жизнями-чакрой, то аналогичная сила настоящего сама решила бы их связать, чтобы наступило точно также. чтобы саске никогда не смог освободиться, чувствуя этого придурка, а наруто всегда имел, куда тянуться в попытке ухватить, чувствуя этого чёртового мстителя. оба неприкаянные по-своему. может ли не восхищать? может ли не называться дружбой? в из нездоровом, с самого начала неправильном восприятии. что, впрочем, тоже лишь одна сторона медали.

"куда мне убежать?"

до боли в глазах, до внутренней тряски ни то от перенапряжения, ни то от кончившейся силы, ни то от досады, обиды, злости, незнания.
"зачем ты хочешь отдать мне весь свой свет?"

и странные ощущения от нахождения наруто так близко. нет, учиха не знал, что творилось внутри мальчишки, не знал его мыслей или чувств, просто ощущал некоторое... умиротворение. при том, что неизменно шел ко дну, до того оказавшегося лишь густым илом. успокаивало и раздирало ещё сильнее одновременно. но, наверное, всё-таки, в последнем непременно виноват не узумаки. он тоже жертва. они все.

"почему это происходит? для чего?"

наконец, когда времени прошло меньше, чем показалось самому саске, он глянул на узумаки сквозь пальцы, опустив одну руку в итоге, неизменно щурясь и заглядывая непозволительно глубоко: наруто не закрывался и позволял всему выставляться буквально на поверхности. для учиха.

- чего ты, чёрт бы тебя побрал, хочешь добиться? что тебе от меня надо? зачем. ты. меня. преследуешь? теперь.

"... признания? извинения? победы? смерти? прощения? я готов отдать тебе всё это, только оставь меня в покое. помоги мне исчезнуть навсегда. или иди к чёрту, потому что даже чертовы боги не смогли сделать этого".

может, наруто просто искал в саске помощи. может, пока ничего не осознал, чтобы следовать прежнему паттерну. а, может, после всего раскрытого и показанного у него ничего - знакомого и понятного - кроме этого паттерна не осталось. всё так сложно. так глупо. и именно это раздражало учиха более всего.

рука словно проигнорирована. но не откинула в сторону.

Отредактировано Uchiha Sasuke (2020-01-17 00:11:42)

для саске всем миром являлся клан. клан для него - всё. это его смысл, его мотив, его боль и его гордость. его кровь, его проклятие, его ориентир и единственная причина (так долго) не умирать. когда не стало клана, в момент потерявший всё мальчишка всё равно продолжал идти. тогда единственной целью и фокусом стал итачи - родная кровь, проклятые глаза, клан-клан-клан, во имя клана, для клана, всё равно и неизменно, иначе не умел, не мог, не способен. не посчастливилось умереть со своей семьей - так выжил только и просто для того, чтобы отомстить за эту оплошность. всем и каждому. ни до, ни после геноцида (как же чёртова коноха боялась этого слова) внешний мир вне "деревни внутри деревни" его не интересовал. нисколько. а если бы итачи тогда не показался на глаза... вероятно, саске нашёл бы иной способ умереть сразу после. или выжил бы для того, чтобы найти правду и, в конечном счёте, взяться за месть.

наруто, деревня, сакура, звание шиноби, служба в анбу, восстановление клана - это никогда не было ключевым для саске. не чуждым, в чём-то важным, местами значимым, но никогда - первичным. стоило, застряв в глупости и быте, только подумать о том, что его жизнь, жизнь учиха саске, способна пройти не под эгидой ненависти, а в кругу друзей, с командой номер семь, в череде бессмысленных, но по-своему успокаивающих кругах миссий, конкуренции и службе, как кровь снова дала о себе знать. итачи, словно почувствовавший неверный путь учиха, появился на горизонте и выбил их глупого гткчемного младшего брата всё, что чужеродно. напомнил (вбил в самые кости) о мести. о клане. о цели. о том, что для её достижения необходима сила. и, кажется, вернул всё на свои места. тогда внешний мир снова - уже с концами, навсегда, внутренние резервы даже в детях не бесконечны, особенно в травмированных, перемолотых и одиноких - потерял для саске всякую ценность и значимость. у него снова остался только клан. клан, к которому не относился наруто узумаки. наруто узумаки, которого саске никогда не считал своей целью, судьей, помехой или врагом. наруто узумаки, которого тем не менее - его и только его - признал другом. единственным, лучшим. лишним в системе учиха, но каким-то образом нашедшим в ней лазейку. но клан. но фиксация. не на наруто. ведь даже умирая несколько раз саске думал о брате. и о клане. и о том, почему с миром вышло так через призму учиха. ирония. огромная. всепоглощающая: чем больше мальчишке плевать на всё вне своей зацикленности, тем сильнее этот самый мир зацикливался на нём (почему они вес так одержимы мстителем? что в нём такого особенного, чёрт подери?). не способен оставить в покое. тем чаще и тем настойчивее становился наруто. это ведь тоже зацикленность, зависимость, одержимость, да? от недосягаемости, от боли, от одиночества, от чего-то подсознательного, от, от, от, от...?

