пока кулачком неокрепшим в двери
стучалась оттепель
Цири улыбается.
И улыбка у нее правда красивая. А еще усталая. Словно все еще хочется расплакаться или высказать все наболевшее, но язык заглатывается, падает прямо в горло, а все слова вылетают из головы. Рейнар чувствует в этом свою вину (или что-то очень на то похожее).
Поселился усталостью у нее под ребрами и ночами мешает спать. Не хотел, ведь, а все равно навредил.
В сущности он понимает, что любое его решение вызвало бы такую реакцию и ему очень хочется сказать Цири, что это пройдет. отболит. Однажды усталость исчезнет. Она проснется утром и вдруг окажется, что небо - ясное, светит легкое солнышко, птички поют и нет поводов для расстройства. Выкинет старый свитер, откроет пошире окна, а потом снова влюбится. Первые чувства, конечно, всегда яркие, но проходят быстро, отцветают не вызрев (может потому их всегда очень жалко).
Цири неминуемо проснется теплой весной. Рейнар хочет об этом сказать, но пока поджимает губы - молчит.
что толку?
не убедит. его бы не убедило.
Отказаться от первых открытий, новизны ощущений - сложно, будто кусок своего же тела выдираешь ногтями, рвешь и калечишь кожу, просто делаешь больно, а результат - на нуле. Лучше ждать когда отомрет само по себе. В конце концов вечно болеть не будет.
И зима тоже закончится. Все снега превратятся в потопы, потом побегут этими старыми улицами, отмоют дочиста мостовые и испарятся на теплом воздухе. Оксенфурт к весне принарядится, выгонит прочь унылую снежную зиму (с ней же вместе, что вероятно, уедет из города снова рейнар).
Но пока - снег за окнами. И над головой - тоже снег /только сыпет на крышу/.
А в любимом баре какой-то идиотский обмен подарками. Случился весьма неожиданно.
Лис старательно не показывает удивления, только тихо бормочет что-то о том, что было совсем не обязательно, но принимает коробку и долго смотрит на покосившийся зеленый бант (похож на цири: тоже красивый и немного нелепый).
- спасибо. я могу открыть сейчас?
Он спрашивает вежливо, кидает взгляд на девушку.
Некоторые подарки лучше открывать без свидетелей, некоторые подарки и вовсе открывать не стоит, чтобы запечатлеть навечно загадку, сразу превратить ее в теплое воспоминание. Обесценить сейчас, чтобы сделать бесценной на всю оставшуюся жизнь (так, ведь, тоже бывает правильно, нет?).
Но он открывает.
Просит нож, срезает бумагу так, чтобы не рвать ее в клочья, разворачивает бережно, а потом с удивлением смотрит на шахматы; фигурки зеленые и тоже похожи на цири (может быть хватит?), по крайней мере у них цвет ее глаз. Лис улыбается, возвращает ладью на место. А еще понимает, что не только дарить подарки не умеет, но и принимает их всегда как-то криво (во всяком случае те, что личные).
- красивые.
Он легко их может представить на своем столе в кабинете или выставленными на одной из тех черных полок, где хранятся мертвые отпечатки застывших воспоминаний. Может иногда он даже будет играть, разумеется с самим собой, на худой конец вместе со Стивом. Раз в месяц будет переставлять фигурку по полю и ждать, что однажды невидимый партнер сделает свой ход, но ход, конечно же, сделает сам Алвин /когда забудется предыдущий/.
На вопрос девушки он отвлекается, опирается локтем о барную стойку, виском - о кулак, смотрит в ответ и слегка улыбается.
- черный чай, с лимоном. - А еще можно с сахаром. Иногда Рейнар наливает себе такой, пробует глоток и в очередной раз убеждается, что это - дикая гадость, потом выливает в раковину, наливает чай заново. Но почему-то из года в год все равно пробует. - хотя нет. не надо. давай лучше туссентское красное. у стива в тумбочке есть подходящее, возьми оттуда, он не обидится. и два бокала. если ты тоже будешь.