для саске мир кончился со смертью итачи. всё, что было после - это штрихи, которые должны были закончиться местью за раскрывшуюся правду. всё. ему плевать на эту войну. абсолютно. плевать настолько, что пока мир крошил друг друга, пока узумаки пытался понять происходящее, пока он убивал полубога-пейна, пока пытался уговорить гокаге не трогать своего - хаха - друга и пока воевал, саске неизменно думал лишь о клане да стоял в стороне. привыкал к глазам. не знал о войне вовсе. и не пытался узнать. думал о мести и планировал, как будет разрушать коноху, уже избавившись от итачи, от данзо, от связей, от всего, что могло бы его сдержать; даже от собственных принципов и якорей. просто так получилось, что деревня уже оказалась разрушена и занята иным. что, придя мстить, на своём пути саске не встретил ненавистных ему людей: они все ушли на войну. какая ирония, чёрт подери. развязалась (почти) сама по себе, закрутилась. неприкаянный, сломленный, но не сдавшийся в своей цели - добраться до правды и поступить как следует - мальчишка влился в неё тоже. без интереса, вовсе не из великих целей, не из добрых или героических побуждений. просто для того, чтобы угомонить этот чёртов земной шар, который в своём воинственном состоянии не способен дать саске ответы. он снова и снова делал это в мыслях о клане. потому что был учиха. потому что теперь - неизменно с иронией - понимал, что иначе нельзя.

it goes; tried to give you warning but everyone ignores me
told you everything loud and clear but nobody's listening

оказалось, было что-то ещё. кто-то ещё. тот, с кем им обоим лучше оказаться мёртвым, но чего отчего-то - за вредностью смерти, черт подери - не произошло. наедине. один на один. казалось, уже одной этой схваткой плюнув на мир, что уже в каком-то смысле нашел наконец-то своё счастье и успокоение. иллюзорное или реально настолько же, насколько иллюзорны и реальны мечты, религии, убеждения и вера каждого из людей. плевать на этот мир хотел и саске, и наруто. и тот, кто никогда не интересовался им, и тот, кто, казалось, безумно желал стать его частью и защищая совершенно, абсолютно, исключительно глупо да безвозмездно. у первого теперь не осталось клана - все ответы даны, а второму оказалось - предсказуемо, но совсем не с той стороны, что думалось прежде - нужен не мир и не протектор на лбу, а первый. в конечном счёте, у них не слишком многое осталось. выбора, при всем формальном изобилии и разнообразии, уж точно.

глаза широко раскрылись, тупо и устало уставившись на наруто. саске удивлен. саске обескуражен. саске в недоумении. саске не скрывал этого, позволяя узумаки прочесть каждую из эмоций. он заслужил. сейчас перед ним не имелось никакого смысла скрываться. как оказалось, только перед ним. не сейчас, не теперь, незачем.

- ...

тёмные глаза просто так и смотрели, и смотрели, и смотрели. дышал, потому что надо дышать. совершенно не знал, что испытывал. боль позволяла ощутить - хотя бы живой, ведь только мёртвые ничего не чувствуют. как те, кто умирают единожды или воскрешаются. как итачи. они все - прошлое. эти двое - настоящее. настоящее, которому бы лучше тоже умереть, но, чёрт подери, разве можно не хотеть жить? хоть немного, хоть каплю? хоть из принципа, из вредности или просто шутки ради?

called to you so clearly but you don't want to hear me
told you everything loud and clear but nobody's listening.
i got a heart full of pain;  head full of stress; head full of anger

наруто сказал многое. нет, не много слово, а именно многое. одной просьбой он признался и рассказал целую историю. даже если бы не сказал о признании, даже если бы не упомянул, что не желает оставаться здесь, оставаться в одиночестве, то "я хочу пойти с тобой" - это говорило обо всём. об этом. о многом. не позволило саске понять единственного друга - едва ли он хоть когда-то сможет понять, это у них взаимно - но давало некое объяснение и конченую точку узуматовской одержимости на мстителе, его погони и слепоте. наруто тоже искал своё место. наруто искал успокоение. наруто искал правду. наруто искал то, что не пыталось изменяться, прогибаться, врать и крутиться перед ним из страха, опасений или предрассудков. он искал и желал беспристрастности, которая дала бы ответы более убедительные и вразумительные, нежели ненависть сироты с обидой на весь мир или закрытие глаза на все грехи мира с альтруистичным спасением тех, кто всю жизнь делали больно. наруто следовал за саске точно также, как следовал учиха - за своей целью, за своей потребностью. за тем, чтобы не быть одному, за тем, чтобы... нет, слишком много "затем" и "для того", как и "потому". не важно. саске услышал каждое предложение, что выпадало на каждую сказанную букву. что важнее: услышал наруто. непонятно что и насколько внимательно, но услышал. прежде он никогда не слышал саске. ни он, ни сакура, ни какаши. никто в этом чёртовом мире его не слышал, слушая. винили, осуждали, пытались вернуть на свои рельсы, устарелые и ведущие по кругу, усугубляя да усложняя. а учихе, как - вдруг - оказалось, ничего больше и не нужно. клана-то теперь больше нет; всё, что "учиха" - это отныне лишь он один, неприкаянный призрак, которого больше ничто не держало и не вело. просто достаточно, чтобы его услышали. то, чего никто не делал прежде: ни в семье, ни в деревне. а наруто, в конце-то концов, смог. для этого всего-то нужно было сучиться мировой войне, реальности покрошиться, личностям сломаться, а рукам оказаться до самых плеч покрытыми кровью.

плечо ныло само по себе, но это не важно. всё ныло. плевать. этим прикосновением саске ощущал наруто. его тепло, жизнь, присутствие, существование. они в самом деле не умерли. ха. ха-ха. взгляд не моргнул, всё такой же выпученный на узумаки. какие они идиоты. какой мир идиотский. какое всё идиотское.

held in my chest and everything left's a waste of time
i hate my rhymes, but hate everyone else's more
i'm riding on the back of this pressure

- ты... - как же хорошо учиха умел молчать, как содержательно и многозначно, и как всё-таки не любил говорить. умел ли, получалось ли, но временами это правда сложно. лучше действовать, показать решением, продемонстрировать. но иногда нужно было говорить. тогда, когда сложно. хах, даже просто физически. снова заткнулся. тянуло улыбнуться, но и не тянуло одновременно. его лицо столь же серьезно, из последних сил, как у наруто. и столь же честное, как и всегда. - ты понимаешь, чем это может кончиться, наруто? - они либо столкнуться когда-то за что-то по-настоящему того достойное (свои сформировавшиеся взгляды), либо уничтожат этот мир, либо бросят его погибать, построив свой. саске всегда было плевать, он готов к этому. но наруто? о, нет, это пока не мелочные вопросы вроде того, выдержат ли они компанию друг друга дольше нескольких дней. выдержит ли саске.

усуратонкачи, чёрт бы его побрал!

саске ощущает себя очень растерянным, опустошенным, запутавшимся. это ужасно, это безумно надоело, это то единственное, нахождение в чём он помнит, когда внутри не кипит подступающая к горлу чёрная субстанция, грозящая вытечь наружу, всё запачкать и самовоспламениться. однако сейчас оно - это привычное, тяжелое, увесистое, въевшееся - словно бы немного потеряло в весе, на момент показалось почти невесомым. чуть облегченным, чуть более широким, чем самая бесконечная бездна, что равно собранному и нашедшему отклик в одной-единственной точке. а надо ли больше? едва ли, саске давно не отличался вопиющим эгоцентризмом, как ни крути. ему просто... ему как бы... ему лишь... ему кажется... ему непонятно. ему чертовски странно. в нём ничего не происходит и закручивается одновременно. ничего нового не проникает, не меняет, не рассекает, не просыпается, не умирает, не исчезает и не-не-не. извне. однако то, что уже имелось внутри, что нашло там свою нишу, время от времени копошась в попытке вместить всё, что имело свойство разрастаться да поглощать место, что ещё не окрашено во тьму, словно бы сдвинулось снова. не через ту боль, от которой хотелось крушить и стирать улыбки не познавших его утрату; не через зависть, обиду или ненависть. рядом, по касательной, но всё-таки иного, разительно отличного порядка.

окружение не имело значения. кругом равно то, что и должно было остаться от столкновения подобных этим двоих мощностей. за пределами остатков долины неизменно равно то, что и должно было остаться от многомесячной войны, переросшей в противостояние несоизмеримых мощностей. всё это - неизменное последствие, предсказуемое и не являвшее собой ничего нового; ничего из того, к чему бы их теоретически не готовили, а саске, как вы помните, был лучшим учеником, потому усваивал подобные уроки с первого раза. если что и могло интересовать учиха, так это скорее причины, приведшие к последствиям. глядя же сейчас на небо, на искореженную землю мальчишка - или всё-таки мужчина? - ничего не получит, оно ему ничего не даст. лишь лишнее напряжение для глаз. ни капли интереса, сплошное уныние и скорее отсутствующая эстетика разрушения. но имел значение наруто. всё-таки. так вышло. и потому саске смотрел на него. только.

неотрывно, почти не моргая, ничего более не говоря. легко, тяжело, удивленно, благодарно, с осуждением, непременно покрывая всеми не благими эпитетами мира - плевать как, саске себя не анализировал и просто смотрел, потому что больше не на что. не на кого. не достойно. в наруто, таком же усталом, но таком же переполнено, можно было рассмотреть, прочитать, предугадать, перехватить куда больше, чем во всём этом чёртовом окружении. там техникой раз - и вот уже воды нет, земля искрошена, деревья стали пеплом; с узумаки же не так просто, даже если добить сейчас хватило бы неизменно одной техники. они оба здесь - это субъекты, а не объекты воздействия. только они и имели цену, если обращаться к отсутствующему беспокойству саске касательно мира кругом.