Вообще-то он собирался уйти, а теперь расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке, закатывает рукава. Так делают, если решили остаться. Рейнар, вот, тоже решил (наверное зря). Дым с губ облаком вылетает вверх, кружится на теплом свету, оседает на новогодних украшениях, будто пылью пытается их закрыть, сделать чуть менее яркими. Алвин зарывается пальцами в свои волосы, следит как Цири наливает вино в бокал, а еще думает, что курить хочется и не помогает даже то, что он и так уже курит.
- мне кажется я должен с тобой объясниться.
Он делает большой глоток вина и это, по чести, совсем неправильно, особенно если вино настолько хорошее, но сегодня он не профессор, да и правилам следовать не обязан (хотя бы раз в год). А еще начинать такой разговор трудно и дым тоже не помогает, потому что Цири все еще рядом. Если бы они стояли сейчас на морозе, среди снега и в лицо плескался ледяными потоками воздуха ветер, то было бы проще. Во всяком случае Она могла бы сбежать и не слушать его больше. Зачем вообще ей слушать занудные лекции своего учителя? Разве их было не достаточно на занятиях?
Но Рейнар вздыхает, сигарета падает в пепельницу и гаснет там медленно, источая свой табачный дым.
- если честно, то я очень часто думал о тебе в последнее время и еще о том, что ты очень красивая молодая девушка. что ты умна, хоть и не часто это показываешь. а еще, что я испорчу тебе жизнь. вообще-то это, как раз, у меня всегда неплохо получалось. - У Лиса холодные пальцы, но когда лоб горячий, то так даже лучше. - еще я думал о том, что уже невольно тебе ее испортил когда-то давно. тем, что когда ты не знала в чем себя искать, я предложил тебе путь, которым ты пошла. ты умная, цири, ты бы смогла сделать всё сама, но я влез случайно в твой мир, а потом, как мне кажется, стал его неизменной частью. но если убрать меня из подобного уравнения, то вдруг окажется, что оно рассыпается по несвязанным друг с другом частям и ничего из этого не получается. а ты уже привыкла жить в заданных условиях.
Он качает головой, горькая улыбка сама кривит губы. Рейнар фыркает, опирается головой о ладонь и все еще смотрит на девушку.
- если договаривать до конца, то еще мне страшно, что однажды ты это тоже поймешь. проснешься утром и осознаешь, что поняла как тебе хочется жить на самом деле и что из-за меня ты долгое время так жить не могла. а я с большим трудом привыкаю к людям. отвыкать от них умею и того хуже.
Говорить - сложно, но, вот, молчать, оказалось, даже труднее. И вина, поселившаяся где-то меж костей позвоночника, уже не давит так мучительно сильно. Лис делает глоток вина, наконец ощущает какое оно на вкус, а потом тихо смеется, качает головой. Когда он улыбается, то морщинки лучиками собираются у уголков глаз.
- да, цири, ты мне нравишься. с трудом могу представить мужчину, которому ты не понравишься. поэтому тогда отпустить тебя было не так уж легко, как тебе кажется. - Он выдыхает и все-таки снова закуривает /плохая идея, но - к черту/. - но я все же думаю, что ты в чем-то похожа на меня, а если это так, то никогда не сможешь раствориться в ком-то без остатка и быть от этого счастливой. никто из нас, в сущности, не был бы. и не важно что ты будешь делать: останешься здесь или уедешь, продолжишь учиться или нет, будешь работать тут, где-то еще или не будешь совсем. но прежде чем убедиться в том, с кем ты хочешь быть, я очень хочу чтобы ты убедилась кем хочешь быть сама.
Он наконец замолкает.
Но снег за окнами сыпать еще продолжает. Скоро, наверное от силы через час, будут бить колокола на старой площади, пускать салюты и фейерверки на улицах. Люди выглянут из своих домов, будут гулять или праздновать. Отмечать новый год как получится.
У Рейнара тоже всё как-то "как получится".
[nick]Reynard Alvin[/nick][icon]http://s8.uploads.ru/jWwAl.png[/icon][char]рейнар алвин, 42[/char][lz]<center>горячее июльское <a href="https://glassdrop.rusff.me/profile.php?id=340">солнце</a>
меня гладило по волосам</center>[/lz]