не могу больше.
наверное, прошедшие через десятки войн и сотни сражений старые воины чувствовали себя так на закате лет, а? нет, конечно. это приятная боль, как бы ограничения собственного состояния не давили. боль облегчает. боль гарантирует признаки жизни. боль отвлекает. боль заставляет действовать и становиться сильнее. а тело сейчас болело - на удивление, впервые за долгое время - куда сильнее души или того, что поселилось на её месте. мышцы, казалось, даже от такого положения, не боевого и простого, напрягались, а пальцы мелко вздрагивали супротив воли, предательски выдавая свою неготовность продолжать. когда это останавливало, впрочем, ха? однако факт. снова, всё тот же: они устали. саске устал. невыносимо. во всех смыслах, что несёт в себе усталость.

вдох-выдох. на несколько секунд - десяток? - прикрыть глаза. наруто близко был, близко и остался, ещё ближе. назойливый, шумный, даже думающий громко, по натуре тактильный и непременно нуждающийся в том, чтобы оказал внимание. саске. ему. тумаком, словом, улыбкой, игнорированием, как угодно. сейчас его звездный час, в таком случае? учиха в коем-то веке намеревался дать узумаки многое; сейчас этот идиот не поймёт, саске и сам вообще-то не очень понимал, но после, о, когда поймёт, о, когда дойдёт, о, вот тогда-то...

- не смей, - плевать, что пальцы слушаться не хотели: учиха заставил и выбора им не оставил. собирался подтянуть наруто за плечи, чтобы не потерять баланс, чтобы отвлечься от незнания - сомнений - действием, чтобы заставить слушать ещё внимательнее, чем всецело внимательно. но вышло немного не так: скользнув по плечу, рука задержалась на затылке головы, что теперь буквально уперлась подбородком. темные глаза открылись, скосившись в сторону узумаки. его волосы в пальцах - это самое материальное, что ощущалось учиха сейчас. чёртовы волосы и чёртова мокрая ткань, особенно ощутимо прилипавшая у колен, - винить меня за своё решение. никогда не смей, наруто, - прямо сейчас саске очень хотелось сделать что-то с этими чёртовыми светлыми волосами, мокрыми, местами липкими, но неизменно, как и всегда, являвшимися продолжением глаз, что несли в себе слепящее солнце; оно даже когда покрывалось пятнами всё равно жарче любой печи и ярче любой лампочки, его не выключить, от него можно схлопотать солнечную бурю, ветер и радиацию. чего хотелось больше не знал: то ли вырвать клок, то ли оттянуть подальше, то ли перебрать между пальцев, чтобы после просто пригладить неторопливо да так оставить-задержать ненадолго, ощущая тепло кожи под волосами. саске не знал, узнавать не хотел и уверен только в своей чертовской усталости да том, что усуратонкачи - это чёртов усуратонкачи, что бы только что не отгремело между ними или за их спинами. по их или чьей бы то ни было, чей угодно вине. идиот. потому вместо всего учиха лишь разжал пальцы, убрав руки от светлых прядей. таких насыщенных на фоне извечно бледного, нынче потертого чёрно-белого пятна.

нет смысла больше.
не стал расходиться в словах, тратиться на них. он разрешил - это всё, о чём просил, умолял, желал наруто. саске одобрил, саске рискнул попробовать. саске предупредил. осторожно, бездна не безобидна. осторожно, ты так многого не знаешь. осторожно, прирученный демон может оказаться не тем, чем кажется. осторожно, тут новые земли для тебя, парень. осторожно, ступив слишком глубоко, может и не захотеться возвращаться назад, где руки и тепло. там (тут), в бездне, не судят, не извиняются и не жалеют. либо тонут, либо тянут, либо топят. либо цепляются, чтобы все три глагола - вместе.
тебя предупредили.
совесть саске чиста. его не в чем винить: он не врал. попытка не в пытку, забота о команде (ставшей одним человеком). солнце так ярко светит и так решительно горит, что чёрно-белая тень при всём желании не перекроет это блеклой улыбкой. но примет, но поглотит, ответит и предложит отдохнуть на своей стороне; если самый большой ужас - встреча с самим собой, подкрепленная не-новым не-дивным миром - может называться отдыхом. у узумаки какие-то больные предпочтения, нездоровые: не зря с эро саннином столько времени провел; впрочем, не ученику змеиного саннина о подобном заявлять, вероятно.

- я устал, - прозвучало максимально бесстрастно и по бытовому. без надрыва. наконец, это самое-самое понятное, самое-самое простое, самое-самое базовое, самое-самое не запутанное оказывается озвучено. в этом так много смыслов: от констатации простого факта, что тем не менее напрямую влияет на, в общем-то, всё сейчас, до... ну, вы знаете, все эти учиха такие многослойные, такие глубокие, всё с ними трудно, да? коли уж рот открывают, нарушая обет молчания, то надо обязательно со смыслом. чтобы ещё раз подтвердить: хорошо, ты можешь пойти со мной, но тогда нам бы хорошо для начала не сдохнуть. хотя бы так, смысл к тому и так, и так сведётся, раз что-то (не) здравое победило саске как минимум отложить убийство на... когда-то потом.

плюх. спине снова мокро. волосы снова мокрые. как же сильно плевать. кости хрустнули, болезненная волна по всему телу, а вслед за ней словно бы блаженное расслабление: сил напрягаться в мышцах попросту не осталось. как долго они били друг другу морды саске не думал, но как подумает, так сразу перестанет быть обидно, что вообще выдохлись. только мёртвый бы и не выдохся.

убраться бы.
вот что нужно.
но для этого требовались как силы, так и чакра. чтобы никто не надоедал следом. а чтобы не надоедал, надо для начала... а, бесконечное цукуеми. бесконечное цукуеми? что с ним? на месте. и, если честно, учиха не уверен, что оно - бесконечное цукуеми - его беспокоило. хоть сколько-то. как и судьба мира. он почти готов поклясться, что так может быть даже и лучше, в этом странном действии определенно наблюдался смысл; неизменного - результат первопричины. а может быть и нет. не важно. просто вдох-выдох, их сейчас двое, а весь мир подождет. если они так захотят; да даже если только один из них - ждать придётся обоим. и миру.

- не переоцени свои лимиты, усуратонкачи. у мира невиданного в переизбытке, - буркнул. уже увидел больше узумаки, хоть сам только начал познавать. но истину эту знал точно. словно бы они в самом деле говорили о мире. словно бы он хоть кого-то из них интересовал. сейчас. под их градусом. учиха не бесшумно хмыкнул. вот уж. чёртова война. чёртова жизнь. чёртов наруто. ирония чёртова. умри восемь лет назад и, поди, ничего из этого бы не застал. и от этой мысли словно бы даже ни тепло и ни холодно, словно бы нечего не кольнуло. это лишь от усталости. и благодарности.

потому что ощущал эту усталость не один.
я покажу.
но захочешь ли ты смотреть?
что будешь делать с увиденным?

что тебя сейчас беспокоит, наруто? беспокоит ли?

Отредактировано Uchiha Sasuke (2020-01-17 03:22:17)

не смеет. а если даже и да, то нет: предупрежден, вооружен. саске не имел дурной привычки врать и, быть может, именно потому западал в сердца и умы людей; ни светом, но правдой, прямотой и отсутствием ухищрений, на которые так часто шёл свет, дабы огородить человека от одной из естественных сторон (половины) его бытия. наверное, это сработало и с наруто: прежде его ненавидели, но не смели говорить правду даже о том, почему так было, предпочитая хранить молчание или обходить стороной. притворяться идиотами, не замечать, снова - ненавидеть. а саске сразу взял и казал: мне плевать, не нужен, не признаю; признаю, потому избавлюсь от нужды обратно до плевать. а на монстра ему всегда было побоку - повод силе позавидовать да и только, ведь итачи должен был убить саске, но никак не этот неудачник, которому просто повезло быть одиноким с самого начала и иметь подобную силу по умолчанию. вот и всё (мотивация развиваться). единственный, кому врал саске - это себе. и наруто тоже делал это замечательно - врал себе. и какие результаты... разные. если не смотреть на то, что мир погружен в сон, а они оба валяются избитые и усталые в луже на крови да не разрешенных очередной войной вопросах. хах.

- за идиота, усуратонкачи, - фыркнул с некоторой усмешкой вот в этом своём духе того самого учиха саске, потому что, в самом деле, кем еще наруто считать, как не идиотом? кем он ещё был, как не идиотом? ну, если отбросить все эти слова про джинчуурики, полубогов и прочее. идиот.идиот он и есть идиот. один идиот, второй потеряшка. вышла неваляшка.

а тонуть - это нормальное состояние. быть под водой или балансировать на её поверхности, иногда всплывая, но непременно мокрым, непременно утягиваться назад - это нормально для саске.

узумаки между тем чего-то шевелился, такой весь беспокойный, такой весь узумаки, словно и не устал вовсе, и вообще плевать на разнесенный мир кругом, на себя разнесенного. саске ему больше ничего не отвечает и лишь усмехается, валяясь камнем в холодной воде с закрытыми глазами. о, как устали его глаза: наверное, больше всего устали. ненависть - её тяжело носить. не просто выражать. совсем сложно контролировать, почти невозможно заставить остановиться. саске пришлось сделать это всё одним движением намеренно уведенным не туда потоком чидори. но не жалеет об этом. пока. это по-прежнему его решение, а не упущение.

провалился. не в сон, не в отдых, но в блаженное ничто без необходимости бежать или торопиться. когда людей кругом нет, когда весь мир - одновременно и твой, а одновременно и нет, потому что теперь ему на тебя вовсе плевать: никакого продолжения, никакой войны, никакой новой крови для насыщения прорвы-дерева. ни-че-го. это очень о и для саске, но совсем не для наруто. идиотина тупорылая, что с него взять. дубина, тугодум и чёртово солнце. учиха ведь так и не замерз, согреваясь издалека, как бы не хотел попасть дальше, чем находились владения снежной королевы. как бы не шипел: лучам плевать, они по определению светят, особенно заботясь о том, что по-прежнему являлось жизнью.

зачем в мире вообще кто-то ещё, если одного узумаки наруто было больше необходимого двое, втрое, вчетверо поверх понятия "достаточно"? хотя дело, конечно же, не в этом. пускай раздражает, что ему ещё делать остается, что он ещё делать способен-то, в конце-то концов.

саске просто... думал. много. у него ведь как бы картина мира не развалилась в крошку, но переполнилась деталями, которые теперь нужно было перебрать. заместо собственной боли и ненависти вдруг нарисовался целый мир, построенный одновременно на и ради этого же. неправильный, тупиковый, точно такой же повторяющийся, как и эти чертовы циклы перерождений. да, наруто и саске делали опять, снова и снова, и снова и снова одно и то же, но по сути своей являлись разве лишь вишенкой на торте, эдакое бельмо на теле совершенно, абсолютно и, вероятно, неизлечимо больного тельца. иронично. символично. гнусно. тупиково. о том учиха просто и думал. хотя ничего оно по сути и не просто. даже вознесенный до иконы итачи в итоге оказался слишком умным, скатившись в своих многоходовках до недальновидного эгоистичного дурака. теперь-то даже об этом сказать можно. и об этом тоже думал. просто думал.

помимо того, что в какой-то момент приоткрыл один глаз, молча скосив его на этого идиота и наблюдая. ей богу: дебила кусок. свою морду-то со стороны видел? без закатывания глаз не глянешь, но саске их не закатывал. только наблюдал, молчал и собирал ощущения своего тело - ну, воде живого - с атомного уровня на что-то более материальное, в итоге способное держать себя в правильном положении. неудачнику поможет курама, мстителю поглощенное наследие орочимару. не подохнут - спонтанно, - что весьма жаль. всем было бы хорошо и без вариантов. возвращаясь к этому, к слову.

- я никому ничего не должен, - почти резко, почти остро, почти категорично. потому что правда никому ничего не должен. у него всё, где замешено слово "долг", отняли. а коли берешься за "должен" - ещё и не своё, - то так и будешь всю жизнь в этом дерьме тонуть. не вариант саске. лучше бы и наруто эту данность освоить, хотя... тогда он будет не наруто; не на постоянной основе, скорее бы. но сейчас-то, когда мир буквально кончился? - ты мог бы хоть раз в жизни допустить, что вообще-то тоже не должен ничего. они ничего тебе не дали, а ты всё равно всё делал за них. тебе оно надо, добе? зачем? -  с каких пор учиха из внешнего мира звучал как курама из мира внутреннего, х-а? так ли важно, впрочем, когда кормушка ненависти в итоге общая. только если саске люди по большей части не нужны - он ненавидел их (теперь и богов в придачу) по определению, то кураме объект ненависти и источник её поддержания-таки необходим. не мог же он ненавидеть узумаки наруто. чего уж: даже учиха саске не ненавидел узумаки наруто. никогда. у него не имелось ни единого повода его ненавидеть, ведь для ненависти, в отличие от любви, нужен повод. или наоборот. не важно.

взгляд переводится на их руки, близко-близко. нет, учиха не намерен подниматься так скоро. ему надо ещё чуть-чуть времени. просто так. для себя. у него в голове борьба, тысячи и один аргумент по обе стороны и неизменная усталость. нет, правда, он устал. речь не о физической боли, что, вообще-то, освобождала и помогала. просто... когда ещё у него будет возможность вот так поваляться в луже в чертовой долине завершения, чуть не примочив с наруто друг друга и буквально забив за мировую войну, которая закончилась ничем, ибо развязавшие ее официально причины оказались лишь подводкой для богини, у которой свои цели? бред какой-то. ужасный бред, из-за которого трещала черепушка. и если они в самом деле снимут цукиеми - куда деваться-то, с другой стороны, словно бы был выбор - то возможности так полежать у учиха, вероятно, более не найдется никогда. потому что сейчас в мире, по факту, никого кроме них не существовало. блаженство и момент, в котором можно быть откровенным. максимально откровенным.

- а я ещё полежу, - вот так просто, почти даже без издевки. просто потому, что вредный, и просто потому, что мог себе позволить. немного, совсем чуть-чуть. прежде чем камень снова будет точить воду, а не наоборот. "засранец", да? ну, что ж поделать. учиха, мать его. это наруто пускай копошится и бормочет. в луже нужно уметь лежать либо как учиха (это она сама на него свалилась, а не он красиво лег в ней полежать), либо не лежать в ней вообще. вы лучше не за мордасами их наблюдайте, а смотрите на руки. - весь мир пускай подождет. я не то чтобы уверен, что он вообще готов к тому, чтобы снова оказаться перевернутым.

его кожа всегда была бледной на фоне почти кого угодно, и особенно - на фоне наруто. не потому, что тот какой-то темный, но потому, что даже чёртов оттенок его кожи был... цветным. лучезарным. живым. он не черно-белая дыра, из которой на тебя смотрит кровавая слепая ненависть. он... его рука по-настоящему тёплая. не технически, потому что так должно быть, а по-настоящему. потому, [float=right][/float]почувствовав чужое-не-чужое прикосновение, обреченно вздохнул и перехватил ладонь - помедлил лишь немного, словно бы это что-то важное, не решаясь, сомневаясь, переступая через себя тоже, - крепко сжав в замке. скрещенные пальцы, мокрая кожа, солнце и луна. черный бог, белый бог. одна чертова бесконечность на две разделенные из-за исключительной божественно-эгоистичной чепухи части одной души, что уже вообще-то стали двумя совершенно разными и независимыми единицам (увы?).

какой же этот идиот надоедливый. только сейчас это почти не раздражало. в каком-то смысле, так лучше. в каком-то смысле, так легче. в каком-то смысле, саске даже благодарен. иррационально и совершенно не объективно. просто учиха всегда было плевать на то, в яме или достатке мир; существовал ли он вовсе. так же и сейчас. просто невозможно было не коснуться: черная дыра всегда приближалась к космическим объектам для того, чтобы своим существованием и касанием затянуть их в себя, сколько бы этот процесс не занял; сначала лишая формы, а после исполняя самый красивый во вселенной танец поглощения. нечего поглощать - нет дыры. нет дыры - нет танца, а звезды разрушительно взрываются, выплеснув энергию не в бездну, но туда, где когда-то были всем. простая астрофизика, хах.

Отредактировано Uchiha Sasuke (2020-01-29 14:54:43)

нет сил на реакцию, как и непонятно, есть ли желание на неё же. саске просто растерян. он тотально растерян. рамазан. не собран.

для чего это всё?
когда он - они, теперь - собрались двигаться?
зачем?

учиха понятия не имел. не прошло нисколько времени, а оно ведь объективно нудно, чтобы собраться, решить, определиться, вернуть себе равновесие. саске сейчас не врал себе. наконец-то. хотя бы сейчас, теперь, буквально валяясь в луже с тем, кого недавно всерьез думал убить для обретения глаз, способных подарить ему месть. но что теперь?

облегчение.
немного.
капля.

они никуда не гонятся. не друг за другом, ни друг от друга. мир - с тучами или без - делился воздухом только на них двоих. мир не двигался никуда, уйдя в наивысшую из иллюзий - можно ли было учиха желать чего-то большего? а мизантропу? а тотальной потеряшке, не имеющей собственного места  в мире? важно, правда, не это. важно то, что их двое; саске не один. его приняли. полностью. безусловно. это отчего-то так... важно, в самом деле важно. и комфортно. потому что когда вас всего двое, то и выбора не остается, кроме как понять друг друга, да? или убить. но со вторым уже промахнулись. саске промахнулся. а наруто с самого начала готовился умирать. только вместе. вдолбив что-то в воронью голову. но и "вдолбить" потерялось тоже.

стеклянные тёмные глаза (один) наблюдали за их руками. какое-то время едва ли лицо выражало хоть что-то, являя собой ничего. отрешенность, незнание. незаинтересованность, пустышку. саске просто смотрел - частью человека и частью бога - на эти чертовы знаки судьбы, на карму, отпечатавшуюся на руках, на пальцы. слышал голос наруто. на какое-то время перевел взгляд и на него тоже. всё также молча. ничего не говорил. не знал, что испытывал. и, если честно...

саске растерян.
он сначала слышит, а после и видит слезы.
опять этот идиот плачет. но... у учиха язык не повернется назвать узумаки плаксой. или слабаком. сейчас.
саске казалось, он бы почти мог - на мгновение - признать, что душой наруто богаче и сильнее его. он мог то, чего, кажется, не мог, не ощущал в себе учиха. сейчас его не портили слезы, они были... кажется, лучше слов.
все люди кругом плакали из-за саске.
а наруто плакал так - сейчас - словно бы смеялся. искренне. только для него, для учиха саске, только о нём, об учиха саске. о сироте, мстителе, преступнике, почти своему убийце, искривленной черной прорве; о своём лучшем друге. не знал зачем, но всё равно думал о мире, когда тот буквально нашёл свое успокоение. волновался, не знал зачем, но делал то, что делал. наруто умудрялся светить даже тогда, когда плакал и не выглядел грозным воином. полубогом, героем.
это...
наверное...

взгляд учиха замирает. даже дыхание, кажется, приглушается тоже. глаза открываются шире. он тоже искренен. наверное, настолько, насколько бывал только перед итачи, будь то желание покрасоваться, привлечь внимание или просто выразить себя. сейчас он был таким же. откровенно растерянным, откровенно непонимающим, откровенно, откровенно, откровенно, откровенно. саске неловко, но не дискомфортно. они в чертовой луже на легендарном месте прошлого, сидят побитыми мокрыми щенками и всерьез думают, два чертовых генина, что же им делать с целым миром дальше. один плачет, второй пялится, словно язык проглотил. это вообще хорошая идея: оставлять мир на таких, эй? но спросить не у кого. им придемся тянуть ношу, потому что эстафету не передать. они сами - но не совсем они - так когда-то решили. очень давно. не похоже, чтобы все предыдущие разы меняли своего решения.

саске как-то растерянно, пораженно, как когда не хватает аргументов, а выдать что-то ну очень надо, хмыкнул. более не сказал ничего, однако второй рукой уперся о влажную поверхность, одним движением поднимаясь в положение сидя. хруст, клац, боль страдания и старости. все также молча. на секунду прикрыл глаза, чтобы после снова уставить их сначала на наруто, а после на то, что происходило с их руками. тепло и мокро. но не от холодной воды.

- знаешь, у тебя нездоровое воображение и точно какие-то проблемы, - о, насколько язвительно это могло бы прозвучать. настолько бы задело, насколько было бы  в духе учиха саске, эдакого пафосного говнюка (наследник мадары, итачи перед глазами был, как никак, а!). наверное, как-то так даже задумывалось, но... интонация в голове учиха другая. смиренная.  согласная. принимающая. растерянная, но скорее мокающая в кучу дерьма, нежели стремящаяся это самое дерьмо убрать. негромко, немного задумчиво, растянуто. этим своим таким отличным от наруто голосом, - потому что эти двое не смотрят на нас: они смотрят только друг на друга. и ни на кого больше, - он усмехнулся, ненадолго отведя взгляд на безжизненные каменные фигуры, что так и замерли в истории как две противоборствующие стороны, до чего-то там договорившиеся, а кончившие все равно известно как. о, в какой-то момент им же вовсе не деревня стала нужна, а сражение и они друг другу, не так ли? тогда преемственность налицо, а камням вовсе не интересно смотреть. ведь есть наруто и саске.

учиха усмехнулся, нет, даже улыбнулся уголком губ, вполоборота скосив глаза на узумаки. опять и снова. теперь - какое-то время еще - молча. он отчего-то очень сильно хотел запомнить этот монет. каждый его миг. эти эмоции. влагу на руках. чертову боль по всему телу, усталость, сомнения - всё. саске не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько живым.

- а еще ты определенно туповат как для одного из сильнейших шиноби в мире... - упрек, но не злорадный. - предлагаешь вернуть мир на место прямо так, словно бы первое, что они сделают, это не попытаются найти нас. словно бы они не знают, что мы будем здесь. словно бы у нас сейчас достаточно сил на то, чтобы сопротивляться им всем, - пододвинулся совсем немного ближе, упершись второй рукой о землю так, чтобы можно было немного наклониться к узумаки, если захочется. манипуляциям с печатью не мешал, как и руку не отнимал. - или ты в самом деле хочешь посмотреть на то, как сакура нас добьет. но ставки на неумность, добе.

только с лица стираются и ехидство, и некое спокойствие; растерянность и холодок никуда не деваются, но они сейчас не злые, не вредоносные. словно бы поглощать нечего - или уже во власти то, что можно поглотить - а потому дыра думает, нужно ли ей вернуть то, чем можно поживиться, или вечный покой - то самое? взгляд очень содержательный, задумчивый, тяжелый и взвешенный глянул сначала на наруто, а после снова - на луну и месяц. затем прикрыл глаза, опустившись к узумаки так, чтобы коснуться его лбом.

это не слабость.
это аванс.
дань.
учиха был справедливым, черт подери. как никто другой справедливым.

наруто так торопился. а саске - контрастом - не торопился совершенно. а ведь он умел распоряжаться временем.

- ты сказал, что принял мой путь, наруто, - негромко. только для него. глаза чуть приоткрылись, глядя вниз - на ладони. вода со светлых и темных волос стекала вниз по лицу или сразу капала на руки. - в ответ на это я приму твою эгоистичную заботу о мире. но только знай, - поднял-скосил взгляд на друга, так и не меняя своего положения. пристально и очень глубоко. насыщенно. без шутки, перекрывая даже усталость, непонимание, трогательность (задетость, саске задет) и сомнения. пальцы сложили вторую часть печати. - что я ещё не раз буду обвинять тебя в этом решении.

узумаки не думал. он тупоголовый идиот. неудачник и всё прочее: даже сейчас не продумал ничего, дубина. зато всё продумал учиха: он соберет их общую чакру, высосет всё, что сможет, из окружения (если сможет), и они перенесутся в другое измерение. плевать какое. плевать, что не смогут вернуться назад какое-то время, если там не понравится. может быть там найдется лужа, а может быть нет. отдохнут, наберутся сил, посмотрят, что такое быть в мире, где буквально больше нет никого кроме них, пока родной мир очнется от своего самого улучившего сна; запутанный, в смятении и непонимании, с чего начинать страивать руины. без наруто узумаки и учиха саске, которые по завещанию умерли. то ли это сняло бесконечное цукиеми, то ли наруто умудрился одолеть соперника и вернуть всё на место ценой собственной жизни - это не так важно. это, чёрт подери, вообще не важно. саске как было, так и оставалось плевать.